Читать книгу "Дикая Охота - Уна Харт"

Теперь ты тихо всхлипываешь, но твое дыхание наконец выравнивается.

– Что нам делать? – шепчешь ты. – Мы можем убежать, но он нас найдет, возьмет след. Зачем он явился? Решил снова швырнуть меня за Врата, на этот раз насовсем? Айрмед, зачем он пришел? Айрмед, что нам делать?

Мы затихаем на пару минут, чтобы подумать. В одном ты прав: бежать бессмысленно.

– Я больше не дам тебя забрать.

Обхватываю руками твое лицо, как ты сам совсем недавно – лицо Криса, заставляю смотреть себе в глаза. Вот так, умница! Ты услышал меня, это хорошо. Теперь мы можем поговорить.

– Он теперь в Дикой Охоте вместе с Грейс. Значит, вычислить нас для него легче легкого, – шепчешь ты.

– …Но у него есть обязанности, – заканчиваю я твою мысль. – Поэтому он не может тут оставаться бесконечно. Мне показалось, он пришел лишь потому, что ему что-то от нас нужно.

– У меня нет никакого желания выяснять, что именно.

– У меня тоже. Кого мы будем спасать, Финн?

Ты задумываешься ненадолго. Мы всегда использовали этот вопрос, чтобы решить, что делать дальше.

– Криса. Во‐первых, он ранен и ему нужно восстановиться. Во‐вторых, я не уверен, что отец его не тронет, и потому хочу увезти как можно дальше. В‐третьих, наша главная задача – найти Грейс живой и здоровой – решена. Она обнаружилась и даже неплохо устроилась, судя по всему. Жаль только, что она не знает, с кем связалась, но это уже не наша головная боль. Ты согласна со мной?

Мне жаль, что мы не сумеем помочь Вивиан. Ей предстоит столкнуться со всеми сразу: и с троллями, и с собственным братом-садистом. Не уверена, что ей удастся выйти из этой истории живой. Но она не может снять с себя ответственность и отказаться играть, а Крис может, и этим преимуществом нужно воспользоваться. Не будь у него оторвана рука, мы бы держались подальше и от него, но вряд ли современная медицина способна на то же, что и Финн.

Одного человека мы уже потеряли.

Пока ты помогаешь Крису переодеться и заодно объясняешь, как будет проходить заживление, я собираю сумку: твой ноутбук, разбросанные шмотки, зарядки для телефонов… Мы взяли с собой мало вещей, когда ехали сюда, потому что планировали провести в этих краях не больше пары дней.

Я складываю гаджеты и пытаюсь понять, что будет, когда полиция обнаружит останки Клэр. Пытаюсь вспомнить, знал ли кто-нибудь, что мы жили у нее, и придется ли нам объясняться с властями. Ты тоже занят делом: пытаешься запустить процесс регенерации. Крис морщится от боли, но не жалуется. Пока. Отращивание конечности – неприятная штука.

Я сама убираю вещи Криса в его чемодан, а потом мою чашки, из которых мы утром пили чай и кофе. В этом нет никакого смысла: Клэр больше не вернется в эту квартиру. Но мне интуитивно хочется уничтожить следы нашего присутствия.

Ты собран и спокоен, никто в жизни бы не сказал, что десять минут назад ты рыдал у меня на груди. Мы успеваем дойти до входной двери, когда раздается звонок. Замираем. Задерживаем дыхание. Если это полиция, нам не составит труда проскользнуть мимо них и даже прикрыть Криса. Но если это отец, то даже сотня дверей из кованого железа ему не помеха. Можно выпрыгнуть в окно – с третьего этажа мы приземлимся без проблем, – но ты не уверен, что сможешь амортизировать Криса. Если он ударится о землю, ране станет хуже.

Сам парень, все еще ошалевший от твоей волшбы, зачем-то откликается: «Кто там?» Ты зажимаешь ему рот, но уже поздно. Мы ждем знакомого голоса, но слышим чужой.

