Читать книгу "Колдун и кристалл - Стивен Кинг"

Роланд взглянул на Катберта, Алена, который кивнул иулыбнулся (стараясь совсем не смотреть на море), и вновь повернулся к шерифуЭвери:

– Белый чай – подарок пересохшему горлу.

Один из помощников отправился за чаем. Другие принеслистулья, поставили их перед столом-бюро шерифа, и последний перевел разговор вделовое русло.

– Вы знаете, кто вы и откуда приехали, и я знаю то же самое,– начал шериф, усаживаясь в кресло, жалобно застонавшее под его весом. – Яслышу Привходящий мир в ваших голосах, а главное, вижу его в ваших лицах.

Однако здесь, в Хэмбри, мы придерживаемся стародавнихзаконов. Что поделаешь, жизнь у нас неспешная, деревенская. Но мы не торопимсяее менять и помним лица наших отцов. Разумеется, я не собираюсь надолгоотрывать вас от ваших неотложных дел, но, если вы простите меня за доставленныенеудобства, хотел бы взглянуть на те бумаги и документы, которые вы, возможно,привезли с собой в город.

В город они привезли с собой все бумаги и документы, иРоланд не сомневался, что шериф Эвери прекрасно об этом знал. Он изучил ихдосконально, словно забыв о том, что обещал не задерживать посетителей надолго,пройдясь по каждой строчке пухлым пальцем, шевеля губами (процент льна в бумагебыл столь высок, что листы больше напоминали куски материи). Время от временипалец его возвращался к началу строки, и он перечитывал ее заново. Двапомощника стояли сзади, уставившись на документы через широкие плечи Эвери.Роланд предположил, что грамоте они не обучены.

Уильям Диаборн. Сын конюха. Ричард Стокуорт. Сын ранчера.Артур Хит. Сын конезаводчика. На каждом идентификационном удостоверении стоялаподпись поверенного: Джеймса Рида (из Хемпхилла) – на документе Диаборна,Пайета Рейвенхида (из Пеннилтона) – Стокуорта. Лукаса Риверса (из Гилеада) –Хита. Оформление не вызвало никаких нареканий, указанные приметы полностьюсоответствовали оригиналам. Эвери вернул удостоверения, многословно выразивблагодарность и глубокую признательность. Затем Роланд протянул Эвери письмо,которое с превеликим почтением достал из кошеля. Точно так же отнесся к письмуи Эвери. А когда развернул и увидел подпись, его глаза чуть не вылезли изорбит.

– Господи, спаси мою душу! Парни, да ведь его подписалстрелок!

– Да, это же надо. – В голосе Катберта слышался неподдельныйвосторг. Роланд пнул его в щиколотку, сильно, не отрывая почтительного взглядаот лица Эвери.

Автором письма бы некий Стивен Дискейн из Гилеада, стрелок(иначе говоря, рыцарь, сквайр, миротворец и барон – последний титул не имелникакого веса в нынешнее время, пусть Джон Фарсон и утверждал обратное),потомок в двадцать восьмом колене Артура из Эльда, по боковой линии (другимисловами, ведущий свой род от одной из многочисленных наложниц Артура).Адресовалось оно мэру Хартуэллу Торину, канцлеру Кимбе Раймеру и главномушерифу Херкимеру Эвери. Стрелок слал всем троим свои наилучшие пожелания ипоручал их заботам троих молодых людей, которые привезут письмо: мастеровДиаборна, Стокуорта и Хита. В Меджис их направили по поручению Альянса соспециальной миссией: взять на контроль все материальные ресурсы, которые моглибы поступить в Альянс в случае необходимости (слово «война» в письмеотсутствовало, но легко прочитывалось между строк). Стивен Дискейн от лицаАльянса феодов просил мастеров Торина, Раймера и Эвери оказывать всяческоесодействие курьерам Альянса в выполнении их миссии, обратив особое внимание наПоголовье скота, имеющиеся в наличии запасы продовольствия и транспортныесредства. Диаборн, Стокуорт и Хит, писал Дискейн, пробудут в Меджисе не меньшетрех месяцев, может, даже и год. В конце документа вышеозначенным официальнымадресатам предлагалось «писать нам о достижениях молодых людей и прогрессе ввыполнении порученного им дела со всеми подробностями, которые могут насзаинтересовать». И «ничего не скрывать, если вы нас любите».

Другими словами, докладывать, ведут ли они себя как должно.Пошел ли на пользу полученный ими урок.

Помощник с моноклем вернулся, когда главный шериф дочитывалписьмо Дискейна. Он принес поднос с четырьмя стаканами белого чая и склонился сним, как дворецкий. Роланд поблагодарил его и роздал стаканы. Последний взялсебе, поднес к губам и увидел, что Ален пристально смотрит на него. Его синиеглаза ярко блестели на закаменевшем лице.

Ален чуть качнул стакан, чтобы зазвякали кубики льда, иРоланд ответил коротким кивком. Он ожидал, что ему принесут холодный чай, налитыйиз кувшина, опущенного в ближайший колодец, но в стаканах звякал лед. Лед вразгар лета. Интересно.

Чай, как и обещали, оказался отменным. Эвери дочитал письмои протянул Роланду с таким видом, словно возвращал святую реликвию.

– Вы хотите держать его при себе, Уилл Диаборн.. чтобы с нимничего не случилось.

– Да, сэр. – Роланд вернул письмо и идентификационноеудостоверение в кошель. Его друзья «Ричард» и «Артур» поступили со своимиудостоверениями точно так же.

– Превосходный белый чай, – подал голос Ален. – Никогда непробовал лучшего.

– Да. – Эвери отпил из своего стакана. – Наверное, все делов меде. Так, Дейв?

Помощник с моноклем, стоявший вместе с остальными у доскиобъявлений, улыбнулся.

– Думаю, что да, но Джуди не любит говорить об этом. Этотрецепт она получила от своей матери.

– Да, мы должны помнить и лица наших матерей, должныпомнить. – На лице шерифа появилось сентиментальное выражение, но Роланд могпоклясться, что перед мысленным взором Эвери сейчас стоит отнюдь не материнскийлик. Шериф повернулся к Алену, и сентиментальность бесследно исчезла: – Васудивил лед, мастер Стокуорт.

Ален вздрогнул.

– Ну, я…

– Полагаю, вы не ожидали, что такое возможно в захолустномХэмбри? – И хотя голос Эвери звучал весело, подтекст Роланд уловил четко.

Мы ему не нравимся. Ему не нравятся наши «городские манеры».Он нас совсем не знает, он не знает, какие у нас манеры, есть ли они у насвообще, но он нас заранее не любит. Он думает, что мы снобы, что мы видим в неми в остальных жителях Хэмбри неотесанных мужланов.

– Не только в Хэмбри, – ровным голосом ответил Ален. – Внынешние времена лед – редкость и на Внутренней дуге, шериф Эвери. В детстве явидел его только по особым случаям, скажем, на днях рождения.

– Лед всегда был на День солнца, – добавил Катберт. На этотраз в его голосе не звучали столь характерные иронические нотки. – Если несчитать фейерверков, мы его любили больше всего.

– Что вы говорите, что вы говорите. – В каждом слове молодыхлюдей шерифу Эвери словно открывались все новые и новые чудеса. Эвери, похоже,не нравилось, что они приехали в город, не нравилось, что ему придется уделитьим, как бы он сказал, «половину чертова утра», не нравилась их одежда, ихподробные идентификационные бумаги, их акцент или их юность. Вот юностьвызывала наибольшее негодование. Роланд это понимал, но задавался вопросом, анет ли другой причины. А если есть, то в чем она заключается?