Читать книгу "Верность любви - Лора Бекитт"

— Постарел?

— Нет. Вы повзрослели и выглядите гораздо красивее. Познали жизнь, пусть и нелегкую, и многое поняли. — Она лукаво улыбнулась. — Кто отдал вам в жены такую красивую девушку?

— Судьба.

— Вам нравится Париж? — спросила мадам Рампон у Тулси.

Тулси еще не привыкла свободно беседовать с соотечественниками мужа, потому повернулась к Анри, и он помог ей ответить.

— Когда-то я думала, что мир — это то, что вокруг меня, а теперь мне кажется, будто он состоит из миллионов дверей, за каждой из которых скрывается что-то новое, иногда нечто такое, что невозможно вообразить. Вот что такое Париж!

Хозяйка слушала с доброй улыбкой, время от времени согласно кивая.

— Мадам Рампон, — серьезно начал Анри, — я хочу обратиться к вам с просьбой. Возможно, мне придется надолго… уехать. Вы приютите мою жену и дочь, поможете им? У нас есть деньги, но она совершенно не знает ни города, ни людей, ни страны.

— Куда вы собираетесь отправиться? — встревожилась женщина.

— В ад, — невесело пошутил Анри и добавил: — Как ни странно, для того чтобы наконец-то обрести истинную свободу.

На следующий день они с Тулси побывали на кладбище Пер-Лашез, а потом Анри отправился разыскивать Жака Верне. Он нашел его на одной из самых красивых улиц Марэ, Сент-Антуан, в старинном домике с утыканной трубами дымоходов черепичной крышей и крохотным садом.

Жак Верне, пожилой, седовласый и с виду безнадежно старомодный человек, казалось, давно удалился на покой. Однако при упоминании имени Луизы Гранден его подслеповатые глаза заблестели, и он провел Анри в тесную, обставленную старинной мебелью гостиную.

— Что слышно об этом семействе?

— Луиза Гранден умерла. Она оставила вам письмо, — осторожно произнес Анри.

Старик покачнулся.

— Луиза?! Не может быть! Где и как это случилось?

— В Индии. Как именно, я расскажу. Сначала прочитайте. — Анри протянул бумагу.

Мсье Верне долго читал, потом промолвил:

— Должен быть второй документ.

— Он у меня. Но прежде я расскажу о последних часах жизни мадам Гранден.

Жак Верне внимательно выслушал, потом долго молчал.

— Да, жизнь страшна и запутана, как корни дерева. Но истина, какой бы она ни была, рано или поздно восходит на поверхность — подобно тому, как зеленый росток пробивается на свет из земных недр. Я много прожил и знаю цену людям. Луиза Гранден, она была… не плохая, просто… слишком сильная женщина. А где ее дочь? Она жива?

— Да. Урсула осталась в Индии. Она прислала вам письмо. Просит помочь с разводом. Она тоже пишет о моем деле.

— Сперва давайте то, что написала Луиза.

Эту бумагу Жак Верне читал еще дольше, и Анри внимательно следил за его лицом. Когда тот выпрямился, молодой человек увидел в его глазах свой приговор. Однако мсье Верне ничего не сказал, а сразу взялся за письмо Урсулы. И только потом промолвил:

— Урсуле я помогу, это несложно. Надеюсь, ее новый избранник достойный человек?

Анри улыбнулся.

— Да. Если не считать того, что он англичанин.

— Думаю, с этим не будет проблем. Он военный, а в этом случае брак заключается очень быстро и просто. А вот ваше дело…

— Безнадежно?

— Безнадежных дел не бывает — такова жизнь, а лучше сказать, практика. И все же я бы не советовал рисковать. Вам несказанно повезло, Анри: вы избежали галер, каторги, ранней смерти и бог знает чего еще! У вас есть документы…

— Они не настоящие.

— Уверяю вас, сотни людей в нашей стране живут по подложным документам много лет, едва ли не всю жизнь!

— У меня есть дочь, наверное, будут еще дети, что я смогу им дать?

— Самого себя. Здорового и невредимого. — Жак Верне перевел дыхание. — Поймите, такие процессы тянутся годами. Наше правосудие не любит признавать свои ошибки. Живых свидетелей мы не найдем. Гастон Друо наверняка бежал или сбежит. Полгода назад дела компании Восточной Индии были подвергнуты большой проверке, многих служащих уволили, а иные, предчувствуя разоблачение их темных дел, уволились сами. Конечно, если вы дадите этому делу ход, вас не отправят на галеры, во всяком случае до объявления окончательного приговора, но парижская тюрьма тоже не райское место! Вы можете просидеть там много лет и не дождаться оправдания, тем более что вы хотите слишком многого — полностью снять обвинение, восстановить вас в правах дворянства, не осуждать за побег, который был совершен вами в Пондишери, и простить вам въезд в страну по фальшивым документам!

— Все, чего я хочу, справедливо. Да, я подписал признание, но меня жестоко пытали, я просто не выдержал. Я подам прошение королю.

Жак Верне покачал головой и с иронией произнес:

— О да, королю! Месяц назад в Париж вернулся Дюпле, бывший губернатор Пондишери. Что бы там ни говорили, он многого добился. Сформировал регулярную армию сипаев, выдвинул идею создания колониальной империи. А сейчас в его адрес звучат только обвинения. Он тоже написал прошение Людовику XV, но не получил ответа. И не получит. А легендарный адмирал Лабурдонне[22], единственный, кому удалось завоевать оплот англичан в Индии — Мадрас? В сорок восьмом году соперники сумели обвинить его в предательстве, и лишь спустя три года друзья адмирала добились пересмотра дела. Парижане называли его французским мстителем и жертвой зависти. В конце концов его оправдали, но он вышел из тюрьмы неизлечимо больным и вскоре умер.

— Вы отказываетесь меня защищать?

— Нет. Просто предупреждаю, чем это может закончиться. Все, что у нас есть, это письменное признание Луизы Гранден. Да еще свидетельства ее дочери. Возможно, этого будет достаточно. Но я думаю, что, скорее всего, — нет.

Анри упрямо мотнул головой.

— Неважно. Я готов к борьбе. А Тулси согласна ждать.

— Не боритесь и не ждите. Счастье у вас в руках, не испытывайте судьбу. Она может отомстить. Оставайтесь Эмилем Мартеном. Это не так страшно, как вам кажется. К тому же у вас есть деньги.

— Не хочу. И это не мои деньги; их мне дали отец Тулси и тетка ее первого мужа. Долг заставляет меня вернуть им эту сумму.

Жак Верне долго молчал, осмысливая сказанное.

— Вам так дорого ваше имя?

— Да. И честь дворянина.

— Едва ли вы сможете передать свое имя сыну, если он появится на свет. Конечно, если ваша индианка примет христианство и вы обвенчаетесь…

— Тулси ни в чем мне не откажет. Она и без того немало для меня сделала. Противопоставила себя всему и всем! Она не понимает, какие преграды рухнули в ее душе за время нашего знакомства! Так что с этим лучше подождать.