Читать книгу "Любовь против правил - Шерри Томас"

— Значит, я должен признать, что сам сделался вульгарным.

Изабелл возбужденно повернула голову сначала в одну сторону, затем в другую.

— Так не будьте таким. Кто же вас заставляет?

— Я не могу делать вид, будто моей земли хватает на мое содержание. Мои дома, мои званые обеды, эта рубашка на мне — все, что я имею, получено только благодаря прибылям от производства консервированных продуктов.

Изабелл это заметно расстроило.

— Разве так уж необходимо упоминать о консервированных продуктах в нашем разговоре? Это не благородно. Не ожидала от вас.

Фиц не мог ее винить. Когда-то он и сам придерживался точно таких же взглядов. Аристократы непримиримо относились к тем, кто сделал себе состояние в промышленности и торговле. А «Крессуэлл и Грейвз» долгое время была лишь заурядной компанией. В студенческие годы Фиц поглотил немало консервированных цыплят на полдник, да и напитки в бутылках пользовались большим спросом у молодежи. Но нельзя было отрицать, что подавляющая часть консервированных продуктов потребляется в основном теми, кто не может себе позволить покупку свежих овощей и фруктов или парного мяса. То есть людьми бедными, главным образом из рабочих.

И следовательно, неблагородными. Но ведь и им надо как-то поддерживать свое существование.

— Я контролирую управление фирмой от имени моей жены, — сказал Фиц. — По своему собственному выбору. И мне это занятие нравится, включая рекламу.

— Это так непохоже на вас. — Глаза ее умоляли его изменить свое мнение. — Я не могу себе представить, чтобы вы прежний стали бы заниматься чем-то подобным. Это не пристало джентльмену.

Может, и не пристало, но очень увлекательно и требует постоянного напряжения ума. От поиска и выбора ингредиентов до процесса переработки и распределения средств необходимо было рассмотреть сотни различных вариантов, принять тысячи решений, многие из которых Фиц возлагал на своих помощников, но за которые в конечном итоге отвечал сам.

— Теперь это моя жизнь. Что ж поделаешь.

Ее кресло скрипнуло и закачалось, когда она стремительно вскочила. Ее порыв отбросил ее к окну, где ей не осталось ничего другого, как остановиться и повернуться кругом.

— Я не могу представить свою жизнь с мужчиной, который занимается производством консервированных сардин.

Более ловкий, более изворотливый человек воспользовался бы случаем, пожелал ей удачи и распрощался.

Но Фиц не был таким человеком. Ее вспышка объяснялась издавна присущей ей горячностью, но в основном опасениями и тревогой. Как он мог покинуть ее в такой момент?

Он встал, подошел к окну и обнял ее за плечи.

— Что случилось, Изабелл? Вы ведь и раньше знали, чем я занимаюсь. Неужели все дело в сардинах?

Она уткнулась лицом ему в рукав, но это был жест не столько близости, сколько разочарования.

— Вы сильно изменились, Фиц.

— Прошло восемь лет. Мы все изменились. Это неизбежно.

— Я не изменилась.

Внезапная догадка осенила его, как вспышка молнии.

— Я вижу, как вы старались оставаться прежней. Но нет, не обманывайте себя. И вас не миновала чаша сия. Когда-то вы стремились к новым горизонтам, к чему-то новому. Теперь все ваши желания сводятся к тому, чтобы жить по старинке, без взлетов и открытий.

Изабелл вздрогнула, словно он вручил ей голый электрический провод под током.

— Неужели это действительно так? — спросила она больше саму себя. — Вы думаете, что это неправильно? Я ведь чувствую, что вы не хотели бы вернуться к тому, что могло произойти когда-то.

— Нельзя повернуть время вспять, Изабелл. Вам не удастся возродить прошлое, которого к тому же никогда не было. Все мы должны двигаться вперед. Таков закон жизни.

Она вцепилась в лацканы его сюртука. Голос ее звучал приглушенно.

— Будущее пугает меня. Все лучшие годы моей жизни уже позади. Теперь я только вдова с двумя детьми и не представляю, что мне дальше делать.

— Вы не должны так думать, — сказал он, приподняв ее лицо. — Вся ваша жизнь по-прежнему еще впереди. Не надо отчаиваться.

— Но я думаю именно так. Я думаю так уже давно. — Она коснулась его щеки рукой, холодной, как сам страх. — Не оставляйте меня одну, Фиц. Не оставляйте меня.

Венеция так и сияла. А если бы Милли сейчас посмотрелась в зеркало, она увидела бы лицо, свет радости из которого совсем ушел, не считая разве что одной или двух случайных искорок.

— Я надеялась, что Фиц тоже придет с вами, — сказала Венеция.

— Сегодня он отправился с визитом к миссис Энглвуд, — ответила Милли, собрав все свое самообладание.

— Она уже вернулась из Шотландии? Я думала, она останется там по крайней мере на неделю.

— Я тоже так считала.

— Я не люблю совать нос в чужие дела… Но некоторые вещи меня просто бесят. Я ужасно обеспокоена тем, что Фиц, возможно, сейчас не способен правильно мыслить.

Милли разливала по чашкам чай, радуясь удобному предлогу не встречаться с Венецией глазами.

— Он принял решение сблизиться с миссис Энглвуд.

— Мне грустно слышать это. Я никогда не считала Фица глупцом, но это и в самом деле дурацкий выбор.

Милли тяжело вздохнула.

— Разве в любви может быть мудрый выбор?

— А почему же нет? Я не считаю, что каждый счастливый брак под солнцем всего лишь дело удачи. В определенный момент каждый должен оценить варианты и сделать правильный выбор, идет ли речь о выборе пары или о поведении в браке.

— Он любит миссис Энглвуд.

— Я привыкла думать так и все-таки многого не понимаю. Он любил ее много лет назад, когда они оба были детьми. Если бы они поженились тогда, может быть, сумели бы хорошо приспособиться друг к другу. Но этого не случилось, и их дороги разошлись. И я не уверена, что чувство, которое он принимает за любовь, не является просто трепетным отзвуком бережно хранимых воспоминаний. Тоска по прошлому, маскирующаяся под планы на будущее. Но с вами он построил такой крепкий фундамент, основанный на привязанности, общих интересах и общих целях. Я не могу поверить, что он готов все это бросить ради чего-то почти полностью иллюзорного.

Милли была крайне благодарна Венеции за поддержку. Но в таких вопросах мнение сестер, хотя и любимых, мало что значит. Она подняла голову.

— Мы всегда были с ним только друзьями. Дружба — это любовь без крыльев. А кто когда-либо отдавал предпочтение чему-то бескрылому?

Ну вот, она и сделала это. Позволила переполняющим ее горечи и недовольству облечься в слова. Должно быть, даже ее кожа позеленела в этот момент.

Венеция, широко раскрыв глаза, смотрела на Милли. Ее прекрасное лицо погрустнело, но не стало менее сияющим.