Читать книгу "Каиново семя - Варвара Клюева"

Но надежда не оправдалась. В восемь вечера Оксане позвонил диспетчер из "скорой", сказал, что все больницы и роддома переполнены ("этих баб словно прорвало") и он просто вынужден отправлять рожениц в первую ("вы уж как-нибудь постарайтесь справиться, ладно?"). А потом началось такое!.. В предродилку поставили дополнительные койки, но мест все равно не хватало. Женщины лежали на каталках и матрацах, брошенных прямо в коридоре, и орали дурными голосами: "Доктор! Сестра! Господи, ну хоть кто-нибудь, подойдите!" Оксана металась как угорелая - из родильного бокса в предродилку, оттуда - в коридор, осматривала, успокаивала, определяла, кому акушерка понадобится в ближайшие минуты, сама принимала младенцев, если акушерка была занята с другой мамочкой. Малую операционную, где она, дежурный хирург, должна была бы латать разрывы у рожениц, переделали в еще один родильный бокс (разрывы подождут), анестезиологу и хирургической сестре тоже пришлось переквалифицироваться в акушерок. Оксана молилась только об одном: чтобы никому из рожениц не понадобилось делать кесарево сечение.

По закону подлости кесарево, естественно, понадобилось. Оксана как раз отдавала распоряжение медсестре готовить большую операционную, когда в предродильную палату ворвалась молоденькая дежурная из приемного покоя:

- Оксана Яновна! Там женщина на сносях... Говорит, что она жена председателя облисполкома. Я хотела ее осмотреть, но она отказалась. Попросила отвести ее в ваш кабинет и позвать вас... Я понимаю, что не положено, но...

Оксана, не дослушав, крикнула сестре: "Готовьте операционную и больную!" и бросилась бегом к посту старшей медсестры, где стоял телефонный аппарат. Набрала по памяти номер родного хирургического отделения.

- Игорь Валентинович, миленький, вы сейчас не заняты? Спасайте! Сможете сделать кесарево? Давление сто на сто семьдесят, узкий таз, ягодичное предлежание... Нет, здесь, в гинекологии. Операционную уже готовят, анестезиолога берите своего... Спасибо огромное, я ваша вечная должница!

Потом, не чуя под собой ног, помчалась на второй этаж, в свой кабинет.

Альбина сидела у двери, тяжело привалившись к стене. Одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы у Оксаны оборвалось сердце.

- Оксана...

- Молчи! Потом! - Она быстро открыла кабинет и втащила Альбину за собой. - Раздевайся!

Короткий осмотр показал, что предчувствие ее не обмануло.

- Когда... - Она хотела спросить: "когда плод перестал шевелиться?", но в последний миг прикусила язык. - Когда ты почувствовала недомогание?

- Сегодня утром. Вообще-то я сначала не беспокоилась, мне все время нездоровилось, а срок еще не подошел, но потом...

- Альбина, тебе нужна срочная операция! Ты только не спрашивай меня ни о чем, я все равно ничего точно не могу сказать без обследования, а на обследование нет времени... - тараторила Оксана, накручивая телефонный диск. - Ирина? Каталку ко мне в кабинет, бегом! Скажи остальным, что я буду в хирургии... Не знаю! Как только освобожусь. Предупреди Валентиныча. - Она нажала на рычаг, начала набирать следующий номер. - Ничего страшного, Алька, обычное кесарево. Только тянуть нельзя, твоя почка не справляется... Галина Николаевна? Проассистируете мне по старой памяти?.. Кесарево, очень срочно... Нет, ее сейчас привезут к вам, у нас все занято. Понадобится искусственная почка и... ладно, это потом. Буду через десять минут. Как только ее привезут, начинайте готовить к операции.

Прибежала Ира с каталкой, они уложили Альку, Оксана помогла дотолкать каталку до лифта - для скорости.

- Ты вытащишь нас, правда? - спросила ее Альбина, положив руку на живот.

