Читать книгу "Церковная историография в её главных представителях с IV-го века до XX-го - Алексей Петрович Лебедев"

недостатки в истории Кассиодора, если ее рассматривать как компиляцию. В оригиналах, т. е. у Сократа, Созомена и Феодорита, нередко встречаются указания или ссылки в течении рассказа на предыдущие главы или книги. Компилятор, ни мало не сумнясь, повторяет в своем труде и эти совсем неуместные в данном случай указания или ссылки, так как читатель не в состояли отыскать то, на что ему указывается. — Книга Кассиодора переполнена повторениями. Что пересказано на основании одного греческого историка, тоже самое еще раз повторяется на основами другого и третьего; такие случаи нередки. Хронология сильно страдает в труде Кассиодора. Нужно сказать, что она и у греческих историков, за исключением разве Сократа, не отличается точностью; еще запутаннее является она в произведении Кассиодора. — Компилятор по местам старается более или менее сокращать повествования и документы оригиналов; и это делается у него с большим вредом для его произведения. Так, например, передавая рассказ Сократа о том, какой символ Евсевий Кесарийский предложил отцам Никейского собора, в качестве лучшего исповедания веры, — компилятор настолько сокращенно передает этот символ, что ровно ничего не поймешь, что заключал в себе символ Евсевия. Именно: после кратких слов Евсевия, служащих предисловием к символу, Кассиодор затем изо всего символа приводить лишь следующие слова: «ибо и Господь наш И. Христос, посылая учеников на проповедь, сказал: шедше, научите вся языки» (Lib. II, с. 11). Подобные сокращения и опущения сделаны компилятором впрочем безо всякой тенденции. Только на одно место в истории Кассиодоpa можно указать, как на намеренную фальсификацию. Дело в следующем: Сократ рассказывает (VII, 17), что один жид из корыстных побуждений не раз крестился то там, то здесь, наконец с тем же намерением обратился за крещением к церкви новацианской, к епископу новацианскому Павлу, но лишь только приступлено было ко крещению, как случилось изумительное чудо и лицемерный человек уличен в своем преступлении. В истории же Кассиодора (XI, 14) этот рассказ передан так, что как будто бы дело было не в сектантской новацианской церкви, а в православной. Учинена так называемая pia fraus.[250] Еще одно замечание об истории Кассиодора, как компиляции. Рабски следуя оригиналам, Кассиодор не берет на себя труда исправлять известия, заключающаяся в них, хотя ошибочность некоторых из этих известий была очевидна для римлянина. Так он вносить в свою историю неправильное сообщение Сократа, что в Риме постятся пред пасхой только три недели и при том за исключением суббот и дней воскресных, тогда как Кассиодору хорошо было известно обыкновение в Италии поститься пред пасхой шесть недель, не исключая и дней субботних, которые уже давно сделались днями постными на Западе. Или: из того же Сократа Кассиодор берет совершенно неверное известие, что будто в римской церкви никто, и даже сам римский епископ, не имел права и обычая проповедовать в храм пред народом[251] (IX, 38 et 39). — Вообще находят, что Кассиодор оказал бы больше пользы христианскому обществу Запада, если бы не брал на себя труда составлять компиляции на основании греческих историков, а удовольствовался бы простым переводом этих последних.[252] — Как ни мало удовлетворительна оказывалась история Кассиодора, однакож она вместе с историей Руфина была и учебником для юношей[253] и настольной книгой для богослова во все средние века на Западе. По Кассиодоровой истории учился в школе даже Лютер.[254]

Дальнейшие продолжатели Eвсeвия VI века

Глава девятая

Феодор Чтец и Евагрий. — Общая характеристика их трудов. — Опять Феодор Чтец, — сведения о церк. истории его, дошедшей до нас лишь в неполном виде. — Евагрий Схоластик, — черты из его жизни; — содержание его истории; — её источники, — большее знакомство писателя со светскими, чем церковными историками; — характеристика Евагриева труда: особенность его взгляда на ереси, несопровождавшагося однако должными последствиями: — типичность изображений и стремление характеризовать личности на основании внутренних их качеств и свойств (примеры); — «одна крайность создавала другую»; — герой в его истории; — черты сходства Евагрия с прежними церковными историками; — суеверия историка; — научная важность церк. истории Евагрия. — Замечания о литературе т. н. Византийских историков VI-го и дальнейших веков.

Как Сократ, Созомен и Феодорит, церковные историки V-го века, были непосредственными продолжателями историка Евсевия, именно его труда — история первых трех веков, так церковные историки VI-го века — прежде упомянутый нами Феодор Чтец и Евагрий Схоластик были в свою очередь продолжателями продолжателей Евсевия. Между историками пред этим рассмотренной нами группы — Сократом, Созоменом и Феодоритом с одной стороны, и этими двумя историками — Феодором и Евагрием с другой, нет никакого существенного различия в исторической точки зрения. Отношения, в каких эти две группы историков стоять одна к другой, суть только отношения простого преемства: где одна группа оканчивает свое повествование, там подхватывает нить рассказа другая. И то, что побуждает историков этой новой группы к написанию истории — это не стремление понять и исследовать предметы церковно-исторической жизни с какой нибудь иной, новой, более основательной точки зрения, которая наиболее соответствовала бы объективной истине. Ничего такого не находим. Побуждением к начертанию церковной истории служит для них единственно сознание, что есть нечто случившееся, что никем еще не было рассказано, но что однакож заслуживает того, чтобы быть рассказанным и сохраненным для памяти потомства. В этом отношении весьма характеристичные вступительные слова, которыми открывает рассказ Евагрий и которые с полным правом мог бы повторить и другой его сотоварищ — Феодор Чтец. «Евсевий, Созомен, Феодорит и Сократ весьма усердно трудились над описанием и пришествия Сына Божия на землю (чего, заметим, эти историки в самом деле не сделали), и деяний апостолов, и подвигов мученических и всего, что прежде совершалось и похвального и противного тому, и свое описание довели до нескольких лет царствования Феодосия Младшего. Но, так как последующих событий, которые разве немного уступают прежним, никто еще не изложил в связном рассказе, то я вздумал принять на себя этот труд и написать о том историю. Пусть будет знать каждый читатель — что, когда, где, как, против кого и кем до нашего времени совершено было, пусть не утаится ни что достопамятное, что до сих пор оставалось скрытым, вследствие человеческой лености и содружественной с ней забывчивости» (Prooemium. Cnf. Lib. V, cap. 24). Вот единственно, что и побуждает эту новую группу писателей — историков взяться за перо. Здесь нет и мысли о том, чтобы критически отнестись к методу предшествующих церковных историков: