Читать книгу "Коловрат. Вторжение - Алексей Живой"

Всю ночь боярину спалось плохо, мучили кошмары. Явился в них к нему мертвый монах, обещая кары небесные за то, что встал на пути высших сил. А под утро посетил его сны княжич Федор. Был он тихий и грустный, стоял княжич посреди заснеженного поля босиком в одной лишь длинной белой рубахе. Долго стоял, смотрел и молчал.

– Ты присмотри за Евпраксией моей, – попросил он наконец смиренным голосом, – а мне пора.

И ушел на закат, переставляя босые ступни по глубокому снегу.

Евпатий проснулся в холодном поту ни свет ни заря. Рывком сел на постели, обхватив голову.

– Ты что это, любимый? – позвала его Лада, тоже проснувшись.

– Пора мне, Ладушка, на двор княжеский, – ответил воевода вставая, – чую, стряслось что-то недоброе. Не могу я долее спать.

Коловрат кликнул слуг, оделся, перекусил наскоро, чем бог послал. Вскоре он, покачиваясь в седле, уже ехал в сопровождении верного Ратиши и десятка ратников в сторону княжеского терема. Все еще пребывая в тягостной полудреме, на подъезде к мосту через ров вдоль княжеского кремля Коловрат повстречал гонца, что скакал во весь опор туда же. Но, увидев воеводу, гонец вдруг осадил коня и направился к нему. Это был один из воинов, охранявших Южные ворота.

– Дозволь слово молвить, Евпатий Львович, – обратился он к воеводе.

– Спозаранку князю весточку несешь? – поприветствовал его Коловрат вместо ответа. – Ну говори, коль не шутишь. Чего тебе надобно?

– Да я не князя ищу, а тебя, – ответил всадник, удерживая норовистую лошадь, – меня сотник послал, сказал, что на дворе у князя можешь быть. А тут ты и показался.

– Ну, нашел, говори, – поторопил его воевода, – время дорого.

– Там у Южных ворот войско в ночи показалось, – сообщил гонец, – тыщ пять всадников, не меньше. С виду степняки, но ведут себя странно, на виду стоят, не нападают. Словно в гости приехали. Говорят, половцы, приехали по зову князя нашего Юрия. Сотник послал тебя разыскать да спросить, чего с ними делать. Бить али приголубить.

– Половцы, говоришь? – усмехнулся Евпатий, вспомнив, что Юрий говорил про своего родственника. – А хана ихнего часом не Богун звать?

– Именно Богун, – кивнул ратник, – так и назвался. Значит, правда союзники?

Коловрат посмотрел на близкий уже терем рязанского князя, но решил, что это дело не терпит промедления.

– Ладно, поехали, посмотрим, что там за половцы к нам в гости на рассвете пожаловали, – решил он, разворачивая коня в обратную сторону.

Когда он прибыл к Южным воротам, уже рассвело, и, взобравшись на башню, воевода действительно увидел целое войско степняков, расположившееся не таясь на холме перед воротами. Спешившись, они дожидались ответа и отдыхали, ничуть не заботясь о боевых порядках и не обращая внимания на всадников Лютобора, что выстроились вокруг них полукольцом. В общем, вели себя как дома.

– Да, эти на татар не похожи, – решил Коловрат, подумав вслух, – и нападать вроде не собираются. Если только это не военная хитрость. И как только проскочили до самой Рязани, не всполошив наши кордоны. Прав был, Юрий, Богун дорогу найдет.

Впрочем, он отлично знал о дружбе с приграничными половцами Богуна, отряды которого по приказу князя Юрия пропускались внутрь княжества без боя. В отличие от войск других половецких ханов, враждовавших между собой и принимавших активное участие в междоусобицах русских князей, то на стороне Михаила Черниговского, то на стороне Ярослава Всеволодовича, сидевшего нынче в Киеве.

