Читать книгу "Персональный миф. Психология в действии - Вера Авалиани"

Мы сжалились над рестораном и увели Дробязско, который отбивался от нас, мотивируя тем, что не доел свою порцию. Но тут подскочил официант с пустым судком, на выдохе сгреб туда еду. И положил вновь наполненный судок к трём другим в мешке.

Нойхаусы в это время были на какой-то конференции издателей.

Когда они вернулись за нами и мы отправились в городок Каллеталь, я умоляла Нойхаусов срочно затарить домик писателя шампунями и мылом. Они так и сделали. Но он так и не помылся и не переоделся в те шмотки, которые накупили бывшему однокласснику братья Нойхаусы. Моющие средства он увёз жене (она у него была в его землянке), а вещи хотел продать соседям – для формирования начального капитала. К слову сказать, почему его позвали писать об обмене денег, мне тоже не было понятно. У него их точно не было, чтобы менять, в те лихие времена – ведь он уже не работал. Я поняла, что его пригласили, чтобы помочь материально, не оскорбляя чувств одноклассника. И именно это умозаключение позволило мне окончательно простить Нойхаусов.

Жизнь и написание эпизодов для книги экономиста из Москвы, там и писавшего её, было очень скучным. Деревушка, затерянная среди полей с зарослями цветущей сои, была ничем не примечательна. Экскурсия в Берлин свелась к экскурсии в зоопарк, что тоже было неплохо. А в последний день мы попали на какой-то местный праздник в центре Калеталя – ближайшего к деревне городишки. Катались на карусели. А когда Лариса склеила друга Нойфельда и отвалила с ним потрахаться в наш домик, я продолжала гулять по улочкам. И тут ко мне пристал мой будущий муж. Он подошёл ко мне и спросил:

– Вы хотите выйти замуж за Санта-Клауса?

Одного взгляда на него хватило, чтобы понять, что он имеет в виду себя.

– Предпочитаю видеться с этим господином раз в год – на Рождество.

– А я буду устраивать вам праздник с подарками каждый день. И творить чудеса.

Я рассмеялась.

– Вы мне не нравитесь, да и муж мне ни к чему.

– А подарки?

– То есть вы предлагает брак по расчёту?

– Только с вашей стороны. Я же влюбился навек, – усмешка его слова опровергала. Он пытался не быть циничным – не более того.

– А я как раз завтра уезжаю на Тенерифе, а потом домой. Так что побродите тут ещё и поищите жену. Могу дать телефон подруги. Санта-Клаус – её идеал.

– Хорошо, дайте мне ваш телефон. Вы откуда улетаете?

– Из Франкфурта.

– Нет, туда я не попаду – начинается выставка дизайна. А я известный дизайнер мебели и интерьеров. И он сунул мне визитку. А потом по цифрам на другой своей визитке записал мой телефон.

Пока я писала, досадовала на себя: ну зачем?! Он правда не нравится мне, а придётся стать его женой. Ведь мне нужна семья – при моём-то глобальном одиночестве! Ну почему на мне жениться хотят только иностранцы!

Ни делать мне было нечего, ни жить не на что. А Клаус уже три года звонил каждые пятнадцать минут и спрашивал, созрела ли я для брака.

Ну я и сломалась. Почему бы не пожить на немецкой вилле в Гамбурге, не поездить в красивой машине. Что я всё сама и сама. Клаус, по крайней мере, добрый и талантливый, раз в своё время из рук принца Филиппа – мужа английской королевы – получил европейский приз за свою мебель, уговаривала я себя. И уговорила. Съездила отметить день рождения в Германию.

Клаус всё ещё был такой влюблённый. Из аэропорта к машине он донёс меня на руках.

Но стоило нам оформить отношения, как он стал ленивым скрягой. Он не хотел мыться, его напрягала необходимость одеваться для выхода в свет. И хотя он был Овном по знаку Зодиака, но на прежних моих знакомых не походил вообще.

Те фонтанировали энергией, пробивали лбом стену в каждом новом деле. А Клаус устроился в офис самой известной в мире марке кухонь дизайнером, владелец мировой сети доверил ему стажировку его дочери. А он за те бешеные деньги, что ему платили, отказался переделывать её эскиз проекта чьей-то кухни, назвав девушку захребетницей. Она так оскорбилась, что убежала, так что я спешно записала слово и по частям его расшифровала по словарю.

На следующий день Клаус хлопнул дверью в этой волшебной кухонной шкатулке в центре Гамбурга, где были кухни из оникса, малахита, мрамора, не проработав там и трёх месяцев. А устроился он туда, чтобы жениться на мне. Так он предпочитал получать пособие о безработице и проценты за использование его прежних эскизов мебели на фабриках.

Он уселся у компьютера и стал делать себе новые визитные карточки. Без названия места работы. И велел его не отвлекать.

Нойхаусы послали меня в Москву – разыскать и купить суперпрограмму для составления гороскопов на компьютере, о ней ходили легенды. Мне удалось купить последний её диск на складе за бешеные деньги – не мои. Но Клаус сделал копию. И я, отдав оригинал Николаю, устремилась домой и сделала первым гороскоп мужу. Оказалось, что человек, рождённый в этот день и час, будет воспитан не своими биологическими родителями. На этом месте я расстроилась – что-то с этой программой не то. Ведь Клаус рассказывал об умерших в преклонном возрасте родителях и братьях. Я рассказала ему с опаской о строке в гороскопе. Но он подтвердил, что так оно и есть: мать в 1946 году родила его от английского солдата и оставила в роддоме. Но его, как и ещё двух детей, усыновили богатые бездетные немцы. И очень баловали мальчиков. Они выросли на мебельной фабрике родителей, играя стружками.

Подтвердилось кое-что и из моих наблюдений за собственной жизнью: в частности, я узнала, что всегда буду замужем за иностранцем либо человеком другой религии или национальности.

Но только Клаус пошёл по мебельной части, стал даже одним из отцов немецкого хайтека. Вся его мебель, как и одежда, были чёрными. Столешницы – стеклянными. Я возненавидела этот стиль – он очень неуютный, скользкий и холодный. Как и сам Клаус.

В браке с Клаусом мне нравилось только его отношение к собакам. Его пес породы бриар – Норден – один из чемпионов породы в мире меня просто обожал. Мы гуляли по парку у дома странным трио – вольно несущийся гигант Норден, я с маленькой чёрненькой дворняжкой Дусей.

Я устраивала его на работу в Германии. Одевалась в вещи, подаренные французом, и удивительно, что оба партнера были из двух стран, с которыми у России были отечественные войны. И если с французом мы только пару раз проехались по всей Франции в виде экскурсии, то с немцем я жила на их территории. Не скажу, что она была именно вражеской, но отчасти что есть – то есть. Особенно когда в Германию приехал Путин, Первый канал так исходил ядом, мол, был тут шпионом, а теперь президентом приехал. Канал этот был национальным, так что после блестящего выступления перед парламентом, видимо, тех, кто особо старался поссориться с Россией, уволили. Или же он всех убедил – этого я не знаю.

Ко мне дважды привязывались фашисты – один старый и беззубый обозлился, что я читала книгу на русском в поезде метро. Он брызгал слюной и орал «хайль Гитлер». Но я никак не реагировала, как и остальные пассажиры. Другой был неофашистом с бритым черепом. Мы сидели в кафе с приехавшей меня навестить подругой и её взрослой дочерью. И рассмеялись.