Читать книгу "Право на поединок - Мария Семенова"

Мальчик поднялся и встал перед чужеземцем, глядя ему в глаза и беспомощно сжимая кулаки. Как говаривали про таких дома: пришли да взяли – и поминай как звали. Не отдаст ведь. И управы на него… Тормара позвать?… Пока туда да обратно, а и пойдёт ли ещё, чего доброго, оплеуху отвесит и с места не сдвинется. И как потом жить?… Даже назад к Восточным воротам уже не сунешься: срам…

– Куда нёс? – неожиданно спросил венн, и Йарра понял, что Отец Небо сотворил ещё одно чудо. Второе за полдня. Чудо состояло в том, что венн говорил на языке отца Йарры. Потом произошло третье чудо. Венн протянул вздрогнувшему мальчику его плетёнку: – Держи… Пошли, провожу, пока опять не обидели.

Йарра уже привык, что люди, посулив что-нибудь, в последний момент отдёргивали ладонь… От человека, говорившего на языке его отца, грех было ждать подлости. Он протянул руки и взял корзинку. Его трясло, губы прыгали, но он не заплакал. Он повернулся и молча пошёл к трактиру Стоума. Венн зашагал следом. В двух шагах от порога, когда уже виден был стоявший при двери Тормар, Йарра запоздало сообразил, что венна следовало бы поблагодарить, и остановился. Плетёнка мешала как следует поклониться, и Йарра просто нагнул голову и впервые за долгое, долгое время прошептал на родном языке:

– Спасибо, достойный человек…

Он так привык изъясняться на ломаном нарлакском, а то и вовсе немо размахивать руками, что эти простые слова изумили его самого. Как всё-таки удивительно и прекрасно, когда можно к кому-то обратиться словами настоящей речи, зная, что тебя поймут. И ответят. Йарра вспомнил, сколько раз его лупили за «тарабарщину», на которой, по мнению местных, впору было изъясняться только нечистому духу. Он даже успел подумать: завтра этого венна уже здесь не будет, а значит… значит…

Вот тут он заплакал. Слёзы, которые, как он полагал, у него давным-давно пересохли, явились неизвестно откуда, точно оживший родник, закипели в глазах и потекли вниз по щекам. Он отвернулся вытереть скулы о задранное кверху плечо и потому не заметил странного выражения, промелькнувшего во взгляде рослого венна. Волкодав, давно отученный кого-то бояться, поневоле вспомнил самого себя в его возрасте. Таким же мальцом, замордованным людьми и жизнью и не разумевшим чужих языков, даже по-сольвеннски – с пятого на десятое. Когда его первый раз продали торговцу рабами, там вообще не было никого, кто понимал бы настоящую речь, одни саккаремцы да восточные вельхи. Так он и молчал целыми днями, пока тому же торговцу не продали взъерошенного, пегого от синяков Волчонка…

Они вошли в трактир, и Йарра, шмыгая носом, сразу двинулся к стойке. Тормар окинул Волкодава подозрительным взглядом, но ничего не сказал. Венн, в свою очередь, по-деловому присмотрелся к охраннику. Он отнюдь не забыл, как искал работы в Галираде три года назад. Умел он многое, но никому его умения так и не пригодились. Приличные люди перво-наперво замечали рубцы от кандалов, украшавшие его руки и шею. Волкодав не верил в сказки и не питал надежд, будто кондарский народ относился к беглым каторжникам по-иному, нежели добрые галирадцы. В Галираде, правда, он чем-то глянулся молодой кнесинке, и та наняла его телохранителем. Чтобы этакая благодать да вдруг повторилась?… В Кондаре им с Эврихом предстояло самим о себе позаботиться.

Вот потому-то Волкодав и приглядывался к охраннику, оценивая, на что тот способен.

