Читать книгу "Танго смертельной любви - Александра Миронова"

Регулярно он вырывался на свободу, чтобы пометить все двери респектабельных соседей как территорию своего присутствия. Однажды он даже умудрился забраться на соседский балкон, и Альберт долго потешался над воплями соседки — вдовы окружного судьи, которая никак не могла взять в толк, где расположен источник жуткого запаха в ее квартире.

Котяра вел себя нагло и вызывающе, но Альберту это импонировало. А еще нравилось, что Аделаида частенько заглядывала в гости к мерзавцу, играла с ним, расчесывала и следила за его здоровьем.

Со временем Альберт начал выходить в люди, завел традицию завтракать вне дома. Он снова учился чувствовать горький вкус эспрессо, ценить ломкость и воздушность свежих круассанов, радоваться стабильности жизни — заспанные горожане со свежими газетами, неспешно начинающие день, гул транспорта, крики водителей, разгрузка свежих продуктов.

Затем он решился и на обеды вне своей квартиры. За время его отсутствия в Нью-Йорке появились десятки новых и закрылись сотни старых ресторанов. Он открывал и провожал их в последний пусть, снова погружаясь в оттенки вкуса и получая гастрономическое удовольствие.

Потом пришел черед ужинов, на которые Альберт все с большим удовольствием приглашал Аделаиду. Она была чистым источником, возвращающим жизнь и смывающим старые грехи. Он начал водить девушку на мюзиклы, восполняя пробелы ее французского воспитания. Она, в свою очередь, убедила его снова начать бегать по утрам в центральном парке. Городская жизнь потихоньку вливалась в его вены. Аделаида была отчаянно прекрасна, а он ужасно одинок. В день, когда он сделал девушке предложение, он вынес Мадонну из спальни в другую комнату. Потихоньку организм восстанавливался после сильной интоксикации.

Аделаида была без памяти влюблена. Альберт казался ей идеальным. Именно таким она и представляла будущего мужа, наивно рисуя его образ словами, позаимствованными в любовных романах. Невозможно красив, умен, талантлив, интеллигентен. С ним было спокойно, надежно, с ним она чувствовала себя, как с папой, — могла позволить себе роскошь оставаться юной и наивной, будучи уверенной в том, что о ней позаботится сильный мужчина рядом. Ее пугали лишь две вещи. Чучело собаки в квартире у Альберта — каждый раз Аделаиде становилось плохо при взгляде на него, как становится нехорошо ребенку при первой встрече с настоящей смертью, случившейся не на экране телевизора или страницах книг, а в реальной жизни. Аделаида была рада, что чучело стоит в чулане, но она никак не могла взять в толк, зачем Альберт хранит его? Мертвые животные — что может быть хуже?

Но еще больше чучела ее пугала картина, которой Альберт по-особенному и даже как-то болезненно дорожил. Мадонна, меньше всего похожая на святую Марию.

Аделаида молчала, боясь обидеть человека, в которого успела влюбиться со всей пылкостью юной души, пробывшей в заточении непозволительно долго. Но когда она наталкивалась на взгляд женщины, изображенной на картине, ее пробирала дрожь. Ей бы не хотелось пережить все то, что выпало на долю женщины, смотревшей на нее с полотна, как и не хотелось быть на нее похожей. Та излучала абсолютное зло. Мир животных с их бескорыстной добротой и любовью был куда более предпочтителен для юной девушки.

Лишь один раз она отважилась задать вопрос. Они сидели с Альбертом перед растопленным камином — художник пил вино, а она апельсиновый сок. Вечер затянулся, и сердце девушки отчаянно билось в ожидании продолжения — такого пугающего и долгожданного одновременно. Альберт ее поцеловал, потом еще и еще раз. Аделаиде хотелось бежать и растворяться, продолжать и прекратить, вспомнив все заветы строгих учительниц из пансиона и все то, что было прочитано втайне от них.

Мадонна была повернута к стене, но Альберт, сам того не замечая, продолжал кидать взгляды в ее сторону, словно бросая ей вызов и ища ее одобрения.

Он не брился несколько дней, щетина затемнила лицо, и в отблесках огня он напоминал демона-искусителя.

— Эта женщина… кто она? — наконец-то отважилась спросить девушка. Альберт, нехотя прервав поцелуй, отдалился от нее и окинул внимательным взглядом. Аделаида была невероятно красива — выразительна и наивно страстна. Она словно сошла с картин Дали — неземные цвета и совершенство. Чистота и непорочность. Полная противоположность той, которую он, повинуясь странной прихоти и болезненным порывам, возвел в ранг божества.

— Это затмение, — после минутной паузы ответил Альберт.

Было совершенно очевидно, что Аделаида не поняла его ответа. Она была слишком юна, чтобы за формой слов рассмотреть истинное содержание.

— Это твоя знакомая? — уточнила она.

Альберт снова внимательно посмотрел на девушку. Судьба была к нему слишком добра и щедра. После приливов болезненной страсти вынесла в тихую гавань любви и покоя. Стоило учиться благодарности и нельзя было гневить за излишнюю щедрость того, кто управляет этим миром.

— Нет. — Он медленно покачал головой, подбирая слова, которые она хотела услышать. — Это просто женщина. Я где-то ее увидел и решил написать картину.

— Она… она не похожа на святую, — робко сказала Аделаида.

— Святых не бывает. — Альберт пожал плечами, почувствовав легкое раздражение.

— Но есть же те, кого канонизировали, — возразила девушка, и Альберт снова почувствовал бездонную пропасть между ними и легкую горечь — ему бы очень хотелось вернуть такую бесконечную наивность и утопить свой собственный цинизм в океане доброты. Он погладил девушку по волосам, она тут же потерлась щекой о его руку, как самая настоящая кошка, вызывая прилив нежности и умиления.

— Да, милая, есть, конечно. И святые наверняка существуют. Особенно если в них верить. Но я не иконописец, я художник. И я так увидел. Понимаешь?

— Конечно! — Аделаида ничего не поняла из этого объяснения, но поспешила согласиться. Самое главное она услышала — женщина с полотна ничего не значила для Альберта. Эта мысль словно сбросила тяжелую гору с ее хрупких плеч. Альберт был красив, талантлив, молод и богат. О большем счастье и мечтать нельзя. Но, даже будь он беден, она бы все равно любила его не меньше. Просто замечательно, что между ними нет никаких преград. Аделаида много раз слышала, что она красива и умна, но юное неопытное сердце смутно догадывалось, что есть вещи, которым красота и ум не в силах противостоять.

Она бросила взгляд на молодого человека — тени залегли под его глазами, короткие волосы немного отросли, легкая седина на висках намекала на жизненный опыт и мудрость, за которыми ей очень хотелось спрятаться. Невероятное везение, что этот мужчина был одинок, когда они встретились. Возможно, ждал ее? Сердце снова часто забилось. Это и есть судьба, о которой твердила мама, и одновременно чертовская удача, как утверждал папа. Альберт снова привлек девушку к себе и поцеловал.

— Тебе не нравится эта картина? — прошептал он ей в волосы.

— Нет, что ты… — слабо запротестовала Аделаида. В ее семье у женщин не было привычки высказывать собственное мнение. К тому же она боялась обидеть Альберта и разочаровать его непониманием. Папа говорил, что творческие люди очень болезненно воспринимают критику, и каждое утро напоминал ей: она должна восторгаться всем, что выходит из-под кисти будущего мужа. По крайней мере до того момента, пока она не выйдет за него замуж.