Читать книгу "Красный монарх: Сталин и война - Саймон Себаг-Монтефиоре"

Завершающее заседание конференции состоялось на следующий день. Рузвельт во время разговора наедине объяснил Сталину, что, поскольку в Америке надвигаются президентские выборы, он не может обсуждать вопрос о Польше. На последнем пленарном заседании Сталин и Черчилль рассматривали польские границы на карте, вырванной из лондонской «Таймс».

2 декабря Иосиф Сталин, удовлетворенный обещанием западных союзников начать операцию «Оверлорд» будущей весной, вылетел из Тегерана. На аэродроме в Баку он с облегчением снял маршальскую форму и переоделся во френч, шинель, фуражку и сапоги. Поезд шел мимо Сталинграда. Это было единственное после Сталинградской битвы посещение вождем города, который сыграл решающую роль в его жизни. Он побывал в штабе Паулюса. Лимузин Сталина мчался по узким улицам, заваленным горами немецкого оружия, и столкнулся с машиной, за рулем которой сидела женщина. Она едва не лишилась чувств, когда увидела, кто попал в аварию, и начала плакать.

Сталин вышел из автомобиля и успокоил ее:

– Не плачьте. Это не ваша вина, вините войну.

После Сталинграда он без остановок вернулся в Москву.

* * *

Сталинград, Курск и Тегеран восстановили фанатичную веру Сталина в свое величие. «Когда стало ясно, что победа будет на нашей стороне, Сталин начал гордиться и капризничать», – написал Микоян. В Кунцеве возобновились долгие пьяные ужины. Сталин опять стал пить и играть роль организатора оргий.

Но в огромном море информации, которую вождь получал от Берии, всегда было много такой, что вызывала у него беспокойство и тревогу. В 1943 году Лаврентий Павлович арестовал на освобожденной территории 931 544 человека. 250 тысяч москвичей посетили церковные службы на Пасху.

Из распечаток телефонных разговоров и донесений осведомителей Сталин узнал немало неожиданного. Так, например, Эйзенштейн решил сократить вторую часть картины «Иван Грозный». Оказывается, убийства по приказу царя напоминали ему ежовский террор.

Сталину было ясно: Советскому Союзу угрожали новые враги. В стране свирепствовал голод. Среди народов на Кавказе зрела измена, на Украине против советских войск начали воевать националисты. Не все спокойно было и в фундаменте, на котором стоял СССР. У русских входил в моду опасный либерализм. Все эти проблемы вождь собирался решить испытанным большевистским способом – террором и репрессиями.

Берия и Хрущев открыли новый фронт на Украине. В этой республике против советских войск сражались сразу три национальные армии.

В феврале 1944 года Лаврентий Павлович Берия предложил депортировать два мусульманских кавказских народа. Среди чеченцев и ингушей на самом деле были случаи предательства, но большинство горцев оставались верными советской власти. Тем не менее Верховный и ГКО согласились с предложением главного чекиста.

20 февраля Берия, Кобулов и главный специалист по депортациям Серов приехали в Грозный. С собой они привезли 19 тысяч чекистов и 100 тысяч солдат войск НКВД. 23 февраля местным жителям было приказано собраться на площадях городов и аулов. Там ничего не подозревающих людей арестовали, посадили в вагоны и отправили на восток. 7 марта Берия доложил Сталину, что 500 тысяч людей находятся в пути.

Карачаевцы и калмыки присоединились к волжским немцам, которые были выселены еще в 1941 году.

Лаврентий Берия постоянно расширял масштаб национальных репрессий. «Балкарцы – бандиты, – писал он Сталину 25 февраля. – Они нападают на Красную армию. Если вы согласитесь, то перед возвращением в Москву я приму необходимые меры по переселению балкарцев. Прошу вашего разрешения на депортацию». В результате были депортированы более 300 тысяч балкарцев.

Людей вывозили сотнями тысяч, но куда их всех девать? Молотов предложил поселить 40 тысяч человек в Казахстане, 14 000 – еще где-нибудь. Каганович выделил железнодорожные составы. Андреев, теперь руководивший сельским хозяйством, нашел для переселенцев сельскохозяйственное оборудование и машины.

Все соратники вождя были при деле, трудились не покладая рук. Когда один из чиновников обратил внимание на то, что в Ростове живут 1300 калмыков, Вячеслав Молотов ответил, что они все должны быть немедленно депортированы.

Затем Лаврентий Павлович заподозрил в измене татар, живших в Крыму. Вскоре 160 тысяч человек уже ехали на сорока пяти железнодорожных составах на восток.

Весь год Берия находил все новых и новых предателей среди национальных меньшинств. 20 мая нарком внутренних дел попросил разрешения депортировать еще 2467 человек из Кабардинской республики. «Согласен. И. Сталин», – написал вождь в нижней части рапорта наркома.

Довольный Берия успокоился лишь тогда, когда переселил полтора миллиона человек. Сталин одобрил национальную чистку. Ордена и медали получили 413 чекистов. Более четверти депортированных лиц, по данным НКВД, скончались. Однако на самом деле умерли в пути или по прибытии в лагеря 530 тысяч человек. Для каждого из них переселение стало апокалипсисом, который мало чем отличался от гитлеровского холокоста.

В то время как грязные холодные вагоны, в которых вместо скота везли людей, катились на восток, в России, Средней Азии и на Украине вновь свирепствовал голод. В ноябре 1943 года Андрей Андреев докладывал Георгию Маленкову из Саратова, что «дела здесь очень плохи». 22 ноября 1944 года Берия доложил Сталину об очередном случае людоедства на Урале. Две женщины похитили и съели четверых детей.

Микоян и Андреев предложили выдать крестьянам семена. «Молотову и Микояну. Я категорически против. Считаю, что поведение Микояна противоречит интересам государства и что он полностью испортил Андреева. У Микояна следует забрать руководство наркомснабом и передать его Маленкову», – гневно ответил Сталин на их докладной записке. Этот шаг стал началом резкого охлаждения между Сталиным и Микояном. Положение Анастаса Ивановича с каждым днем становилось все тревожнее.

20 мая 1944 года Сталин встретился с генералами. На совещании обсуждались планы массированного летнего наступления, которое должно было окончательно выдавить гитлеровцев с территории Советского Союза. Большая часть Украины к этому времени уже была освобождена.

Сталин предложил Рокоссовскому нанести один удар по Бобруйску. Генерал знал, что во избежание бессмысленных потерь необходимы два удара. Но Сталин был непреклонен и настаивал на одном. Рокоссовский, высокий и элегантный мужчина, наполовину поляк, ходил у вождя в любимчиках. Однако, даже несмотря на такое отношение, накануне войны его арестовали и пытали. Побывав в застенках НКВД, он уже ничего не боялся и имел мужество отстаивать свою точку зрения.

– Выйдите и подумайте еще, – велел Сталин. Через какое-то время он вновь вызвал его в кабинет и спросил: – Вы подумали, генерал?

– Да, товарищ Сталин.

– Значит, один удар? – С этими словами вождь нарисовал на карте одну стрелку.

После продолжительной паузы Рокоссовский ответил:

– Лучше нанести два удара, товарищ Сталин.