- Вытащу, - пообещала Оксана, изо всех сил стараясь не отводить взгляд.

Когда лифт уехал, она вернулась в кабинет и позвонила Турусову:

- Виктор Палыч, Альбина у меня в больнице. Все вопросы потом, я должна срочно ее оперировать. А вы ищите самого лучшего абдоминального хирурга, какого только можно найти в наших краях, и немедленно тащите его к нам, в первую хирургию. И молитесь. Спасителю, Пресвятой Богородице и всем святым. Молите о чуде, и да поможет нам Бог!

Турусов не подвел. Раздобыл настоящего кудесника, подполковника медслужбы, который по счастливому стечению обстоятельств приехал из соседней области оперировать командира местной войсковой части. Кудесник сменил Оксану у операционного стола через час. К этому времени она сделала все, что могла, и, сражаясь с дурнотой, пыталась сделать невозможное. Подполковник, оценив ее состояние, мягко выпроводил Оксану из операционной, а сам остался творить чудо.

Она поплелась к себе в отделение. По-хорошему следовало спуститься в приемный покой, где накручивал круги озверевший от неопределенности и страха за жену Турусов. Но Оксана оттягивала минуту встречи с мужем Альбины, потому что не могла сказать ему ничего утешительного. Даже если кудесник сотворит свое чудо и вытащит Альку, которая как минимум двенадцать часов носила в себе мертвого младенца, - это с единственной-то почкой! - она все равно не захочет жить, когда узнает, что ребенок погиб. А без желания жить шансов на выздоровление у нее нет.

Погруженная в некое подобие транса, Оксана шла по коридору своего отделения, не слыша орущих, стонущих, скулящих женщин, которые метались на койках и каталках, выставленных вдоль стен. Что побудило ее тогда остановиться? Детское личико в сочетании с непомерно огромным животом? Закушенные в упрямом молчании губы? Отчаяние, застывшее в глубине испуганных глаз? Интуиция? Вмешательство высших сил?

Оксана подошла к каталке, надела стетоскоп и почти не удивилась, услышав биение двух младенческих сердец. ("Значит, высшие силы".) Она проверила раскрытие шейки матки, кивнула самой себе и взялась за ручки каталки.

- Поехали рожать, милая, - сказала она девочке и повезла каталку в свой кабинет.

* * *

- Нам очень повезло с этой девочкой, с Ольгой, - рассказывала Оксана Гуляеву. - Она не стояла на учете в женской консультации и скрывала беременность от родных и знакомых. Только отцу ребенка и рассказала, но тот послал ее далеко и надолго. Тогда она собрала вещи и ушла из общежития. От стыда ушла. Сначала ночевала в подъездах, потом набрела на больную старуху, которая взяла ее к себе. Не за так взяла. Ольга ишачила на нее, как рабыня, да еще бутылки собирала и сдавала - им обеим на прокорм. Словом, ни о ее беременности, ни тем более о том, что она ждет двойню, никто не знал. Карту, которую завели на нее при поступлении в больницу, я изъяла. Но это потом, когда все уже было решено. А в ту ночь я принимала у нее роды и одновременно уговаривала расстаться с одним из младенцев. Это было непросто. Я клялась, что отдам ребенка в хорошую состоятельную семью, что приемный отец обеспечит саму Ольгу и другого ее малыша жильем, будет помогать им деньгами, пока она не устроится на работу, но она все сомневалась. Удивительно, ведь ей и одной абсолютно некуда было податься, а уж с двумя-то детьми!.. В конце концов я рассказала ей правду. Всю правду про себя и Альку. И про то, что Алька умрет, когда очнется после наркоза и узнает, что потеряла ребенка. Только тогда Ольга согласилась. Не из корысти, понимаешь? Не ради убежища для себя и ребенка, а из сострадания к совершенно незнакомой ей женщине. Она вообще оказалась удивительной девочкой, наша Оля.