Читать книгу "Шлак 5.0 - Олег Велесов"

ему не нужна.

Музыкант впервые назвал меня по имени, до этого только шлак, шлак. И уровень самоуверенности значительно снизился. Было время, когда он грозился порвать меня голыми руками, что ж, пусть продемонстрирует.

Я фыркнул, сплёвывая воду.

— У нас с тобой по-хорошему не будет никогда. Моя семья на твоей совести. Хотя какая совесть у шакала.

— У меня был приказ.

— А у меня долг…

Я сконцентрировал всю силу, какую только мог, и рванулся вперёд. Выбросил руку с ножом. Лезвие из пластин язычника чиркнуло по разгрузке, разрубая магазины и ткань. В воду посыпались патроны. Музыкант едва успел качнуться назад, не будь на нём бронежилета, тут бы и сдох, сука.

Я полоснул ещё, целясь по открытому горлу. На этот раз Музыкант успел подставить автомат, и нож прошёлся по цевью. Боец слева ударил меня прикладом. Удар так себе. Я видел его, но даже не пытался отбить. Шагнул вперёд, довернул корпус, и боец по инерции пролетел мимо и с головой ушёл под воду.

Стоявший справа варан махать прикладом не стал, направил ствол мне в живот, надавил спуск. Короткая очередь в закрытом пространстве тупика прозвучала лишь немногим тише взрыва свето-шумовой гранаты.

Музыкант выкрикнул:

— Не стрелять, дебилы!

Ну а мне было похер, пусть бы и стреляли. Я как никогда чётко воспринимал исходящую от варанов опасность и заранее уходил с её пути. Стрелок едва только направил автомат, а я уже стоял с боку. Нож легко вошёл ему в шею, разрубил гортань, перерезал артерию. Кровь брызнула мне в лицо. Тёплая. Она раззадорила силу, и я ощутил внутри себя всплеск первобытной жажды убийства. Они добыча! Моя добыча! И не важно сколько их — каждым станет трофеем.

Теперь я понял, что чувствует багет, когда начинает рубиться с язычниками. Он не воспринимает боль, не ведает страха, просто двигается. И я тоже двигался: влево, вправо, прыжок. Нож вошёл Музыканту под мышку. Я намеренно целил туда, да ещё довернул, проворачивая клинок в ране. В отличие от меня он воспринимал боль во всех её проявлениях, и когда болевая волна достигла сознания даже не смог закричать. Вылупился на меня, надул щёки и упал на колени.

Музыкант на коленях передо мной — приятное зрелище.

Но почивать на лаврах рано, впереди ещё полторы сотни противников. Колонна варанов сплотилась, раздался одинокий гневный крик:

— По ногам!..

Вода в ручье вскипела от пуль. Я видел движение каждой из них и уворачивался. Стремительно скакал от стены к стене, совершая в воздухе кульбиты и рубил, рубил, рубил! Бо́льшая часть ударов приходилась по бронежилетам, по каскам, а то и вовсе в пустоту. Вараны не мальчики для битья, на полигоне Передовой базы они тренировались не ради галочки, их подготовка изначально была настроена на борьбу с такими, как я. Но кого-то задеть удалось.

А потом движения мои стали вялыми. Холод, скорость, интуиция требовали повышенного расхода нанограндов. Слишком повышенного. Что-то ещё оставалось в жилах, но это были крохи. Уповая на них, я попытался взобраться вверх по скале. Уцепился пальцами за выступ, подтянулся и сорвался в ручей. Мне надавили коленом на грудь, зажали голову, в лёгкие потекла вода, зазвенели кандалы. Меня опутали тонкими цепями, и только после этого поставили на ноги. Ударили несколько раз по животу, взяли под руки и поволокли на выход.

Проводник стоял слева у стены и, разглядывая текущую под ногами красную воду, произнёс:

— Раненых заберите, — длинная пауза, совсем не театральная. — И тела тоже.

Последняя фраза была произнесена со злостью, но меня она порадовала. Не все вараны вернуться в тёплые казармы, кто-то прямиком отправится в холодный морг.

Перед тупиком стоял вертолёт. Не особо церемонясь, меня швырнули на площадку, рядом положили четыре трупа. Я понадеялся, что один из них Музыкант, уж очень хотелось порадовать души Гука и Мёрзлого достойным подарком. Однако не случилось. Рожи незнакомые, тот, что ближе был похож на Желатина, только более молодой вариант и с волосами. Не родственник ли?

В вертолёт забрались двое варанов, один сел прямо на меня, хлопнул по фюзеляжу и крикнул:

— Полный комплект. Поехали.

Закрутились лопасти, раскручивая пыль и сухую траву; вертолёт поднялся, заложил вираж. Куда летим я не видел, а жаль, неплохо было бы взглянуть на красоты Кавказских гор. Кто знает, удастся ли увидеть их ещё раз когда-либо. Я заелозил, пытаясь хоть немого извернуться, и тут же получил кулаком по затылку.

— Но, шлак, не балуй! Будешь дёргаться, ссажу.

— Ссади, я не против.

Я действительно был не против. Падение с большой высоты на камни, быстрая смерть — вполне себе достойное окончание земной жизни. А что ждёт меня у Толкунова, знает только Великий Невидимый.

[1] Владимир Высоцкий. Конец «Охоты на волков», или Охота с вертолётов

Глава 19

Разумеется, он меня не ссадил. Не для того ловили. Куда летели — хрен знает, куда прилетели — та же фигня. Приземлились где-то недалеко от места взлёта. Вместе с трупами меня загрузили в буханку и повезли к границе. Трупы не беда, к ним я привык быстро и даже научился общаться с ними, поглядывал в окно и рассказывал, что вижу: горы, серпантин, встречный рефрижератор. Сука, как он в пропасть не сваливается… Им похоже, было не очень интересно. У одного рот застыл в вечном зевке, остальные лежали лицами в пол и не слушали. Ну что поделаешь, вот такой я бестолковый рассказчик.

Охранники крутили пальцами у виска:

— Ты больной, шлак. У тебя в башке пурга. С мертвяками разговариваешь.

— Не так давно это были ваши товарищи.

— Кто? Эти? Да я вижу их в первый раз. Ну, может вон того встречал на полигоне. А тех точно не знаю.

В ответ я лишь пожал плечами. Я тоже никого из них не знал, а разговаривать начал, чтобы хоть немного приглушить жажду. Наногранды утекли, сушь в горле стояла страшная, обезвоженный организм корёжило. Пока я валялся в ручье, удалось сделать несколько глотков, но это капля в море, да и пить тогда не хотелось. Жажда появилась позже, в вертолёте, а сейчас только усиливалась. Охранники, словно издеваясь, бросили на пол бутылку боржоми, и она покатывалась от борта к борту. Я косился на неё и свирепел как бык перед матадором. Вот только броситься на неё не мог, цепи не позволяли, поэтому и приходилось успокаивать себя разговором с трупами.

Проехали