Читать книгу "Год в Провансе - Питер Мейл"

Мы повернули за угол и чуть не столкнулись с тушей оленя, висящей вниз головой на пороге мясной лавки. Невидящими глазами она смотрела на тушу sanglier, висящую рядом. В витрине хозяин выложил ряд маленьких ощипанных птичек с аккуратно свернутыми набок головками. На птичек предлагалась рождественская скидка: семь продавались по цене шести. В клювики им хозяин засунул зеленые листочки и перевязал сверху красной ленточкой. Мы вздрогнули и прошли мимо.

После визита в Кавайон у нас не осталось сомнений в том, что является главной движущей силой провансальского Рождества. Судя по витринам магазинов, очередям и деньгам, переходящим из рук в руки, одежда, игрушки, телевизоры и драгоценности играли здесь лишь второстепенную роль. Все крутилось вокруг еды. Устрицы и омары, фазаны и зайцы, паштеты и сыры, окорока и каплуны, пирожные и розовое шампанское — у нас началось несварение от одного только вида всего этого. С елкой, остролистом и приличной дозой рождественского духа мы вернулись домой.

У крыльца нас ждала незнакомая машина, а в ней два человека в форме. Я немедленно почувствовал себя виноватым, хотя пока еще и не знал в чем. Вид человека в форме всегда действует на меня подобным образом. Я попытался вспомнить, какие преступления совершал против Пятой республики за последнее время, но тут мужчины выбрались из машины и отдали нам честь. Я успокоился. Даже во Франции, где бюрократическая процедура доведена до уровня высокого искусства, полицейские не отдают вам честь, перед тем как арестовать.

Да и гости оказались вовсе не полицейскими, а пожарными, pompiers из Кавайона. Они спросили, можно ли зайти в дом, и я попытался вспомнить, куда засунул сертификат от трубочиста. Наверняка эта внезапная проверка затеяна в целях отлова домовладельцев с нечищеными трубами.

Мы расселись вокруг обеденного стола. Один из пожарных открыл портфель:

— Мы привезли вам официальный календарь Пожарной части Воклюза. — Он выложил календарь на стол. — Как видите, в нем указаны дни всех святых.

Так оно и было, как в официальном календаре почтового ведомства. Только место девушек, одетых в кокосовую скорлупу, в этом календаре заняли храбрые пожарные, которые лезли на отвесные стены, оказывали первую помощь, спасали альпинистов, попавших в беду, и поливали огонь из толстых шлангов. Во французской провинции pompiers оказывают жителям любую экстренную помощь: они могут вытащить собаку, упавшую в люк, отвезти вас в больницу, а кроме того, тушат пожары. Это сообщество храбрых, достойных и очень полезных людей.

Я спросил, не согласятся ли они принять пожертвование.

— Bien sûr.[205]

Они оставили квитанцию, которая, помимо всего прочего, давала нам право именоваться Друзьями Пожарной части Кавайона. Еще раз отсалютовав и пожелав нам удачи, pompiers направились дальше. Интересно, входит ли в учебную программу пожарных школ краткий курс обороны от злых собак? Я надеялся, что да. Попытка выбить пожертвование из Массо может оказаться лишь немногим менее опасной, чем тушение горящего здания. Я легко представил, как он, спрятавшись за занавеской и держа наготове ружье, подглядывает из окна, а его овчарки в это время пытаются разорвать гостей на кусочки. Однажды мне довелось видеть, как эти псы, не добравшись до водителя, нападали на переднее колесо его машины. Они вгрызались в резину, как в сырое мясо, вырывали из нее огромные куски, выплевывали их и бросались опять. Перепуганный водитель, дав задний ход, безуспешно пытался удрать от этих чудовищ, а довольный Массо ухмылялся и курил.

Теперь у нас в семье было два календаря, и я чувствовал, что недалек тот день, когда появится и третий, достойный самого крупного пожертвования. Весь год три раза в неделю, по вторникам, четвергам и субботам, герои из санитарного департамента останавливались в конце нашей дорожки и забирали неприлично большие мешки с пустыми бутылками, дурнопахнущими остатками позавчерашней рыбной похлебки, пустыми банками из-под собачьей еды, разбитыми стаканами, пакетами со щебенкой, куриными костями и прочим домашним мусором всех видов и размеров. Их не пугало ничто, ни объем, ни вес, ни степень несвежести. Один их них, всегда висящий на подножке машины, соскакивал на землю и заталкивал все наши отходы в открытую грязную пасть. Зимой он, наверное, умирал от холода, а летом — от запахов.

И вот как-то днем на «пежо», имевшем такой вид, словно он отправляется в свой последний путь, эти ребята заехали к нам — двое веселых, не слишком ухоженных парней с крепкими рукопожатиями и дыханием, пахнущим pastis. На заднем сиденье их машины я заметил пару кроликов и несколько бутылок с шампанским и порадовался тому, что им наконец-то достались полные бутылки.

— Да нет, против пустых бутылок мы совсем не возражаем, — признался один из них. — Но если бы вы видели, что оставляют нам некоторые! — Он сморщился и зажал себе нос, элегантно оттопырив мизинец. — Dé gueulasse.[206]

Они остались довольны чаевыми, а мы пожелали им устроить себе роскошный праздничный обед и приберечь после него кучу мусора, которую уберет кто-нибудь другой.

Стоя на коленях с совком и веником, Дидье выметал из угла крошки цемента. Мы с умилением наблюдали за тем, как эта живая машина, созданная для разрушения, занимается таким мирным делом. Оно означало, что его работа у нас в доме закончена.

Дидье выпрямился, выбросил мусор из совка в бумажный мешок и закурил сигарету:

— Ну вот и все. Normalement, завтра придет маляр.

Мы вместе вышли на улицу. Эрик уже грузил в кузов лопаты, ведра и инструменты. Дидье ухмыльнулся:

— Вы не будете возражать, если мы заберем бетономешалку?

Мы заверили его, что отлично обойдемся без нее, и они вдвоем с Эриком, устроив скат из досок, затащили ее в кузов и крепко привязали к кабине. Пенелопа, наблюдавшая за всем, склонив набок голову, прыгнула в машину и разлеглась на панели приборов под ветровым стеклом.

— Allez! — Дидье протянул мне руку, на ощупь похожую на растрескавшийся кожаный ремень. — Увидимся в воскресенье.

Маляр пришел, выкрасил все, что положено, и ушел. После него явился Жан-Пьер, укладчик коврового покрытия. Судя по всему, жены решили, что к их визиту все должно быть сделано в лучшем виде.

К вечеру пятницы почти все покрытие, кроме какой-нибудь пары метров, лежало на полу.

— Я приду завтра утром и все доделаю, — пообещал Жан-Пьер, — а днем вы сможете расставить мебель.

К полудню оставалось только загнать покрытие под деревянный порожек на входе в комнату. В тот самый момент, когда Жан-Пьер дрелью проделывал в порожке отверстие для шурупа, он и угодил сверлом в проходящую под полом трубу с горячей водой. Оттуда тотчас же вырвался живописный фонтанчик, красиво обрамленный дверным проемом.

Я бросился отключать воду, потом мы с Жан-Пьером скатали мокрый ковер и позвонили Меникуччи. К этому времени я уже помнил его телефон наизусть и знал, какими будут его первые слова.