Читать книгу "Польский синдром, или Мои приключения за рубежом - Вероника Вениаминовна Витсон"

кажутся серыми». Где-то далеко тявкнула собачонка, лязгнула дверь в доме напротив. В окне показалась белолицая черноволосая Ивона – дочь пани Хенрики. Она подошла к окну и задёрнула штору.

Одно за другим гасли светлые пятна окон, погружались в густую темноту дома. Прикрыв глаза, я утратила чувство времени и не помню, как унеслась куда-то в своих пространственных путешествиях, которые считала грёзами, но неожиданно очнулась, вздрогнув.

– Где они держат её? – услышала я голос сбоку и звукилёгких шагов.

– Недалеко, можно сказать совсем рядом, потом переве-зут в коричневую полуразвалившуюся дощатую лачугу, хотя, не знаю определённо, куда именно, но тоже где-то поблизости, ты же понимаешь, что чрезмерное любопытство, может вызвать подозрение, – ответил другой голос.

Мне показалось, что один из голосов я уже слышала когда-то, но не могла ни одного, ни другого голоса увязать с каким-нибудь образом человека.

– М-да, это верно, – прогнусавил, подтвердив сказанное,первый голос. Хотя разговор происходил очень тихо, мой слух вдруг обострился настолько, что я слышала всё так отчётливо, словно говорившие находились в полуметре от моего тайного укрытия.

– Излишне напоминать тебе, что точные координаты непонадобятся. Важно держать руку на пульсе переговоров и не упустить момент передачи «шмаля». Мы должны точно знать время и место. Девчонка нас не интересует.

– Да, я знаю. Вот жаль, что тачка сломалась, а я не могураспыляться теперь, чтобы «позаимствовать у народа»!

– Это даже и лучше – меньше подозрений! А теперь мотайназад! Завтра в это же время! – скомандовал первый голос.

Я боялась пошевелиться и затаила дыхание от страха быть обнаруженной, но всё-таки отважилась высунуть голову из укрытия и увидела два мужских силуэта достаточно далеко на перекрёстке. Оба держали в руках велосипеды. Я даже не успела удивиться, что слышу их тихий шёпот так отчётливо, словно стою рядом, как они оседлали велосипеды, и один из них растворился в темноте слева, а другой мгновенно исчез в переулке.

От долгого сидения на корточках занемели ноги. Стоило неимоверных усилий, чтобы встать и восстановить циркуляцию крови. То, что уже далеко за полночь, возвещало посветлевшее ночное небо.

Дверь оказалась незапертой. Мирек спал, сидя на стуле у кухонного стола перед пустой бутылкой. Прямо скажем, зрелище не из приятных, но я возликовала и, просочившись мимо как можно бесшумней, погасила свет и шмыгнула под одеяло.

Проснулась, когда солнечные лучи уже проникли в окно со стороны палисада. Скорее всего, меня разбудило пьяное бормотанье.

В помещении, которое служило одновременно и кухней, и прихожей, Мирек продолжал пировать: перед ним стояла новая початая бутылка.

Он взглянул на меня безразличными помутневшими глазами и, демонстративно налив в стакан прозрачную жидкость, осушил до дна и закусил уже прикуренной сигаретой.

– Я гадкий вонючий жид! – еле ворочая языком, промы-чал он.

Я пропустила сказанное мимо ушей. Сей диагноз мне был давно известен. Помимо пассивного слушателя, я была ещё и пассивной курильщицей, мне поневоле приходилось дышать никотиновым дымом. Подозрение, что он прячет заранее купленную оптом водку на чердаке, показалось вполне реальным.

Ну и пусть пьёт, только бы меня оставил в покое! Вдруг я вспомнила, что мобильный телефон, полностью истощённый ещё позавчера, всё ещё подсоединён к шнуру и уже достаточно «наелся». Чип в телефоне почти иссяк, но ко мне вполне могли ещё звонить. Я включила его и вышла во двор, усевшись на лавке под ореховым деревом. Телефон тотчас же затрезвонил, и таинственный голос подруги Ирен, которую я на протяжении полугода безрезультатно пыталась застать дома, названивая ей и записываясь на автомат-секретаршу, пропел прямо в ухо, как будто бы мы расстались только вчера:

– Алло, привет, дорогая!

– Ирен, это ты? – завопила я, подпрыгнув от неожиданности.

– Я, неужели ты не узнаёшь меня?! – прозвучал голос луч-шей подруги.

– Боже мой, как я счастлива, что ты нашлась наконец-то!В чём дело? Куда ты исчезла? Почему не отвечает твой домашний телефон? Почему я должна разговаривать с твоим голосом, который ты оставила, а сама испарилась? Почему ты закрыла мобильник? – взволнованно вскричала я.

– Номер моего мобильного теперь другой и я никуда неисчезала, а выполняла святую миссию. Кстати, твой телефон не отвечает уже два дня.

– Какую миссию? – переспросила я.

– Святую! – повторила она.

Да, конечно, то, что Ирен в год по нескольку раз совершает паломничество к святым местам, я знала. Но исчезнуть так надолго! И теперь оказывается, что её исчезновение связано с какой-то святой миссией. Это вполне на неё похоже.

– Слушай, знаешь что? Я хотела приехать к тебе. Не выго-нишь? – вдруг спросила она.

– Как у тебя язык повернулся спросить подобную чушь! Яликую от радости! Когда ты собираешься?

– Ровно через восемь дней, – и она назвала дату прибы-тия, номер вагона и номер поезда, проходившего через Варшаву из Праги.

– Я встречу тебя на вокзале Варшава Центральная! Запи-ши! – возликовала я.

– Хорошо, договорились, можно было бы и поболтать, ноу меня ещё масса дел перед отъездом. Я сейчас нахожусь в Риме. Жара ужасная! Площадь Святого Петра в Ватикане полна паломников, все в напряженном ожидании появления в окне папы Иоанна-Павла Второго. Негде яблоку упасть.

Наговоримся при встрече! Пока!

– Пока!

Ирен отсоединилась. Вот это да! Ирен увидит самого Папу римского, а я здесь сижу и смотрю на пьяную морду! Но затем я вдруг вспомнила, что его святейшество Папа римский Иоанн-Павел Второй – чистокровный поляк.

Предстоящая встреча с лучшей подругой приободрила, и я повеселела. Но, ясно осознав, что придётся принимать её ни где-нибудь, а в этой собачьей конуре, тотчас же поморщилась – ведь Ирен была настоящей миллионершей.

Произошло это пятнадцать лет тому назад, во времена всё ещё неспокойные, когда мы – простые смертные – находились под недремлющим оком всемогущего КГБ.

Ирен работала музыкантом в детском саду под началом моей мамы. Она уже тогда считалась подругой для нас обеих. Ирен старше меня на семь лет и, естественно, моложе мамы, что нисколечко не мешало нам троим быть связанными тесными узами дружбы.

Тех дней, когда маму – заведующую детским садом несколько раз подряд вызывали в КГБ, я не помню, поскольку она усиленно скрывала этот факт от всех без исключения, а рассказала об этом событии гораздо позднее.

Кэгэбэшники проводили свойственную только им политику осторожного завуалирования истинных причин заинтересованности персоналом столь невинного детского учреждения. В том-то и дело, что враг не дремал и вполне мог затаиться даже под покровом просвещения. Был момент, когда маме казалось, что они знают больше о её подчинённых, нежели она – непосредственный руководитель, но