Читать книгу "Тайны древних миграций - Ярослав Бутаков"

Не говорит против присутствия славян среди древних исторических народов и отсутствие у них типичных славянских личных имён. «У славян и антропонимия оказывается более молодой по составу и образованию на индоевропейском фоне, что вполне уживается с архаической характеристикой языка славян. Эту историческую особенность антропонимии упускают из виду… делая прямые заключения, скажем, на основе отсутствия славянских личных имён в античной северопонтийской эпиграфике об отсутствии в этих местах самих славян», — утверждает Трубачёв.

Поскольку однозначных письменных свидетельств о присутствии славян там или тут в древности мы не име-см, то древнейшая славянская история реконструируется на основе лингвистических следов контактов праславян с другими индоевропейскими народами. Эти реконструкции, надо сказать, далеко не бесспорны. Разные исследователи делают из них чуть ли не противоположные выводы.

Так, Б.В. Горнунг в работе «Из предыстории образования общеславянского языкового единства» (1963) утверждал, что «в славянских языках нет никаких древнейших черт, которые сближали бы их с древнейшими же чертами… италийских, кельтских, иллирийских, балтских языков и протогерманских диалектов». В то же время Трубачёв доказывает первичность центральноевропейских связей праславян, «преимущественно с древними италийцами», а также с иллирийцами и фракийцами. В дальнейшем на первое место выдвигаются связи древних славян с германцами, вместе с которыми (а также италийцами и венето-иллирийцами) они входят в обрисовываемый Трубачёвым на основе древнейших терминов ремесла «центральноевропейский культурный регион». Оба исследователя отвергают изначальную близость праславянского языка с балтским (тем более происхождение славянского и балтского из одного корня), доказывая позднее сближение этих языков (не ранее начала железного века). Балты в древности контактировали в основном с дако-фракийцами и анатолийцами, позже — с иранцами.

В гл. 5 мы отмечали, что имеются три основные концепции славянской прародины. Однако нет никаких причин противопоставлять их одна другой.

Трубачёв, в одной из своих ранних работ выделивший на Среднем Днепре район концентрации архаичных славянских гидронимов, первоначально настаивал на размещении здесь славянской прародины. Эту его версию использовал Б.А. Рыбаков даже после того, как сам Трубачёв от неё отказался. Согласно дальнейшему развитию концепции Трубачёва, скопление однородной топонимики отмечает район вторичной колонизации, а не «очаг возникновения, который по самой логике должен давать неяркую, смазанную картину, а не вспышку». Район среднего Днепра стал рассматриваться Трубачёвым как зона позднейшего расселения славян. Поиск славянской прародины он стал вести на Среднем Дунае.

О расселении славян с Дуная говорит древнерусская «Повесть временных лет» (ПВЛ). О Дунае поётся в народных песнях, в том числе восточных славян, в историческое время даже не живших на Дунае. Однако теория дунайской прародины славян долгое время не имела достаточного научного обоснования. В науке широкое распространение получила локализация славянской прародины к северу от Карпат, на территории современной Польши. Придерживавшийся её великий чешский славист конца XIX — начала XX века. Любор Нидерле вынужден был отметить наличие славянских топонимов, прослеживаемых по древнеримским источникам, к югу от Карпат, в Среднем Подунавье и на Балканах, в I–IV веках н. э. Но и он объяснял их появление инфильтрацией славян в эту историческую эпоху.

Трубачёв связал прародину славян с прародиной всех индоевропейцев, обосновав совпадение той и другой. Формирование праславянского этноса происходило на древней ИЕП, в пользу чего говорит позднее (сравнительно с другими индоевропейскими языками) выделение праславянского из общеиндоевропейского.

В IIІ-начале II тысячелетия до н. э. праславяне занимают бассейн Среднего Дуная к югу от Карпат и Судет. Во II тысячелетии до н. э. начинается их расселение к востоку от Карпат по нынешней Украине. В начале I тысячелетия до н. э. славяне расселяются к северу от Карпат и Судет по рекам Висле и Одеру.

ПВЛ упоминала о нашествии волохов на славян в глубокой древности. В науке это обычно трактовалось как свидетельство римского завоевания, которому подверглась часть славян (или как попытка летописца искусственно связать древнюю славянскую историю с историей античной цивилизации). Подтверждение находили и в обозначении Италии, итальянцев у современных западных славян как «Влохии, влохов», и в том, что волохами (влахами) на Балканах называют романизованных потомков не то иллирийцев, не то фракийцев (другое название этого народа — аромуны).

Однако было бы крайне странно, если бы летописец Нестор назвал римлян, или латинян, хорошо известных ему по истории, таким именем, как волохи. По мнению Труба-чёва, ПВЛ в данном случае свидетельствует об экспансии кельтов. Волохи — не кто иные как кельты, а сам этноним тождествен волькам, хорошо известным по античным источникам.

В VI–V веках до н. э. начинаются масштабные миграции кельтов из Западной Европы. На рубеже V–IV веков кельты (галлы) вторгаются в Среднюю Италию, временно захватывают Рим, обкладывают его данью. Волны кельтского нашествия в начале III века до н. э. докатываются до Малой Азии. Кельтская экспансия сдвинула с места многие народы. В конце II века до н. э. в пределы Римской державы вторглись племена тевтонов и кимвров. Традиция называет их германцами, однако учёные давно обратили внимание на явно негерманский характер этих этнонимов, а также на близость названия кимвров к киммерийцам, жившим в начале I тысячелетия до н. э. к северу от Чёрного и Азовского морей, и к кэмбриям в Британии.

С кельтами (галлами) связано появление одинаковых названий в разных регионах. В Малой Азии в начале III века до н. э. они основали государство Галатия, просуществовавшее больше двух веков, до римского завоевания. Западная Украина до сих пор сохранила название Галиция (возможно, опосредованно через древнерусский город Галич, названный так явно не без связи с древними обитателями этих мест), тождественное именованию Галисия на северо-западе Испании — древней Кельто-Иберии.

Этноним вольки Трубачёв связывает с древним общеиндоевропейским названием волка, звучавшим одинаково на разных языках (не того же ли корпя и название племени вольсков в Средней Италии, жившего по соседству с латинами?). Замена этого названия другими (например, в латинском на lupus) была связана с первобытным табу на «подлинное имя» зверя. Точно по той же причине в славянских языках первоначальное имя другого зверя, близкое к греческому arctos, сменилось эпитетом «ведающий про мёд». Волк был тотемным животным племени. С ним были связаны поверья об оборотнях и ежегодный ритуал, когда мужчины племени на несколько дней «обращались в волков».

Наличие такого ритуала у невров, отмеченное Геродотом, дало Трубачёву основание отнести этот парод также к кельтам. Невры, по Геродоту, жили к северу от скифов. Ряд эпитетов, указывающих на развитую у невров технику изготовления оружия и доспехов, по мнению Трубачсва, тоже говорит о принадлежности этого народа к кельтам с их высоким для своего времени оружейным ремеслом. Он считает, что этноним невры одного корня с нервиями — галльским племенем, жившим на территории нынешней Бельгии и Северной Франции.