Читать книгу "Галерея византийских императоров - Александр Кравчук"

У Маврикия под рукой не оказалось почти никаких воинских соединений, и он обратился за помощью к цирковым партиям «Зеленых» и «Голубых». И те, и другие отправили на городские стены своих людей. Император все еще не отдавал себе отчета в том, насколько он стал непопулярен благодаря своей разумной, но жесткой финансовой политике. В столице стало шириться мнение, что надо передать власть старшему сыну Маврикия, Феодосию, тем более что он был уже коронован. Другие предлагали кандидатуру его тестя, Германа. Оба они в это время развлекались охотой в окрестностях Константинополя. Их тут же вызвали обратно в столицу. Но Герман опасался, что его могут обвинить в предательстве, и попросил убежища в кафедральном соборе. Маврикий действительно пытался силой извлечь его оттуда, и это вызвало настоящий бунт. Все вооруженные люди покинули городские стены, чтобы принять участие в беспорядках, и город остался совершенно беззащитным.

Маврикий попытался спастись бегством. 22 ноября он, переодетый простым горожанином, вместе с женой и детьми переправился на азиатский берег Босфора и укрылся в соборе Святого мученика Автонома неподалеку от Никомедии, а Феодосия отправил с письмами к Хосрову, прося у него помощи.

Тем временем в столице партия «Зеленых» перешла на сторону Фоки, поскольку Герман был известным приверженцем партии «Голубых». Народ, сенат и армия собрались в загородном дворце в Евдоме, и там 23 ноября состоялась коронация нового императора. На следующий день он вступил в столицу, обрушив на головы горожан настоящий дождь золотых монет.

Четыре дня спустя, 27 числа того же месяца, по приказу Фоки был казнен и сам Маврикий, и его сыновья. Все это произошло на самом берегу моря. Сначала по очереди отрубали головы сыновьям на глазах у их отца, который лишь повторял: «Справедлив Господь наш, и суд его справедлив!» Его самого обезглавили последним. Тела были брошены в море, а головы привезены в столицу и выставлены на поругание черни.

Позже был пойман и Феодосий, который имел неосторожность свернуть с прямой дороги в Персию. Его тоже казнили.

Несчастную мать и вдову вместе с дочерьми и юной женой Феодосия заперли в монастырь. Три года спустя их всех тоже лишили жизни.

Даже во времена давних римских императоров и языческих богов, которых так поносили христиане, трудно найти примеры столь чудовищной жестокости — но это всего лишь грустное размышление на тему.

ФОКА

Phokas

Ок. 570 г. — умер 5 октября 610 г.

Правил с 23 ноября 602 г. до смерти

На протяжении многих поколений, до правления Маврикия включительно, в Византийской империи не было никаких серьезных гражданских войн, а авторитет всех правителей был почти непоколебим. И внезапно все это изменилось — в тот момент, когда взбунтовавшаяся придунайская армия на волне мятежа вынесла на трон простого солдафона, человека примитивного и жестокого, а именно таким был Фока. Его восьмилетнее правление с самого начала представляло собой непрерывную полосу террора, который, в свою очередь, порождал заговоры и попытки переворотов, подавлявшиеся с беспримерной жестокостью. Была полностью сломана и система охраны границ. Так что правление Фоки можно считать неким пробелом, отделяющим ранневизантийский период от средневизантийского.

В течение какого-то времени в народе упорно ходили слухи о том, что старшему сыну Маврикия, Феодосию, в последний момент отправленному отцом с просьбой о помощи к персидскому правителю Хосрову, удалось избежать смерти, и он вот-вот вернется как мститель. Эти слухи были далеки от истины, поскольку молодой человек неосторожно свернул с пути, был пойман людьми Фоки и обезглавлен, разделив таким образом трагическую судьбу отца и братьев. Но без мстителя Маврикий не остался — обязательство покарать злодея взял на себя Хосров. Впрочем, он имел на это полное право — ведь своим собственным троном он был обязан именно Маврикию. И когда весной 603 года Фока отправил к нему посольство, чтобы официально сообщить о своем приходе к власти, персидский правитель ответил тем, что бросил посла в темницу и объявил императору войну.

В то же самое время мятеж против Фоки поднял Нарсес — командующий войсками в Сирии. (Разумеется, не надо путать его с тем Нарсесом, который играл важнейшую роль во времена Юстиниана.) И Хосров воспользовался создавшейся ситуацией. Часть его армии осадила пограничную крепость Дара в северной Месопотамии, а сам правитель направился к Эдессе, под стенами которой стояли императорские войска. Все эти события происходили в 603–604 годах. В следующем году крепость Дара пала, а после этого захватчики, не встречая практически никакого сопротивления, разорили Армению, Сирию и Палестину. В конце концов, дело дошло до того, что в 609 году один из персидских отрядов добрался через всю Малую Азию до самого Халкидона, и лишь пролив отделял его от столицы. Это был весьма символичный факт, свидетельствовший прежде всего о полном упадке державы, которой еще каких-то несколько лет назад не составило труда вернуть корону свергнутому Хосрову.

Ничуть не лучше дело обстояло и на Балканах. Здесь нападали то славяне, то авары. И хотя с 604 года Фока возобновил уплату дани их кагану, это не остановило аваров от разорения придунайских провинций, а славян — от массового заселения опустошенных земель.

И в довершение ко всем этим несчастьям внутри государства, и прежде всего в самой столице, с неслыханной силой разгорелась борьба цирковых партий — в основном, разумеется, «Зеленых» с «Голубыми». Первые из них поначалу поддерживали Фоку, но потом превратились в его непримиримых противников. Император ответил на это тем, что запретил всем, связанным с этой партией, занимать какие-либо государственные должности, что, естественно, лишь усугубило ситуацию. Один из источников того времени так описывает происходившие события:

«Партии не довольствовались лишь кровавыми уличными стычками, они врывались в дома своих противников и безжалостно проливали братскую кровь, убивая тех, кого там находили. Они, подобно варварам, грабили и поджигали дома своих сограждан, друзей и родственников их противников, во время этих нападений выкидывая с верхних этажей прямо на улицу всех, кто не мог спастись бегством — женщин, детей, стариков».

Может быть, этот отчет, дошедший до нас из глубины веков, будет нам полезен и сегодня, если мы отнесемся к нему как к голосу, предостерегающему нас от разжигания спортивных (а скорее, псевдоспортивных) страстей и от смешивания политики с происходящим на стадионах. Ведь судя по всему, человеческая природа, и в особенности психология толпы, времени неподвластна, а всяческие партии «Зеленых» и «Голубых» здравствуют и ныне во всех странах мира, хотя и под другими названиями.

Враждебность «Зеленых» к Фоке, по всей вероятности, была в какой-то мере связана с проводимой им религиозной политикой. Император развернул кровавые преследования иудеев и монофизитов и в то же время демонстративно выражал высочайшую благосклонность папе римскому, нанося этим болезненные удары по гордости и честолюбию епископов Востока. Пропапские настроения Фоки объяснялись очень простой причиной: политикой его предшественника Маврикия. Раз тот был настроен к римскому епископу недоброжелательно, значит, Фока обязан был его поддерживать. И прежде всего эта поддержка касалась одной, на первый взгляд лишь незначительной, почетно-титулярной проблемы, но для церкви это был вопрос крайне существенный.