Читать книгу "Облака среди звезд - Виктория Клейтон"

соусе…»

Там было еще много про еду, ибо это единственная, за исключением благополучия нашей семьи, вещь, которая интересовала Марию-Альбу.

Чтобы никто не мешал мне писать письма, я удалялась в комнату, которую считала своим рабочим кабинетом. По крайней мере, не было похоже, чтобы кто-либо еще ею пользовался. Узкий лестничный пролет вел из гостиной наверх, в так называемую маленькую приемную. Она вряд ли была больше десяти квадратных футов, отделана зелеными панелями, с арочным окном, выходящим на водопад. Из мебели там был письменный стол, кресло, настольная лампа и книжный шкаф. А еще прелестный каминчик с дельфтскими изразцами, расписанными сценами из путешествия Ноя; но самое главное — там был электрический обогреватель. Мэгги рассказывала, что посетители всегда спрашивают, не было ли это жилищем отшельника, а она, не прибегая к прямому обману, позволяет им так думать, хотя на самом деле комната слишком большая, и ее легко обнаружить. Возможно, это была комната дворецкого или кабинет, где госпожа занималась приведением в порядок счетов.

В одной из стен комнаты есть деревянная дверца, позволявшая наблюдать за тем, что происходит внизу, в гостиной. Мне показал ее Руперт. Наверное, многие поколения хозяек дома незамеченными наблюдали отсюда за своими домочадцами.

В гостиной сэр Освальд читал Фредди, Вере и Джорджии лекцию о шкафчике семнадцатого века. Фредди согласно кивала, у Джорджии был чрезвычайно скучающий вид. Вере уставился на картину за спиной сэра Освальда и даже подошел поближе, чтобы лучше разглядеть ее, к великому неудовольствию рассказчика, заметившего потерю части аудитории. Мисс Типпл сидела в одиночестве, как обычно. Ее глухота, в совокупности с привычкой думать вслух, делали ее трудновыносимой. Я взяла стул и села рядом с ней настолько близко, чтобы при необходимости кричать ей прямо в ухо.

Мой поступок был не столь альтруистичен, как могло показаться. Я хотела по возможности избегать Макса. То, что произошло, было одновременно приятно и болезненно. Я всегда ругала себя за нерешительность. Тот самый внутренний голос, что предостерегает нас от проявления тщеславия и потакания собственным слабостям, — возможно, просто здравый смысл, — не давал мне целиком отдаться чувствам.

Степень глухоты мисс Типпл менялась в зависимости от ее настроения. На этот раз, несмотря на усиливающийся шум разговора, она слышала все мои слова и рассказала, что отбывала заключение как суфражистка накануне Первой мировой войны. Этот интереснейший рассказ был прерван сэром Освальдом:

— Ну что, мисс Типпл, тепло ли вам здесь, у огня? Вы заняли мое любимое кресло! — На самом деле это кресло было любимым для всех, как наиболее близкое к единственному источнику тепла. — Оно очень удобно, не правда ли? Его сделали при королеве Анне, а в те времена знали толк в таких вещах. Все дело в том, что у него очень глубокое сиденье. Кресло старины Гэлли, — он указал на старое черное дубовое кресло, стоявшее с другой стороны камина, — не столь учитывает человеческое телосложение.

Это самое кресло у многих вызывало раздражение. Его близость к огню позволяла некоторым гостям не обращать внимания на неудобную конструкцию, однако как только кто-либо пытался убрать с сиденья лежащие там будто бы без присмотра трубку, табачную жестянку и коробочку с нюхательным табаком, сэр Освальд или Мэгги сильно возмущались, словно несчастный попытался плюнуть в чашу Святого Грааля. Кресло принадлежало первому из семьи Пай — Галахаду и должно было сохраняться в неприкосновенности.

— Нет, нет, не вставайте! — сэр Освальд не дал мисс Типпл подняться с кресла. — Я сяду вот здесь, на диване, а мисс Банг, возможно, будет так любезна, что расскажет мне, приглянулся ли ей Дербишир, к которому, признаться, я питаю необъяснимое пристрастие.

Я последовала за ним к дивану, лихорадочно соображая, как превознести его родные места. Но я могла бы не волноваться так сильно. Для сэра Освальда усесться на диван было нелегкой задачей. Когда наконец после многочисленных вздохов, пыхтения и натужного скрипа суставов (а также скрипа просевшего под его тяжестью дивана) он уселся, мне пришлось втискиваться между подлокотником и его массивным седалищем.

— Вы не представляете, мисс Банг, — начал он, — как я счастлив, когда меня окружает молодежь! Этот милый старый дом, такой простой и скромный, нуждается в жизненной силе юности, чтобы не превратиться в древние развалины. — Я промычала что-то утвердительное. — А, Аннабель, вот и ты! Иди сюда, поцелуй папочку! — Аннабель с ничего не выражающим лицом подошла и чмокнула сэра Освальда в щеку. — Милая девочка! — Он отослал ее жестом. — Ну а теперь, моя дорогая, — его рука легла на мое колено, — ты не будешь возмущаться, если такое древнее существо, как я, поинтересуется, сколько же тебе лет?

— Нет, конечно, — вежливо ответила я. — Мне двадцать два.

— В самом деле? Такая взрослая? Никогда бы не подумал! — Он выглядел разочарованным. — Ты замужем? — Я отрицательно покачала головой.

Его дыхание участилось, а рука продвинулась дальше.

Меня охватил ступор. Должно быть, была тысяча предлогов встать и уйти, но я не могла придумать ни одного. Тут за моей спиной раздался голос Руперта:

— Освальд, мне нужно с тобой переговорить. Хэрриет, ты не уступишь мне свое место?

Я вскочила с дивана. Сэр Освальд взглянул на Руперта с упреком:

— Я сердит на тебя, Руперт, за то, что ты прервал наш разговор на самом интересном месте. — Он схватил мою руку и крепко сжал ее: — Мы продолжим после обеда, моя дорогая мисс Бэнг.

В этот момент появилась Корделия. Мое черное платье вполне подошло ей, хотя и оказалось длиной по щиколотку. Ее волосы рассыпались по плечам мягкими, сияющими локонами. Она воспользовалась моей косметикой и выглядела весьма соблазнительно, и к тому же и лет на пять старше. Сэр Освальд выпустил мою руку.

— Кто эта девушка? — Щеки его затряслись. — Откуда она взялась?

— О небо, что за прелестное создание! — произнес полковник. — Вот о таких мечтают в окопах.

Миссис Мордейкер выглядела несчастной.

— Это Корделия Бинг. — Руперт забрал стакан сэра Освальда, прежде чем тот опрокинул его на себя. — Сестра Хэрриет. Она была больна и оставалась в постели с тех пор, как мы приехали.

Сэр Освальд беспомощно перебирал ногами по полу и наконец смог выдохнуть:

— Позови ее сюда. Я должен ее поприветствовать.

— Мэгги зовет за стол. — Руперт подал ему руку. — Давай-ка я помогу тебе подняться. Поздороваешься позже.

По пути в столовую я услышала, как Аннабель говорит Корделии:

— Мэгги сказала, что я должна выразить сожаление по поводу твоей болезни. Тебе действительно всего двенадцать? — Аннабель глядела на нее с благоговением. — В прошлом семестре первой красавицей нашей школы выбрали Эмили Катлер