Читать книгу "Девушка с букетом - Татьяна Краснова"

И мальчишки веселились, как всегда. А тот, кто не видит, что на самом деле происходит и как к нему на самом деле относятся, потому что смотрит на жизнь наивными глазами, когда-нибудь все-таки увидит все как есть. Пора увидеть и перестать воображать, что тебя все любят, что тебе все рады, – и понять, что такую дуру невозможно любить, дурами обычно только пользуются или, в самом безобидном случае, смеются над ними…

Наверное, это Виктор и имел в виду, говоря, что утром многое может показаться иным. Вот он и проснулся со свежей головой, и посмотрел на нее другими глазами, и понял, что погорячился, что такое собрание нелепостей, как она, – никакой не приз и не подарок. Просто маленький ночной эпизод – а он, как сон, легко стирается в памяти.

И даже если Виктору ничего не показалось, и волшебная ночь была, и он разрывается сейчас между ней и своим сказочным теремом – это ничуть не лучше. Легко ли, вся предыдущая жизнь – против нескольких дней! И ведь, уже прощаясь и ссылаясь на какое-то зыбкое завтра, он давал понять, что сегодня, по сути, ему нечего ей предложить. Поэтому он весь день и не отвечает. И разговоры ни к чему в таких случаях, это даже Зотов понял наконец и отстал и больше не звонит. Ну, Зотов умный человек – а она, дуреха, неудавшийся вундеркинд, не понимает, не оставляет Виктора в покое…

Мобильник резко зазвонил, Варя подскочила и чуть его не выронила. И не сразу поняла, кто это, откуда.

– Варя, не поздно? Ты что-то пропала, о планах о своих ничего не сообщаешь – кто же так делает? Ну, теперь уже не важно – я попрошу тебя выйти со следующей недели, в другой раз догуляешь. Все в отпусках, а Лапшина заболела, у Василенко что-то с детьми – в общем, мы тебя ждем…

– Да, да, – кивала Варя начальнице, возвращаясь в ту часть реальности, где существовали работа и обязанности и где дела не было до ее переживаний и внутреннего мира. Внешний мир, как обычно, жесток до цинизма – у тебя ни семьи, ни детей, значит, будем затыкать тобой дыры, все равно тебе больше делать нечего.

Но сейчас, как ни странно, этот звонок принес облегчение: голос внешнего мира встряхнул Варю, она почувствовала, что уже не расползается, как оттаявшая снежная баба, и скоро будет в состоянии прикинуть, на какой электричке завтра выехать. Отправила эсэмэску Лене: «Все в порядке, срочно вызвали на работу, завтра уезжаю». Ведь Лена наверняка сейчас ее ищет – если не бросилась на поиски раньше, после сцены с майоршей. В интернет-кафе заглянуть не догадалась и, скорее всего, решила, что рыдающая Варька побежала домой. А сейчас не знает, что и думать. Но разговаривать не хотелось ни с кем, даже с ней – достаточно эсэмэски, чтобы больше не беспокоилась. Папе, который ушел на сутки на дежурство и должен смениться только завтра утром, Варя тоже написала сообщение. Потом можно поговорить, с городского телефона – а сейчас она поднимется и пойдет домой.

И продолжала сидеть, глядя на мобильник, как на живое существо, словно ожидая от него подсказки, как быть. Он почти весь день провел у нее в руках и стал почти что теплокровным. Виктору тоже можно послать эсэмэску. Только теперь она не знает, что писать. Хотя за последние дни узнала очень много.

Она точно знает, что встретила человека, чувство к которому оказалось таким же настоящим, как ее цветочные картины или картины-фантазии, которыми она жила до сих пор и которые были единственно подлинными в этой жизни. И оно не имеет ничего общего ни с ликованием от долгожданной взрослости, как в первом браке, ни с самоутверждением, как во втором, ни с повышением социального статуса, ни с устройством личной жизни, ни с компромиссом – чтобы все как у людей, – ни с чем, что раньше без сомнений называлось любовью.

А еще она знает, что приносит всем только несчастья и неприятности – хоть это сформулировал фигляр Андреев, это действительно так. Мужей побросала – одного уже на свете нет, другой измельчал и опустился. Зотов ее сейчас проклинает. Бедолага Робин не знает, как жену успокоить. Что еще? Осталось только разрушить идиллию в тереме, ежиков осиротить?

Но еще она знает, что можно понять, что для тебя главное, чтобы отойти от него и не прикасаться – если считаешь, что так будет лучше. Главным оно от этого быть не перестанет. Не отнимет же никто. Возвращайся в обжитой мир иллюзий, перебирай свои сокровища – встречи, минуты, слова, – засушивай, раскладывай. Создавай феерические картины. По крайней мере, несчастных будет не так много, ровно ты одна.

Варя еще раз внимательно, вопросительно посмотрела на свой мобильник – и отключила его.

Теперь все-таки надо подняться.

Угрюмый, непроглядный ночной мир не давал ответов, он был сам по себе, и тот, кто случайно пробирался по нему, тоже должен полагаться только на себя.

Вдруг что-то невесомое опустилось на рукав. Варя машинально коснулась пальцами – листик. Тоненький, как блесточка, березовый, с кружевными зубчиками. Хотела стряхнуть, помедлила.

Не сразу поняла, почему помедлила, почему продолжает его теребить. Наконец закрутила головой во все стороны – и словно еще раз очнулась, как после звонка начальницы.

Вокруг родника – ни одного дерева. Только чуть выше – сосна с раздвоенной макушкой. И вверх по склону, и дальше, во всю даль и ширь – сосновый бор, один из краешков лесного океана. Хоть и темно, но Варя отлично знает это место, отсюда до их улицы недалеко. Здесь никогда не росло ни одной березы. Только сосны.

Но взялся же он откуда-то! Вот же он, на ладони.

Конечно, это знак того, что все хорошо, что все правильно!

И Варя легко поднялась со скамейки.

Летний букет

Белогорск, заспанный, серенький, съежился за вагонным окном, а потом неохотно пополз назад. Не было никакой необходимости выезжать на шестичасовой электричке. Хоть бы и к полудню выехать – какая разница, если на работу только завтра. Но что еще можно придумать, если все равно не спишь.

– А я специально пораньше встала – потом набьется полный состав, и не сядешь.

Маленькая, сухонькая, похожая на птичку старушка, сидящая напротив, выжидающе смотрела на Варю глазками-бусинками. Варя вежливо кивнула и попробовала сделать вид, что дремлет. До чего же любят поговорить некоторые пассажиры. Если никто из знакомых не едет за компанию, привяжутся к незнакомым – и все равно поговорят.

– Вот и я говорю – раньше электрички и ходили гораздо точнее, и до Москвы доезжали не за два часа, а за час сорок – а это разница! – Стоило Вариным ресницам дрогнуть, как старушка тут же разразилась ответной тирадой, словно Варя ей что-то сказала.

Пришлось открыть глаза, а потом выслушивать, что попутчица едет в гости в Москву, что недавно она похоронила своего старичка, что дети, слава богу, устроены, что погода вроде бы налаживается, а в городе что творится…

– …убили и ограбили – ну, вы, конечно, слышали, об этом весь Белогорск говорил. А мы у нее клюкву постоянно покупали и еще чернику, а то на рынке, знаете, скажут, что владимирская, а на самом деле из-под Чернобыля привезли. Местная надежнее… Ну так вот, сначала-то думали, что банда орудует и что из дома ценную икону украли, а оказалось – ничего подобного!