Читать книгу "Там, где кончается река - Чарлз Мартин"

— Очень медленно.

Эбби прижималась ко мне, пока колесо возносило нас ввысь. Оно было большое. Куда больше, чем казалось издалека. Проделав четверть круга, мы поднялись выше деревьев. Когда мы достигли высшей точки, Гомес остановил колесо. Я посмотрел вниз, и он показал мне оттопыренный палец.

Эбби приоткрыла глаза и обняла меня.

— Прости-и-и…

Ночь была ясная. Над нами сияли миллиарды звезд и ослепительный месяц. Продолговатая тень колеса лежала на земле, словно гигантский циферблат, и мы сидели точно на цифре двенадцать. Вдалеке среди деревьев змеилась река, похожая на струйку расплавленного серебра.

Эбби положила руку мне на грудь.

— Далеко-о-о?

— Если напрямик, до Седар-Пойнта почти пятьдесят километров. По реке — семьдесят.

Она принялась загибать пальцы.

— Мы вычеркнули… номер шесть.

Потом Эбби указала на растущую массу облаков, которые заволокли весь горизонт, на сияющие вдали огни городка Сент-Мэрис и на реку.

— Я хочу зако-о-ончить…

Я кивнул. Как еще можно было ответить? Слова причиняли слишком много боли.

— А я хочу поменяться с тобой местами.

Глава 39

В самом начале этой эпопеи у Эбби оказался положительный результат на некий уродливый маленький ген под названием VBRCA-1. Присутствие этого гена означало, что у Эбби есть все шансы получить еще и рак яичников. Проблема, точнее, одна из проблем, заключается в том, что рак яичников невозможно отследить, пока не станет слишком поздно. Когда появятся характерные симптомы, рак уже достигнет четвертой стадии, то есть даст метастазы. Лучшее средство борьбы с ним — профилактическое удаление яичников. Это был тяжелый удар. Нашим единственным вариантом оставалось искусственное оплодотворение, поэтому врачи вызвали у Эбби овуляцию и заставили ее организм произвести несколько яйцеклеток, которые они собрали и заморозили. А потом легко и непринужденно, будто всего-навсего попивали кофе, они удалили моей жене яичники.

Поскольку в организм Эбби предстояло ввести достаточное количество яда, чтобы убить аномальные клетки, врачи рисковали поставить под удар ее костный мозг. Он производит белые кровяные тельца, которые борются с инфекцией (она проникает в ослабленный организм — например, после химиотерапии). Борьба с раком напоминает погоню собаки за собственным хвостом. Чтобы повысить шансы Эбби, врачи сделали запас ее собственного костного мозга и приготовили из него так называемый аутогенный трансплантат. Он должен был помочь врачам — иными словами, давал им позволение неограниченно накачивать Эбби лекарствами.

Поскольку выбор стоял между возможностью выжить и медленной мучительной смертью, мы предпочли лекарства. Вечером после третьей операции — по извлечению костного мозга — мы смотрели в больнице фильм «Стильная штучка» с Риз Уизерспун.

Врачи намеревались опередить рак и планомерно повели атаку. Химиотерапия измучила Эбби, сведя количество белых кровяных телец к минимуму. Врачи немедленно порекомендовали имплантацию костного мозга. После четвертой операции — пересадки костного мозга — Эбби пролежала месяц. Мы жили в клинике Мэйо, в Джексонвилле, Эбби — в послеоперационной палате, а я — в маленькой комнате в так называемом семейном корпусе. Это был флигель, построенный для родственников пациентов. Мы представляли собой довольно темное сообщество и называли друг друга просто по именам. Мы вместе обедали, общались, сравнивали диагнозы и назначенный курс лечения. Эбби была истощена и обычно засыпала в шесть вечера, так что по большей части я ужинал в одиночестве. Я сидел с женой, пока у нее не закрывались глаза, а потом спускался в столовую или ехал куда-нибудь перекусить.

Мне было одиноко.

Я уже успел перепробовать все, что было в местной столовой, поэтому вышел на парковку и собрался сесть в машину.

Еще одной семейной парой в Мэйо были Хизер и Джон Манчини. Он — темпераментный итальянец, она — рыжеволосая красавица. Мы с Хизер познакомились в столовой однажды в субботу за ленчем три месяца назад. Я читал роман Клайва Касслера, когда она подсела за мой стол.

— Ты любишь Касслера?

— Да.

Хизер полезла в сумочку и вытащила книгу.

— А я обожаю Паттерсона.

Я пожал плечами.

— Он меня пугает. Читать его можно, только заперев предварительно все двери и окна и убедившись, что под рукой лежит заряженный пистолет.

Хизер засмеялась, мы разговорились, и я так и застрял на первой странице.

Она работала стюардессой в крупной авиакомпании и подобно мне томилась в одиночестве. Когда Джон заболел и был вынужден переселиться в Мэйо, Хизер попросила перевести ее на одну из местных линий, чтобы свободное от работы время проводить с мужем. Джон плохо поддавался лечению, поэтому я делал все возможное, чтобы подбодрить Хизер. В подобных условиях не много нужно, чтобы поднять человеку настроение. Иногда достаточно просто выслушать, как все плохо, и кивнуть в знак понимания. Все мы знаем, что волшебной палочки не существует. Иначе бы мы передавали ее по кругу, как школьники передают друг другу краденую банку пива.

Итак, я садился в джип, когда услышал, как меня окликают. Я понял, кто это, даже не успев обернуться. Хизер помахала мне и сказала:

— Хватит с меня синих стен и металлических ограждений.

— Да, — отозвался я. — С меня тоже.

Сегодня Хизер надела красную юбку в тон волосам, зачесанным назад в стиле «я уже взрослая, но в душе ребенок». Она кивнула в сторону клиники.

— Джон спит. Можно, я угощу тебя ужином?

— Ради Бога.

Итак, пока моя жена боролась за жизнь, я сидел в машине с посторонней женщиной, у которой блузка была расстегнута на три пуговицы. Мы поездили в поисках места, где можно перекусить, и остановили свой выбор на закусочной «У Пита». Радуясь, что выбрались из клиники, мы посмотрели бейсбольный матч и один хоккейный период. Во время ужина на блузке у Хизер расстегнулась еще одна пуговица, а юбка задралась до середины бедра — и с каждым глотком восхождение продолжалось. Только на третьей пинте пива до меня дошло, что в таком виде не навещают больных родственников. Сами видите, иногда я медленно соображаю.

Мы ели горячие крылышки, пока не взмокли, и выпили столько пива, что уже не чувствовали остроты соуса. Чтобы протрезветь, мы гуляли по набережной вдоль пляжа и рассказывали, как познакомились со своими половинами. Лишь когда мы направились обратно, я осознал, что Хизер несет туфли в одной руке, а второй держится за меня. Я сказал себе, что виноват песок. Он слишком зыбкий. Ведь так?

Мы дошли до кондитерской и выпили кофе. Когда мы вернулись в клинику, была ночь.

Мы вошли в лифт, дверь закрылась, и Хизер без предупреждения зажала меня в углу. Я уже долгое время не целовался ни с кем, кроме жены. Бесенок на моем правом плече вопил, как спортивный комментатор: «Давай, парень, давай!» А парнишка на левом молчал как памятник. В руках он держал фотографию Эбби, которая хранилась у меня в бумажнике.