Читать книгу "Несбывшаяся весна - Елена Арсеньева"

Беда – один из них вскоре умер. Варвара Савельевна привелазаместителя начальника госпиталя, Светлану Федоровну Стахееву, разместившуюся всоседней хате и носившую на перевязи раненую руку, и показала ей своегонесчастного подопечного, а заодно и второго, оставшегося в живых. Звали егоПетр Славин, и он очень беспокоился о своих документах, надеялся, что СветланаФедоровна скажет, где его солдатская книжка. А что она могла сказать? Ничего,кроме того, что все документы, и не только его, сгорели вместе с каютой майораМетелицы. В каюту при обстреле попал снаряд, а тушить огонь было некогда.Невозможно было этим заниматься, когда и так все вокруг пылало и пули свистелисо всех сторон.

– Значит, моя санитарная книжка тоже сгорела, – с тоскойпроговорила Ольга, когда Светлана Федоровна зашла к ней и рассказала оразговоре с раненым. – Значит, я теперь тоже без документов.

– Все мы без документов, – невесело кивнула СветланаФедоровна. – Все как один, кто с нашего СТС спасся. Да ничего, не горюй. Вместебудем восстанавливать наши бумаги.

Ольга отвела глаза. Какой кошмар ей предстоит… Опять идти ввоенкомат, возиться с характеристиками, хлопотать… Опять заполнять анкеты иотвечать на вопросы об отце и маме. И писать: «Александра КонстантиновнаАксакова находится в заключении, осуждена по 58-й статье…»

– Скажи спасибо, что жива, дурочка, – сердито пробормоталаВарвара Савельевна, глядя на ее унылое лицо. – Вот была бы радость твоей маме,кабы ей бумаги твои пришли вместо тебя, а тебя взяла бы та же волжская волна,что других приняла… Или еще раньше снарядом бы тебя в клочья разорвало… Небосьпохлопочешь о документах, велика ли беда! Зато мамочка твоя тебя расцелуетнакрепко.

И тут же, увидев, как у Ольги задрожало лицо, насторожилась:

– Жива она, твоя мама? Или нет?

– Думаю, что жива, – со вздохом проговорила Ольга. – Я… я незнаю.

– Как так? – удивилась Варвара Савельевна, но тотчас жепокивала понимающе: – А, ну ясно. Вот, значит, как оно сложилось… И за что ее?

Ольга дернула плечом – как рассказать? И решила ответитьуклончиво:

– Ну, за что всех, за то и ее.

– Ясно, – повторила Варвара Савельевна понимающе. – Ни зачто, значит.

– Выходит, так, – согласилась Ольга, поглядывая на нееисподлобья.

К Варваре Савельевне она относилась как-то… странно.Двойственно, проще сказать. Одновременно испытывала к ней полное доверие – и вто же время чувствовала глубоко спрятанную враждебность. Похоже было, что ихозяйка относилась к гостье совершенно так же. На самоотверженную заботливостьВарвары Савельевны пожаловаться было невозможно, а все же… нет, не объяснить,почему Ольге казалось, будто Варвара Савельевна расспрашивает о судьбе Ольгинойматери с оттенком некоего злорадства.

Глупости, конечно.

– А отец у тебя жив?

– Нет, он еще в Гражданскую погиб, – ответила Ольга так, какотвечала всем и всегда, не вдаваясь в детали, на чьей стороне сражался тогдаДмитрий Аксаков. От нее самой правду долго скрывали, но потом тетя Любапроговорилась, что он был, конечно, в рядах белых. То ли погиб, то ли бежал заграницу – бог его ведает. Однако Ольга продолжала всем говорить, будто отецпогиб. Вот еще, не хватало страдать за грехи человека, которого ты виделатолько совсем маленькой и даже не помнишь!

– А ты на кого похожа, на отца или на маму? – внезапноспросила Варвара Савельевна, вглядываясь в ее лицо.

– Говорят, на отца, – сказала Ольга. – Только глазанеизвестно в кого карие.

– Да, глаза у тебя и впрямь ни в мать, ни в отца, –согласилась Варвара Савельевна.

– Откуда вы знаете? – насторожилась Ольга.

– Так ведь ты сама сказала, что глаза неизвестно в кого, –пожала та плечами как ни в чем не бывало, но твердые губы чуть дрогнули вулыбке, и Ольга подумала, что хозяйка слишком хитра для нее и хорошо быпоскорей окрепнуть и отправиться домой.

Но все-таки как же она теперь… без документов?!

И вот произошло чудо. Мазуровские мальчишки, отличныепловцы, добрались до наполовину затонувшего парохода (он осел кормой намелководье, а носовая часть торчала над водой) и пробрались по каютам. И водной из них – конечно, это была каюта Серафимы Серафимовны! – нашли штукдвадцать полуобгорелых, полуразмокших в воде солдатских и санитарных книжек. Отнекоторых остались вообще одни клочья, другие выглядели вполне прилично. Исреди них были документы Ольги Аксаковой!

Она чуть не заплакала от радости, схватив несколько сшитыхпод бумажной обложкой желтых листков величиной в четверть школьной тетрадки.Паспорт остался в госпитале, она могла вернуть его только в обмен на этукнижку. Нет, ну правда, как бы Ольга восстановила ее? Новый военный билетсолдату получить куда легче, чем документ вольнонаемному сотруднику!

Теперь на нее и других немногочисленных счастливчиков всесмотрели с завистью.

Спасенные пассажиры и матросы «Александра Бородина» слегкаоправились и стали искать способы покинуть Мазуровку. Светлана Федоровнадобралась до железнодорожной станции и дозвонилась до Энска и Саратова. ИзЭнска было получено предписание отправить раненых в Камышин, а мобилизованномуперсоналу сопровождать их. Оставшимся в живых членам команды «АлександраБородина» надлежало вернуться в Энск. Светлана Федоровна сообщила, что почти ниу кого нет документов. Ей ответили, что на станции есть отделение милиции, гдевсем выпишут временные справки, удостоверяющие личность. В Камышине и Энске сэтими справками нужно будет явиться в военкомат.

Светлана Федоровна только головой покачала, однако и ей, ивсем другим ее товарищам по несчастью ничего не оставалось делать, как толькоприготовиться к военно-бюрократическим мытарствам.

Из Камышина обещали прислать узкоколейный состав дляпогрузки раненых. Разумней было бы перевезти их рекой, однако плавсредствсейчас свободных не было, кроме того, над Волгой беспрестанно шныряли «Юнкерсы»и «мессеры», которые бомбили и обстреливали все подряд. Сушей выходилоспокойней… Назначено было время, к которому всех надлежало перевезти на станциюи ждать отправления. Ждать предстояло еще три дня, а люди между тем продолжалиумирать, лишенные медикаментов, нуждающиеся в срочных операциях. Многие просто несмогли пережить потрясения, которое испытали, когда спасались с парохода. Всамом деле – все силы ушли на спасение от смерти, однако на жизнь их уже неосталось.