Читать книгу "На веки вечные. Книга 2. И воздастся вам... - Александр Звягинцев"

— Важное? Не помню… Эта чертова казнь отшибла мне мозги!

— Ну, давай, Пегги! Очнись! Вспомни — Париж…

— Господи, какая я балда! — Пегги довольно звонко хлопнула себя по лбу. — Денис, ведь я была в Париже, делала интервью с Марлен Дитрих, было это в понедельник, и встретила… Ирину.

Ребров почувствовал, что на месте сердца у него вдруг образовалась огромная пустота.

— Да-да, нашу милую княжну… Я сказала ей, что, возможно, увижу вас, и спросила, не надо ли что передать?

Она сказала: только два слова. Чистый понедельник. Да-да, именно — чистый понедельник… Не знаю, что это значит! Говорят, для русских в этом скрыт какой-то особый смысл?

— Пегги, тебе этого не понять, — снисходительно сказал Крафт. — Чистый понедельник — это первый день Великого поста в православии. В этот день верующие стараются бороться с греховными страстями. Очищают себя.

— Господи, Алекс, а ты откуда это знаешь?

— Я несколько лет жил рядом с русской семьей — они мне все объяснили.

— Но это еще не все! Здесь работал переводчиком барон Розен. Помните такого? Павел Розен? Во французской делегации? Так вот он… повесился!

Пегги удивленно пожала плечами.

— Да-да, повесился. Мне сказали, от угрызений совести… Он совершил какой-то ужасный поступок и с ним его русские друзья перестали разговаривать. Ох уж эти русские! Повеситься после войны, когда все веселятся и танцуют…

Ребров, у которого теперь было одно желание — остаться одному, встал.

— Мне пора, друзья. Жаль, если мы больше не увидимся.

Пегги, умница Пегги, только обняла его. Потом Ребров пожал руку и отправился прочь. Надо было скорее выбраться из этого сумрачного здания, где навсегда сломалась его жизнь.

Денис шел по пустому плохо освещенному коридору, и вдруг откуда-то появился человек, шагающий ему навстречу. Он сразу узнал его — это был тот самый молодой помощник немецкого адвоката слишком похожий на истинного арийца с фашистского плаката.

Они неотвратимо сближались, глядя прямо в глаза друг другу. И было очевидно, что это взгляды врагов, непримиримых, беспощадных. Врагов навсегда.

Постскриптум

Знаменитый немецкий философ, психолог и психиатр Карл Ясперс призывал немцев к «обвинению изнутри». Но его призывы не желали слышать.

Пока готовился и шел Нюрнбергский процесс, дискуссии о нацизме и проблеме вины продолжались, но после его окончания в условиях разгоравшейся холодной войны и раскола Германии, эти дискуссии фактически прекратились. Немцы не хотели вспоминать о недавнем прошлом и отвечать на «проклятые вопросы»:

Была ли нацистская диктатура продуктом германской истории или же воплощением абсолютного разрыва связей с традициями прошлого, неким «особым» путем развития?

Можно ли было предотвратить установление нацистских порядков в Германии?

Кто несет ответственность за утверждение режима, за его преступления?

Почему стала возможной массовая поддержка немцами преступного государства?

Эпилог

Весной 1959 года в Восточном Берлине в здании госбезопасности ГДР проходило совещание представителей спецслужб стран социалистического лагеря, на котором говорили о борьбе с нацистским подпольем, которое действовало во многих странах, на разных континентах.

В темном зале на экране одна за другой возникали фотографии тех, кого искали уже много лет. Фотографии военных лет сменялись сегодняшними, звучал закадровый комментарий.

— Самый известный диверсант рейха оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени. Был арестован американцами 15 мая 1945 года. После многочасовых официальных допросов и тайных бесед американский военный трибунал оправдал его. Очевидно, в ответ на предоставленные сведения. Затем Скорцени арестовали в ходе процесса денацификации и поместили в лагерь для интернированных лиц в Дармштадте. Из лагеря он бежал при таинственных обстоятельствах… По некоторым данным бежать Скорцени помог бывший член его диверсионной группы Олаф Тодт…

На экране появляются фотографии Олафа разных лет, в том числе и сделанные во время Нюрнбергского процесса.

— Во время Нюрнбергского процесса Тодт действовал в роли помощника одного из адвокатов, вел двойную игру. Тесно контактировал с американскими спецслужбами и в то же время помогал своим бывшим сослуживцам скрываться от ответственности. В частности, есть основания считать, что он причастен к самоубийству Германа Геринга, которое помогло тому избежать петли…

Денис Григорьевич Ребров, сидевший на первом ряду, задумчиво смотрел на Олафа Тодта времен Нюрнбергского процесса.

— После Нюрнбергского процесса Олаф Тодт стал сотрудником западногерманской разведки. Одновременно, согласно сведениям израильского Фонда Симона Визен-таля, оказывал содействие руководимым Отто Скорцени тайным организациям «Братство», «ОДЕССА», «Паук». Благодаря этим организациям сотням бывших эсэсовцев удалось бежать и уйти от ответственности.

В дверь зала заседаний протиснулся молодой советский офицер в штатском, подошел к Реброву.

— Товарищ генерал, вас к телефону. Лично вас. Очень срочно.

Ребров кивнул. У входа в зал дежурный немецкий офицер протянул ему трубку.

— Генерал Ребров. Слушаю.

— Денис Николаевич, это генерал Свистун говорит. Тут нам позвонили с контрольно-пропускного пункта рядом с берлинским автобаном… Говорят, у них объявился мужчина, который заявляет, что он советский разведчик. Может, подошлете кого, пусть взглянет…

— Имя он не назвал?

— Нет. Просит о встрече с представителями нашей разведки.

— Хорошо. Я сейчас сам подъеду…

У контрольно-пропускного пункта на границе с Западным Берлином Реброва встречал немецкий офицер-пограничник.

— Я — генерал КГБ Ребров, — представился Ребров, выйдя из машины. — Где мужчина, о котором вы сообщали?

— Он завтракает. Прошу…

Ребров распахнул указанную ему дверь. В небольшой комнате за столом сидел заросший щетиной человек и с аппетитом пил кофе с бутербродами. Этого человека Ребров узнал сразу. Его трудно было не узнать. За прошедшие тринадцать лет он почти не изменился.

— Господи, Крафт, это вы! — радостно воскликнул Денис. — Ну, наконец-то! А мы уже совсем потеряли вас!..

— Денис? Ребров! А вы здесь как? — вскочил Крафт. — Вот уж не рассчитывал! Неужели прибыли специально для моей торжественной встречи?

— Да нет, это случай! Я в Берлине по делам, сегодня вечером должен был улетать… Это судьба!

— Хоть в этом мне повезло, — засмеялся Крафт.

— Мы забираем его, — обернулся Ребров к офицеру-пограничнику.