Читать книгу "Несбывшаяся весна - Елена Арсеньева"

Могил на кладбище Мазуровки прибавлялось с каждым днем.Хоронили и бойцов, и членов команды, и медсестер, которые были ранены, как нафронте…

Ольге пришлось подняться с постели и, превозмогая боль вовсем теле (она сильно ушиблась о воду, когда сорвалась с борта), начатьухаживать за ранеными, переходя из хаты в хату. Как ни странно, она обнаружиламного новых для себя лиц, которых не замечала на пароходе. Вроде Петра Славина,который жил у Варвары Савельевны. Ну да, на СТС, в каютах и трюмах, былослишком много народу, некая общая масса, а теперь остались только некоторые,они запоминались крепче, к ним Ольга привязывалась, привыкала. Странно былодаже представить, что с этими людьми придется когда-нибудь расстаться!

Хозяйки, у которых поселили раненых, тоже относились к ним,как к родным.

– Не обижает тебя Варька? – как-то раз спросила Ольгу однавеселая, бойкая на язык бабенка, которая держала у себя в просторной хате ажпятерых раненых и истово ухаживала за ними с утра до ночи не покладая рук, в товремя как ее подросшие дети трудились на огороде и в колхозных полях. Звалибабенку, как нарочно, Василиной – имя необычайно подходило к ее легкому нраву.

– Варвара-то Савельевна? – переспросила удивленная Ольга. –А почему бы ей меня обижать?

– Ну, она ваших, энских, не любит.

– Вот как? – еще больше изумилась Ольга. – А что, у васчасто кто-то из Энска бывает?

Учитывая, что Энск находился от Мазуровки верст этак завосемьсот, кабы не больше, это было странно.

– Да как-то занесло уполномоченных, – хихикнула Василина. –То есть они из Астрахани прибыли, но один из них родом из Энска оказался.Стоило Варьке про то узнать, как она его из хаты выгнала (он к ней на постойопределился) и сказала, что ни за какие деньги больше никого из Энска к себе невозьмет, потому что город этот на дух не переносит. Якобы раньше там бывала, даее крепко там обчистили, что называется, голой по миру пустили, ну и затаилаона горькую обиду на весь ваш город на веки вечные. Тот уполномоченный еемилицией стращал и клялся, что заявление в НКВД на нее напишет, но с Варьки всекак с гуся вода. Вот и мужик ее такой же был, пока его в лагеря не отправили.

– А, так муж ее… – Ольга понимающе кивнула, не договорив. –Вот оно что… А он жив?

– Да кто ж знает? – легко пожала плечами Василина. – Небосьсообщили бы, коли помер бы, а может, и не утруждали бы себя, кто их разберет,товарищей начальников. Нынче скорей в лагере выживешь, чем на фронте. Мой-товоюет, уж и не знаю, где он там и что с ним, может, я уже не мужняя жена, агорькая вдова. У нас в Мазуровке половина мужиков на войне, а половина там же,где Варькин Никита. Эх, жизнь наша…

– А откуда она родом, Варвара Савельевна? –полюбопытствовала Ольга.

– Говорит, из Самары чи из Куйбышева, а может, и врет. С нейведь никогда не знаешь, чему верить, чему нет. Да она не больно много о себерассказывала. И ее Никита такой же был, молчун молчуном. Вот и хата их наотшибе стоит, дверью не на улицу, а на зады. Приметила небось? Век они такжили, от людей хоронясь да таясь, а все ж, как говорится, шила в мешке неутаишь, – беспечно болтала Василина. – Думаешь, Никиту за что взяли? Скрыл, чтов царской армии был. А Варьку не тронули…

– За что ж ее трогать? – спросила Ольга. – Она ведь могла незнать, что ее Никита в армии служил.

– Может, и не знала, – согласилась Василина, однако глаза еехитренько прищурились. – Но я вот что скажу – Никита небось не только при цареслужил, но и в белой армии. Он отродясь красных да коммунистов на дух непереносил, его семья была – крепкая семья. Да, честно сказать, у нас тут никогозахудалых не было… Он Варьку аккурат в двадцатом сюда к нам привез, как разкогда сам вернулся, весь израненный, живого места на нем не было. Варька его наноги-то и поставила, ходила за ним день и ночь. И знаешь, что болтали у нас?Мол, они служили вместе у белых. Там и слюбились.

– И что, крепкая была у них любовь? – спросила Ольганетерпеливо. Почему-то ей очень захотелось это знать.

– Ну, любовь – она для молодых, – небрежно пожала плечамиВасилина. – Однако жили Варька с Никитой в ладу, согласии и держались друг задружку крепко. Детей-то у них не было, вот они и были каждому – свет в окошке.Варька, конечно, кремень, по ней никогда не видно, что у нее на уме, а все ж,когда Никиту забирали, лежала как мертвая… Не голосила, нет, слезы не обронила,но как упала на пороге, так и не вставала. Мы ее в дом перенесли, в постельположили, она только через сутки очухалась. С тех пор и вовсе чужая всем стала.От прочих еще дальше держится. С нами только на колхозных работах, а так живетсущей бирючихой. Мы и то удивились, когда она со всем миром ринулась раненыхваших спасать, думали, и тут в хате своей отсидится. Нет, вишь ты, лезла в водукак ошалелая, вон, всех вас к себе взяла, да как переживала, когда тотстрадалец помер… А второй, он как, поправляется?

– Поправляется, – кивнула Ольга. – У него ожоги сильные,причем как раз около раневых отверстий, долго будет заживать.

– Ладно, хоть выжил, – рассудила Василина.

– Верно.

Своего соседа по житью-бытью в доме Варвары Савельевны Ольгазнала мало, видела нечасто. Был он молчалив, насторожен, и выражениемучительного страдания не сходило с его лица. Ни в какие пустые разговорыСлавин не пускался, на боль особо не жаловался, хотя ожоги вокруг ран причинялиему, конечно, большие страдания. Меняя повязки, Ольга иногда ловила на себе егонапряженный взгляд, понять который не могла. Чудилось, Петр присматривается кней. Словно хочет что-то сказать, да не решается.

Ощущая его взгляд, Ольга тоже исподлобья посматривала наПетра, но тот сразу отводил глаза.

С Варварой Савельевной он был куда более откровенен. Вообщес ней он держался гораздо свободнее, чем с Ольгой. За стенкой, в тойкомнатушке, где лежал Петр, порой слышалось жужжание их голосов. Они говорили иговорили до глубокой ночи, но ни слова было не разобрать. Да Ольга и неприслушивалась, просто удивлялась: о чем могут столько времени болтатьнезнакомые люди?

* * *

Встречи связного и Контролера нельзя было допустить. Ведьприсутствовать при ней невозможно. Узнать, о чем пойдет речь, какие указаниядаст связной Пантюхину относительно Проводника, тоже нереально. Брать их –вместе или поодиночке?