Читать книгу "Молчание сфинкса - Татьяна Степанова"

— Ну, Ромка Салтыков ну, мужик дает… Нет, кто бы мог подумать, чтобы он и этот смазливый тип… Ты, Катюша, не представляешь, какой скандал закатил он в отделении милиции. Я думал, его тоже посадят за дебош — честное слово. Он всегда ведь был такой сдержанный, такой деликатный, а тут словно взбесился, совершенно потерял над собой контроль. Что он там молол — ты не представляешь — в адрес милиции и полицейских вообще! Хорошо еще, что в горячке он все это по-французски орал, а то бы нам там каюк — оскорбление мундира. Зачем-то де Голля приплел и большевиков. Ну, насчет большевиков его гнев понятен; но за что де Голля так ненавидеть? Разве он был ярый противник нетрадиционной ориентации?

На этот раз тон у Мещерского был уже иной — назидательный и деловитый. И это вселило в Катю некоторые надежды.

— Вадик, ночевал у меня, не волнуйся, — услышала она от друга детства. — Я, Катюша, как только мы расстались, сразу же поехал домой. А он меня у подъезда в машине, оказывается, ждал. М-да… В таком виде, что тебе его лучше было не лицезреть. Вообще пить надо меньше при таком темпераменте, — Мещерский хмыкнул. Подумал секунду и добавил: — Или больше. Короче, мы с ним поговорили как мужчина с мужчиной. Он мне жаловался как другу, что ты, Катя… что ты совсем не уделяешь ему последнее время внимания. И надо сказать, я тут полностью с ним солидарен — ты действительно совсем позаброси…

— Ничего себе! Да где мы с тобой вчера были, Сережа? Мы что — гуляли, прохлаждались?

— Мы не прохлаждались, — Мещерский вздохнул. — Но все равно Ты должна понять: Вадик мой единственный друг, и, когда ему плохо, когда сердце его разрывается от горя и ревности, я не буду молчать и оставаться я стороне тоже не буду. Ты должна найти золотую середиену, Катя. Ты должна уступать, ты же женщина… А Вадим тебя так любит, смертельно ревнует… Даже ко мне, черт… Надо войти и в его положение, надо быть милосердной

— Спасибо за совет, Сережечка. Учту на будущее — насчет милосердия в том числе. Но прости, мне некогда. Я занята.

— Подожди, — Мещерский обидчиво засопел. — Сразу и некогда… А я, между прочим, тоже не обязан выслушивать по ночам… Я не каменный. И не стеклянный. Мне буфером тоже быть надоело — между вами, между Салтыковым и… Кстати, насчет Салтыкова. Он мне только что звонил. Якобы по поводу твоего вчерашнего предложения насчет охранной фирмы. Он просил тебя разыскать — мол, во вчерашней суматохе твою визитку потерял. Но чувствуется, все это лишь предлог. А вообще-то он умоляет меня опять приехать в Лесное.

— Опять? Сегодня?

— Прямо сейчас. Этого парня Лешу до сих пор не отпустили. Салтыков вроде бы хочет снова ехать в милицию, и подключать адвоката к этому делу. Но как-то чудно он об этом говорит — не впрямую. Не так, как вчера. Видно огласки боится, отношения свои с этим типом Изумрудовым афишировать не хочет перед посторонними. Мы свои, как видно, уже не в счет. Он просит, чтобы я приехал, я ведь свой, хоть и очень дальний родственник.

— Что ж, поезжай туда, — сказала Катя. — А я постараюсь навести справки об охранном агентстве. Только ты мне по-этому поводу позвони из Лесного не сразу, как приедешь, а часика этак примерно в три.

— Почему?

— Потому что этот вопрос Колосов сам будет решать. А на решение и на подготовку нужно время.

Мещерский помолчал, лотом тяжело вздохнул.

— Понятно, — сказал он. — Как же все это ужасно. Чувствуешь себя каким-то иезуитом…

— Два человека убиты, — Катя повысила голос, — тут уже не до сантиментов. А в Лесном что-то творится — ты сам это чувствуешь. Чувствуешь ведь?

— Да.

— Если Салтыков и непричастен к убийствам, а я в это верю, мы должны, обязаны помочь выпутаться из этой беды ему и всем остальным, невиновным.

