Читать книгу "Что скрывает прилив - Мелинда Солсбери"

Поэтому я просто скидываю один конец веревки Коре, еще раз подношу к губам палец, призывая ее подождать. Привязать веревку не к чему, поэтому я оборачиваю ее вокруг своей талии и завязываю узел, как учил меня отец. С помощью мимики и жестов медленно объясняю Коре, что сейчас отойду, и когда она почувствует, что веревка дернулась, должна подняться. Я повторяю инструкции еще раз, чтобы она запомнила, а потом шагаю назад.

Когда решаю, что я отошла достаточно далеко, становлюсь на четвереньки. Упираюсь всеми конечностями в грунт, пытаясь найти опору и зацепиться, чтобы Кора смогла подняться. Мне кажется, если я буду близко к земле и распределю свой вес, то устоять получится. Я дергаю веревку.

Когда Кора начинает подъем, мое тело тянет к яме, колени, голени, ладони скользят по грязи. Потом из-под ног уходит почва, и веревка ослабевает. Кора вскрикивает, а я резко разворачиваюсь и понимаю, как близка была к тому, чтобы снова упасть в яму.

Так у нас ничего не выйдет.

Я отвязываю веревку и смотрю на Кору. Ее глаза огромны, она сглатывает, и я вижу, что у нее на лице написано поражение. Она пытается смириться с тем, что у меня не получится ее вытащить.

Но у меня получится. И я вытащу.

Я делаю шесть шагов назад, наматываю веревку на предплечья, чтобы не обжечь ладони, переношу свой вес на бедра и сгибаю колени. Резко дергаю веревку. Когда не чувствую тяжести, дергаю снова, в тот раз еще резче, чтобы Кора поняла, что нужно делать.

Когда она начинает подниматься, я невольно делаю два шага вперед. Закусываю губу, чтобы не закричать от боли, потому что веревка режет запястья и ладони. Я отклоняюсь назад насколько это возможно, пока мои плечи не становятся параллельно земле. Колени согнуты, и я использую свой вес, чтобы удержать девушку.

Я не пытаюсь тащить ее; вместо этого представляю, как из моих стоп растут корни, углубляясь в землю и крепко удерживая меня. Раненое плечо, кажется, вот-вот снова выскочит из сустава, все мышцы в моем теле болят, но я не сдаюсь.

Кора подняла меня, значит, и я в силах ее вытащить. Я могу ей помочь.

Я продолжаю держать, даже когда все перед глазами становится красным и колени начинают трястись.

А потом натяжение веревки ослабевает, и я падаю на спину.

Когда поднимаю голову, вижу висящую на краю ямы Кору. Она неистово болтает ногой, пытаясь закинуть ее наверх. Я подбегаю, хватаю ее за руки и тяну. В итоге мы обе сидим на земле и тяжело дышим. Мои конечности превратились в желе, и думаю, Кора в таком же состоянии.

Однако я не ожидаю, что она полезет ко мне обниматься.

Мои глаза широко распахиваются, потому что сначала мне кажется, что я оказалась в крепких объятиях оланфуиля. Но это Кора. Ее немного трясет, она опускает мне голову на плечи, ее кожа влажная от слез. Я тоже обнимаю ее одной рукой и неловко похлопываю по спине, а потом отстраняюсь.

Я встаю и приглашаю ее идти за мной. У нас нет времени на сантименты.

Собираю веревку, закидываю ее на руку и беру фонарь. Кора еле шевелится, и я тороплю ее, поворачивая в тоннель. Я иду рядом с ней, пока мы не видим выход. Тыкаю в него пальцем и молча прошу ее уходить.

Она качает головой и берет меня за руку.

В ответ я достаю револьвер и указываю на тоннель, ведущий в недра пещеры.

Ее лицо становится мрачным, рот вытягивается в линию, и я смотрю в ее решительные глаза. Она резко кивает, как будто давая добро на мои действия, затем снова меня обнимает и уходит. Я дожидаюсь, когда Кора скроется из виду, чтобы убедиться, что она в безопасности, на солнце.

Снова оставаясь в одиночестве, я поворачиваюсь навстречу тьме. Снимаю револьвер с предохранителя и взвожу курок.

В этот раз я иду прямо, углубляясь в недра горы. Стараюсь сосредоточиться на том, что меня окружает и что может ожидать впереди. Но червячок беспокойства все равно извивается у меня в голове, потому что, кроме нас с Корой и бедной Хэтти, в яме никого не было. И это значит, что либо других жертв сюда не приводили, либо они уже превратились. Число оланфуилей, которых мне, возможно, придется убить, увеличивается.

Тишина и пустота кажутся неестественными; и хотя мы с Корой старались вести себя тихо, все равно издавали звуки. Шорох шагов, тяжелое дыхание, едва сдерживаемые стоны. Я удивлена, что нас никто не слышал, никто не пришел на нас посмотреть. Мне также кажется странным, что у них нет патруля или сторожа. Они в курсе, что мне известно их местоположение. Конечно, существа догадались, что я расскажу остальным. Им следовало оставаться настороже и ждать меня.

Если, конечно, это не ловушка.

Я легонько нажимаю на спусковой механизм, чтобы проверить готовность револьвера к бою.

Проход расширяется, и я замедляю шаг. Вдруг стены по обе стороны от меня исчезают, и я оказываюсь в открытом пространстве. Пол странно блестит в тусклом свете лампы.

Я двигаюсь по высохшему ложу озера. Наклоняясь, рассматриваю окаменелые скелеты рыб. Их кости остались на дне того самого подземного озера. Камни со спиралевидными узорами когда-то были улитками, которые со временем затвердели. Отпечатки листьев и водорослей на горной породе напоминают перья.

Я продолжаю идти, и страх сменяется любопытством. Мой ботинок толкает какой-то подвижный предмет, я смотрю вниз и вижу бледную конусовидную раковину. Тот, кто жил в ней, уже давным-давно умер. Я поднимаю ее и изумляюсь тому, что она все еще отливает перламутровым блеском. Кладу в карман – пусть станет моим талисманом – и продолжаю осматриваться.

И тут я замечаю ее.

Передо мной стоит моя мать. По позе можно предположить, что она давно меня поджидает.

У ее ног лежит мой отец, скорченный и неподвижный.

Внутри у меня что-то переворачивается, и сердце пронзает холодный всепоглощающий страх. Вот почему я не хотела, чтобы он прощался со мной. Это должно было помочь предотвратить катастрофу. Ничего подобного не должно было случиться.

Мама делает шаг вперед, и я, не сводя глаз с отца, поднимаю револьвер. Это не честно. Я вижу, как трясется моя рука, и вспоминаю, что раньше такого не происходило. Как только я это замечаю, оказывается, что дрожит все мое тело. Страх, усталость, опустошение и ярость сотрясают меня. И, словно почувствовав – или унюхав – мое состояние, мать улыбается, обнажая пару длинных клыков.

Она поднимает палец к губам и жестом приглашает следовать за собой.

Я качаю головой.

Она настаивает, поднимает руку и призывает меня идти.

Сквозь горе и злость ко мне приходит мысль.

Она до сих пор не напала на меня. Могла ведь атаковать, пока я не видела ее, но не стала. Дождалась, когда я подойду к ней, чтобы вступить со мной в контакт. Не поднимала тревогу, не угрожала мне. Возможно ли это, но вдруг она не хочет убить меня? Может быть, она просто хочет поговорить со мной или даже помочь?