– Крис?

Дальше его удерживать бессмысленно. Он вырывается и одной рукой неловко открывает дверь. Он спешит к Грейс, как человек, потерявшийся в море, гребет изо всех сил, заметив клочок земли. Мы знаем, что за дверью его подруга может оказаться не одна, но останавливать сейчас Криса – все равно что умышленно устроить на море шторм и отшвырнуть его плот обратно в открытый океан.

– Трогательное воссоединение, – говоришь ты. Я знаю, что ты пытаешься спрятать за иронией свою чувствительность.

Грейс влетает в объятия Криса. Он одной рукой стаскивает с нее шапку с помпоном и зарывается лицом в пушистые волосы цвета шоколада. Девушка всхлипывает, вжимаясь в раненого бойфренда. Они что-то шепчут друг другу, и мы, не сговариваясь, отступаем на шаг, чтобы даже эхо их слов не долетело до наших ушей.

Нам всегда нравилось смотреть на счастливых людей. Отец говорил, что, заживляя раны, можно завоевать целый мир. Но мы не хотели завоевывать мир. Мы всего-навсего пытались сделать так, чтобы его обитателям было не больно.

Ты осторожно закрываешь дверь за спиной вошедшей, проверяя, не притаился ли отец где-то на лестнице. Нет, мы бы почуяли его запах, уж я‐то знаю! Мы будто олени, которые поднимают головы, когда ветер приносит волчий дух.

Грейс отстраняется, вытирая глаза. Она очаровательная девушка, с подвижным улыбчивым ртом и живым любознательным взглядом. Однажды Охота изменит ее, превратив в хищника, но пока она милашка. Делает шаг назад и замечает пристегнутый рукав. Трогает его недоверчиво, точно надеется, что рука, сложенная в десять раз, все еще прячется где-то внутри. Крис вытирает подушечкой большого пальца ее слезы и ободряюще улыбается.

Она знает, кто это сделал. Мы видим, как понимание отражается в ее глазах, а потом она начинает злиться. Мы ощущаем на языке чужой гнев, пряный и острый.

Некоторым кажется, что мы умеем читать мысли, но это неправда. Нам просто хорошо знаком запах людей. Он говорит нам больше, чем слова. По нему мы можем определить, сколько человеку лет, чем он болен, что чувствует в настоящий момент. Поэтому Грейс не следует бояться, что мы залезем ей в голову. А даже если бы могли, не стали бы.

– Может, выпьем чаю?

Братец, ты, как обычно, точно знаешь, что сейчас нужнее всего на свете.

⁂

Мы оставляем этих двоих ненадолго, пока завариваем чай, нарезаем лимон и имбирь. Они могли бы пригодиться Клэр, чтобы смягчить простуду, но сейчас послужат Грейс и Крису. Посуда в этом доме живая и теплая, на ней сохранились остатки кухонных сплетен, чьи-то мечты и чье-то одиночество. Вот из этой чашки Клэр пила виски в тот день, когда умер ее муж. Мы чувствуем остатки горя и пустоты на самой кромке. Ты заливаешь чай кипятком, добавляешь туда листики мяты. Твой взгляд то и дело ныряет в окно. Я тоже высматриваю отца в сумерках, Финн. Я чувствую, что он рядом.

Грейс с Крисом устраиваются на соседних стульях, но не прикасаются друг к другу. Милые дети даже не представляют, какая бездна их сейчас разделяет… Кажется, что это всего-навсего несколько квадратов плитки, но прямо сейчас пол – это лава.

– Я попросила Диана Кехта остаться внизу, – осторожно говорит Грейс, но я замечаю, как при упоминании его имени у тебя сужаются зрачки. – Я знаю, что между вами произошло, и… Мне очень жаль, правда.

– Знаешь? – перебиваю я. – Он тебе рассказал?