— Знаешь, что меня вчера больше всего поразило? — спросил Мещерский.

— Догадываюсь. То, что они ни разу не коснулись той темы, которая нас сейчас больше всего интересует, — бестужевского клада.

— Никто ни разу не упомянул, — Мещерский помолчал. — Конечно, кое-кому не до этого было, но… Страсти там кипели вовсю. Страсти-мордасти. А вот про клад ни слова, ни полслова. Знаешь, у меня даже ощущение появилось, что… что наши версии в чем-то, в самом главном неверны — жажда кладоискательства там, в Лесном, вовсе не является идеей фикс для всех и для каждого. Даже несмотря на покупку супердорогого металлоискателя. Тут, мне кажется, Никита крупно ошибается.

— Я как раз собиралась над этим хорошенько подумать, — заметила Катя, — да вот Вадькина выходка меня совсем из колеи выбила. Ты ему скажи, Сережа, передай — я его ненавижу, знать не хочу, пусть убирается ко всем чертям! Он страшный эгоист. Вы вообще, мужчины, все одинаковы, думаете только о себе, а на нас вам плевать с двадцать пятого этажа… Он сильно вчера переживал, а? Нет, не надо, не говори ему ничего. А то он еще что-нибудь отколет похлеще. Он мне знаешь что один раз заявил: «Разнесу всю вашу ментовку по камешку!» Представляешь? Ну как жить с таким человеком? Он же ничего не хочет понять… Нет, нет, ничего ему такого гаи говори, слышишь? И на свой счет ничего не принимай, ладно? Это я от расстройства сама не соображаю, что болтаю.

— Ладно, — Мещерский грустно усмехнулся, — ты ему сама это не скажи, смотри, когда отношения выяснять станете. Вы, женщины, постоянно это нам твердите, когда побольнее уязвить хотите. А это все бред, заигранная пластинка. Ничего, все наладится, не бери в голову. Я вот что у тебя еще спросить хотел — чуть не забыл: ты вчера ничего такого насчет Вани Лыкова не заметила, когда они с сестрой уезжали на машине?

— Нет, я и внимания на них не обратила — вы же в этот момент как раз с Салтыковым вернулись. А что такое?

— Да так. Что-то Ванька мне вчера того… очень даже не понравился. Рожа у него была какая-то смурная, глав как у вампира сверкали.

— Я заметила лишь то, что поведение Салтыкова для сестры Ивана Анны стало бо-ольшим потрясением, — ответила Катя. — Она еле сдерживалась вчера, чтобы не разрыдаться у всех на глазах. Кажется, здесь Никита не ошибся — она в твоего Салтыкова да смерти влюблена.

— Бедняжка. Ей сейчас можно только посочувствовать. Нет, мне и правда надо ехать в Лесное. При таком раскладе как бы чего там опять не случилось, как бы Ванька Лыков чего-нибудь не натворил. Он ведь отчаянный, а за сестру любого в порошок согрет. И вообще, мне кажется, он к Ане…

— Что?

— Не знаю, тревожно мне что-то на сердце, когда ям них думаю. Когда наш с ним разговор на «поплавке» вспомню. У меня еще тогда смутные подозрения возникли, что он… Одним словом, мне действительно сегодня лучше побыть в Лесном.

— Значит, договорились, насчет охранного агентства позвонишь мне не раньше трех. Если Салтыков будет настаивать — придумай что-нибудь. Ну, все, Сережечка, пока.

Катя вернулась к своей работе. «Вестник Подмосковья» срочно в номер требовал репортаж о фактах насилия в семье, а в результате всех этих разъездов она о сроке сдачи материала совсем позабыла. И вот надо было наверстывать упущенное семимильными шагами. Час тек за часом, Катя машинально набирала текст на компьютере, нанизывая факты к фактам, подробности к подробностям, выводы к выводам. Статья писалась словно сама собой, а мысли Кати витали далеко. Но никакого предчувствия не было. Этот день на дурные предчувствия был скуп, Если бы Катя только знала, с чем именно столкнется Мещерский в Лесном, она уж точно ни за что на свете не отпустила бы его туда одного.