Евпатий посмотрел вниз – перед самыми воротами ожидали ответа посланцы Богуна. И он уже собрался дать команду открыть ворота, как вдруг заметил нескольких всадников, что скакали во весь опор к Южным воротам. Едва показавшись из леса, вскорости они уже подъезжали к Рязани, не обращая внимания ни на половцев, ни на «охранявших» от них город до приказа воинов Лютобора. Но миновать такую массу вооруженных людей просто так было нельзя, и они были остановлены разъездом рязанских всадников. Однако, на удивление Коловрата, тут же пропущены дальше. И только когда они были уже у самых ворот, Евпатий понял, почему – он узнал в одном из всадников, судя по виду, изможденных долгой скачкой и даже раненых, сотника Еремея, охранявшего в посольстве княжича Федора.

– О господи, – пробормотал Евпатий, сразу заподозрив неладное, – не зря мне сегодня княжич снился.

И, наклонившись через перила, крикнул вниз стражникам, охранявшим массивные засовы:

– Открыть ворота!

В княжеские палаты он вошел вслед за Еремеем, на котором лица не было, конечно, расспросив его по дороге. Сотник был устал и ранен в плечо, но не обращал внимания на кровоточившую рану. То, что Коловрат узнал, больше не оставляло выбора рязанскому князю. Хотя Юрий был человеком прозорливым, и что он решит, было ведомо, в конце концов, только ему одному.

Хлопнула дверь в боковой стене, и в зал вошел Юрий в расшитой золотом одежде. Князь был хмур и молчалив. А увидев Еремея в одиночестве, еще больше посерел лицом, но держал себя в руках, как и положено властителю княжества.

– Говори! – кратко бросил он Еремею.

Но тот молчал, не в силах открыть рта.

– Ну! – едва не крикнул на него князь.

– Прости, князь, – наконец заговорил сотник, и борода его задрожала, – дурную весть я тебе принес…

Он облизнул пересохшие от волнения губы, продолжил:

– Три дня назад погиб твой сын, княжич Федор, и боярин Святослав с ним. Казнили их татары поганые.

– Как это случилось? – потухшим голосом переспросил Юрий, отходя к окну и не глядя более на рассказчика.

– Долго держали нас в лагере татары без ответа, – стал припоминать сотник, – забрали дары, но не допускали к хану своему, словно потомить хотели и поглумиться над нами. Наконец не выдержал Федор и возмутился. Стал требовать, чтобы Батый встретился с ним тот же час и дал ответ. И тогда хан велел привести его к себе в шатер. А с ним Святослав отправился, да я вызвался, ибо охрану княжича татары запретили к своему хану пускать.

Сотник вновь облизнул губы, помолчал немного, но почуяв нетерпение князя, заговорил вновь:

– У Батыя в шатре был пир. Усадил он нас за стол и предложил через толмача своего отведать яства. Федор отведал, хоть Святослав и опасался, что отравлены они могут быть. А отведав, Федор не стал дожидаться, покудова его спросит хан о делах, и сам начал разговор. Спросил татарского хана Батыя, зачем он на Русь прибыл и чего хотел. А Батый в ответ только рассмеялся и вдруг завел разговор о его жене, сказав, что наслышан о красоте ее неземной.

Юрий резко обернулся, словно уже знал, что услышит дальше. Вперил взгляд в несчастного сотника, и тот едва нашел силы, чтобы закончить рассказ.

– Сказал татарский хан, что слыхал о Евпраксии, молодой жене княжича, много лестных слов. Описали ему жену Федора как первейшую красавицу, а у него, хана, которому подчинилось уже полмира, все должно быть самое лучшее. Увидал он, как затрясло княжича нашего, рассмеялся и вдруг, поменяв речь, заявил Батый, что пришел он на Русь со своей несметной ордой, чтобы отомстить, ибо в прошлом помогли мы врагам их, половцам, и потому заслужили наказание. Татары ничего не забывают, сколько бы лет ни минуло. Сказал Батый, что отныне он здесь властитель надо всеми властителями. Все князья русские придут на поклон к нему, кто умен. И тот, кто покорится добровольно, избегнет участи остальных, коих он утопит в крови. И если он, Федор, добровольно приведет ему свою жену в стан на Воронеже, дабы насладиться ею, то Батый пощадит Рязань.