Вытащив медяк, он купил кусок белого хлеба, кружку молока, взял лишнее блюдце для Мыша и устроился в уголке. У вышибалы Тормара было могучее тело взрослого мужчины, плечи казались покатыми из-за крутых мышц на загривке. Но на толстой мускулистой шее сидела голова с лицом, достойным пятнадцатилетнего проказника. У парня был широкий курносый нос, а когда он улыбался, становилось заметно, что один передний зуб как бы отступал назад из общего ряда, и рот выглядел щербатым. Это только усиливало впечатление. Такому, кажется, только дома сидеть, при мамке и бабушке. Без устали копать огород, жарко краснеть на смешки соседских девчонок и получать по спине полотенцем за сдёрнутый с доски кусок сладкого пирога… Волкодав знал, что скорее всего ошибается. На поясе у Тормара висел здоровенный кинжал, и вряд ли следовало сомневаться: парню уже приходилось пускать его в ход. А мозолистые руки очень хорошо умели и кости ломать, и задирать девкам подолы…

Служанки сновали туда и сюда, трактирщик согласно обычаю обходил комнату, спрашивая гостей, всем ли довольны. Когда он подошёл к Волкодаву, венн сказал ему:

– Пусть Священный Огонь никогда не погаснет в твоём очаге, добрый хозяин. У тебя умелые кухарки и расторопные слуги. Вот только охранник, по-моему, не очень хорош…

Стоум тяжко вздохнул, отлично понимая, куда клонит разукрашенный шрамами посетитель.

– По мне, так довольно хорош, – сказал он, постаравшись, чтобы слышал Тормар. – Здесь ещё не шалил ни один лихой человек, которого мой страж не сумел бы отвадить. Лучше ты попытай счастья, друг, где-нибудь по соседству!

Плох тот трактирщик, который не заступится за уже нанятого вышибалу, не примет его сторону, выпроваживая новичка. Работники верно служат хозяину, но и хозяин должен вставать горой за тех, кто ест его хлеб. Иначе никто к нему не пойдёт, ни у кого ему веры больше не будет.

Тормар между тем расправил плечи и подбоченился, улыбаясь. Он понял, что ему собирались бросить вызов. Поняли это и все остальные, кому случилось закусывать нынче в трактире. Стоум ещё надеялся потихоньку выпроводить венна, а народ уже обрадованно шумел, в охотку отодвигая столы и убирая скамейки. Кто-то вовсю бился об заклад, сравнивая молодцов. Волкодав, немало помотавшийся по белому свету, не мог припомнить страны, где бы не собирала толпы стычка громил, спорящих из-за тёплого места. Ему, правда, сразу показалось, будто кондарцам подобная забава перепадала исключительно редко. Так оно и было на самом деле, но причину он вызнал лишь погодя.

– Это кто тут шумит? – спросил Тормар, подходя и останавливаясь в двух шагах. – Ты, что ли, дядя? А не пошёл бы ты по-хорошему?…

Волкодав был старше его самое большее лет на пять, но внешность венна увеличивала видимую разницу.

– Всё может быть, – сказал он дружелюбно. – Если прогонишь.

Посетители трактира загалдели громче прежнего. Вызов был принят. И подтверждён.

Согласно обычаю, спор вышибал должен был происходить без оружия. Тормар отстегнул ножны с кинжалом и положил их на стойку. Волкодав снял меч, снял боевой нож и оставил на Божьей Ладони. Мыш поднял нос от блюдца и так исполнился важности происходившего, что даже решил оставить любимое лакомство на потом. Облизал мордочку и вскочил на ножны – стеречь. Сторожем он был очень надёжным.

Волкодав повёл глазами по сторонам, запоминая, что где. Начнётся схватка, небось станет некогда озираться. Он заметил смуглого светловолосого мальчика, которого встретил на площади. Мальчик подсматривал в кухонную дверь, из-за спин побросавших работу стряпух. На его лице, одном-единственном, был ужас. Прочий народ смотрел с алчным любопытством, почти так же, как возле помоста, где Слепой Убийца метал отточенные ножи. Попадёт? Не попадёт? И много ли будет крови, если вдруг что?…