Читать книгу "Время иллюзий. Третий глаз - Дмитрий Вощинин"

Таня была в восторге.

– Ну, а теперь ты мне сама расскажи о хобиасах, – улыбнулся Егор, когда Вика вернулась.

– Мама, а твой друг мне определенно нравится!

– Мне тоже.

– Таня, а что ты думаешь о птицах?

– Птицы – самые свободные в мире существа.

– И свобода их настоящая и неподдельная, – подхватил Егор, – А смотрят они на нас сверху, будто с небес…

Он помнил, как все ребята в его дворе были увлечены ловлей птиц, особенно зимой, когда кругом снег. Птицы привлекали молодые души своими символами проявления жизни: они видят и чувствуют окружающее значительно острее. Поймав пернатую птичку, в руке ощущаешь какой-то иной ритм природы. Их удивительно горделивые движения при ходьбе или необычно резкие повороты головы просто завораживают.

Интересен был не только процесс ловли, но и сооружение различного рода ловушек на земле и на ветках. Самая надежная и простая – коробка или сетка, поставленная на палочку с длинной веревкой.

Азарт ловли увлекал настолько, что при виде подлетающей птицы все мысли уходили далеко-далеко и, казалось, растворялись в небе…

– Вот снегирь, очень красивый на белом фоне, важный, рассудительный, – продолжал Егор. – Зря его считают глупой птицей, что-то в нем уверенное, жизнеутверждающее. Когда вижу эту птицу, невольно вспоминаю детство.

Увидев однажды несколько снегирей на ветке, я осторожно поставил свою сетчатую коробку, выбрал подходящую дистанцию и стал с замиранием сердца ждать. Стайка невозмутимо продолжала оклевывать затвердевшие остатки листвы. Кошачьим взглядом я неотрывно следил за ними. Через минуту стайка улетела с ветки, и только один снегирь продолжал невозмутимо сидеть, проявляя интерес к моей коробке. Отсутствие собратьев дало ему возможность самостоятельно принимать решение. Он долго собирался, поглядывая вокруг, и вдруг, решившись, подлетел прямо к ловушке. Сначала съел одинокое зернышко случайно не попавшее под коробку, потом прыгнул к ловушке и стал клевать уже под коробкой. Находясь в напряжении подобно натянутой струне, я почувствовал, как онемела рука. Очень хотелось дернуть за нитку, но рука не двигалась, как заколдованная. С большим трудом я двинул рукой и почувствовал что-то твердое… Это была решетка моей кровати. Проснувшись, я долго не мог прийти в себя от всего пережитого, такого близкого и понятного душе.

– Истребитель бедных птичек! – с улыбкой заметила вновь вошедшая Вика.

– Мне это так понятно. Вы… охотник… и художник.

Егор почувствовал, что с Таней ему легко, как в безмятежном детстве, и она понимала его практически с полуслова.

Утром Егор поехал на дачу и позвонил Вике, что останется.

– Гера, только, пожалуйста, без алкоголя.

– Обещаю.

Без собаки дом был молчаливым и печальным. И в то же время Егору показалось, что он стал шире, просторнее. Все-таки его внутренняя пустота давила на сознание.

Он немного прибрался, разложив по местам разбросанные вещи.

Услышав наверху тихий стук в окно, поднялся на второй этаж, но ничего не заметил. Отвлекшись другими делами, вновь услышал стук. Подошел к окну, внимательно прислушался.

И вдруг увидел, как маленькая серенькая птичка ударами своего тела билась в стекло, пытаясь попасть в застекленный балкон. Через некоторое время ее попытки возобновились. Егор стоял на балконе и внимательно смотрел.

Настойчиво и монотонно птичка продолжала биться о стекло.

На секунду она села на водослив и тут же улетела. Не прошло и минуты, как она начала штурмовать окно в комнате. Егор подошел ближе. После очередной попытки она посмотрела на него. Он видел ее внимательный взгляд, желтый клювик и черно-серое оперение. Она была похожа на темную синицу.

Смотрела настойчиво, крутила головкой, как бы удивляясь, что Егор не открывает окно. Но, чувствуя необычную тревогу, он окно не открыл.

– Что ты хочешь, птичка? – прошептал он.

Она также неожиданно улетела, как и появилась.

Егор еще долго смотрел в окно, ожидая новой попытки маленького существа. Но птичка больше не прилетела.

В книжном шкафу на глаза попался рассказ Жуковского «Нечто о привидениях». Егор высоко ценил этого поэта, писателя, философа, государственного деятеля. Благодаря Василию Андреевичу в подробностях известны последние часы Пушкина, который, почувствовав близкую смерть, первым позвал к себе именно его. И государь только ему доверил архив великого поэта.

Егор раскрыл книгу. Рассказывалось о нескольких историях. Автор упоминал о так называемых «снах наяву». Один его знакомый, неожиданно заглянув в столовую, вдруг увидел себя на столе в гробу, и через короткое время заболел и умер. Сомнения автора в том, что его знакомый был уже болен и до видения, упирались в отменное здоровье умершего. Признаков его болезни никто другой тоже не замечал.

С большим интересом Жуковский изложил историю о видении Карла ХI, которое описано и скреплено письменным актом самого шведского короля и трех свидетелей. Дворец короля был построен в виде подковы. Поздно вечером, находясь в одном конце здания, король неожиданно увидел на другой половине яркий свет в окнах. Свет не исходил от луны: небо было затянуто облаками.

Король со свидетелями и трепещущей от страха прислугой двинулся в освещенную половину. Войдя в зал, где горело множество свечей, он и все остальные увидели собрание людей, похожее на заседание государственного совета.

На троне лежал мертвец. У трона – плаха и топор. Рядом – юноша с короной на голове и скипетром в руках и еще один человек зрелых лет. В момент, когда вошел король, он дал знак.

Вошел палач и несколько благородных людей в богатых одеждах со связанными сзади руками. Под взглядом старшего из группы вошедшей знати, из раны трупа брызнула кровь. И будто обличенный в убийстве, он запрокинул свою голову на плаху. Тут же палач взмахнул топором, и отрубленная голова покатилась через всю палату к ногам вошедшего короля. Капля крови упала ему на туфлю.

И в этот момент он услышал голос: «Еще пять царствований – и горе твоему потомству!» Когда голос замолк, образы начали исчезать, свечи остались только в руках прислуги. Король вернулся в свой кабинет. Он не сомневался в реальности своего видения, о чем свидетельствовала оставшаяся на туфле капля крови. Он записал все в подробностях. Документ этот остался в государственном архиве Швеции. Пять царствований прошли, и его потомство лишилось короны. Пророчество свершилось, оставшись непостижимым для человеческого разума.

Подобное происходило и с Павлом Первым. Его видения и пророческие разговоры со своим дедом Петром были известны при дворе. Судьба же Павла похожа на шекспировского принца Датского.

Автор приводит множество случаев проявлений верности любви, которая сохранялась до конца жизни, и при приближении смерти болезненно обострялась.