Читать книгу "Кёсем-султан. Заговор - Ширин Мелек"

– Да ничем почти не успел он с ним заняться! – Янычар в досаде прищелкнул языком. – Вот старший шахзаде, тот ох как жаден был до учения, все прямо из рук выхватывал…

Тут он нахмурился.

– Понимаю тебя, почтенный, – осторожно сказал Доган. – Но и младший должен же был усвоить хоть что-то. Вот мне и знать бы: с чего начать, как продолжить…

– Нелегко будет тебе продолжить. – Старый янычар покачал головой. – Тут кто-то из сородичей Жанхота потребен, а таких у нас среди наставников юношества сейчас нет.

– Ну, мы с тобой, почтенный, язык сабель уж как-нибудь, полагаю, разберем, – Доган чуть легкомысленно махнул рукой, – нам переводчик с черкесского не нужен…

(«Вот сейчас!» – сказали пальцы Башар. Для всех остальных валиде-султан что-то записывала в своей рукавной книжице, а ее служанка поддерживала ладонью сафьяновый переплет, чтобы госпоже удобней было.)

– До сабли у нынешнего султана дело, кажется, так и не дошло, – усмехнулся ага. – Жанхот-адыгэ начинал обучение с са’йшхо. Знаешь, что это такое?

– Черкесский нож, кажется? – осторожно предположил Доган.

– Сотвори молитву, почтенный, чтоб не казалось! – Старик, видимо, за всю жизнь во дворце церемонности речи так и не выучился, а страху он при его-то жизненном пути тем паче обучиться не мог. Впрочем, в его устах сказанное прозвучало с грубоватой дружелюбностью.

– Да отчего же? – не спешил сдаваться Доган. – Нож и есть. Большой, на две трети сабельного клинка – ну так и ятаган не короче!

Они долгое время обсуждали разного рода клинки и манеру боя, получая от этого истинное наслаждение. «Мальчишки…» – грустно улыбнулась Кёсем. «Да нет, что ты: он делом занят! – вступилась за мужа ее подруга. – Хотя… и вправду мальчишки». Только раз за это время пальцы Башар снова просигналили: «Внимание!» – но Кёсем абсолютно не поняла, к чему это относится. Мужчины увлеченно обсуждали способ выхватывания клинка: обухом вперед, обухом назад, с пояса, с плечевой перевязи… Кажется, еще немного – и тренировочный поединок устроят друг с другом, выясняя, кто прав!

«Помнишь?» – безмолвно спросила Кёсем.

«Как вчера…» – ответила Башар. И тут же продолжила: «Вставай, идем за ними».

Собеседники уже направлялись куда-то, на ходу продолжая столь приятный обоим разговор. Янычар даже покосился в сторону следующей за ними валиде-султан с некоторым удивлением, словно забыв, откуда она взялась и что ей здесь нужно.

«Сделай так, чтобы я оказалась впереди», – прошептали пальцы Башар.

«Сейчас?»

«Позже. Когда они дойдут».

По пути распахивались двери, кто-то потихоньку отбегал, кто-то замирал изумленно, иные вообще спешили по своим делам, не замечая пришельцев, – обычная жизнь внутренней казармы, «янычарской слободы» в городе-дворце. Тут свои законы. Иной раз можно и пропасть без вести, причем так, что остальной дворец об этом не узнает вовсе. Валиде-султан и ее спутников это, конечно, касаться не могло, даже в нынешнее полубезвременье, но все же Кёсем молча порадовалась тому, насколько хорошо Доган поладил с янычарским агой.

(Имя она его знала, конечно, но он был настолько «янычарский ага» по всей сути своей, что даже мысленно иначе не назовешь.)

– Вот его оружейный сундук, – старый янычар показал на средний в коротком ряду сундуков у дальней стены казармы. И угрюмо добавил: – Он у нас тут на вечном хранении…

Скрежетнул ключом в замке. Когда, распахнув крышку, отступил, давая заглянуть, Кёсем первым делом посмотрела на его руки. Пыли на них не было, да и крышки других сундуков у этой стены, всего их было пять, оказались чисты, она успела скользнуть взглядом. Берегут янычары то, что у них «на вечном хранении», и незачем лишний раз спрашивать, кем были остальные четверо, чье оружие теперь лежит у этой стены.

К сундуку она подошла вместе с Доганом. Янычарский ага хотел было что-то сказать, но раздумал, признавая то ли ее власть султанши, то ли материнское право.

Матери сейчас позволительно испытывать тяжелые чувства, и Кёсем покачнулась, опершись на плечо служанки, так что Башар, поддерживая ее, оказалась перед самым сундуком. Доган уже стоял рядом. Они мгновенно сообщили друг другу что-то, обойдясь при этом без слов: Кёсем уловила их обмен жестами лишь потому, что ждала его.

Она тоже заглянула в недра сундука. Аккуратно сложенная кольчуга. Маленький шлем-«наплешник» с бармицей. Кованые налокотники. Маленький щит кулачного хвата, тоже цельнокованый, с несколькими глубокими надрубами на вороненой поверхности. Сабля в неброских ножнах, рядом еще одна, по виду гораздо более дорогой работы. Большой, словно короткий меч, кинжал с костяной рукоятью. И – два предмета, о которых Кёсем не догадалась бы, что они такое, если бы раньше не зашел разговор о боевых ножах. Длиной как раз между саблей и кинжалом, почти прямые, сплошной чехол из черной кожи, только самое навершие эфеса из него выступает клювастым крюком, как голова сокола.

Вот они какие, значит, черкесские са’йшхо…

– Позволишь взять в руки, почтенный? – Доган кивнул на ближайший из боевых ножей.

– Не эту! – вдруг резко сказал ага. – Вон ту, вторую.

Он говорил о са’йшхо в женском роде, словно о сабле – или о возлюбленной.

Ничего не спросив, Доган взял вторую са’йшхо. Янычар смотрел на него, за Башар не следил (кто она для него – безымянная и безликая служанка валиде), а вот сам Доган следил за ней краем глаза. Кёсем тоже следила – и увидела, как едва заметно сдвинулись руки Башар, как ее муж, повторяя это движение, перехватывает оружие чуть иначе… его мизинец при этом оказывается на внутренней поверхности соколиного клюва…

– Позволишь в твоем присутствии обнажить оружие, многодостойнейшая валиде-султан? – с поклоном произнес Доган. Кёсем милостиво кивнула.

В следующий миг полумрак казармы словно молния рассекла: Доган выхватил боевой нож вроде бы мягко и плавно, но с неуловимой для глаза стремительностью, только общий контур движения угадывался. И даже Кёсем узнала это движение. Так Ибрагим взмахнул игрушечной сабелькой, сумев опередить ловкую и проворную Турхан. По-взрослому взмахнул.

– На этом клинке нет крови султана Мурада, – мрачно сказал янычар, взглянув на мерцающее лезвие. – А на втором, – он указал подбородком в сторону сундука, – навеки запеклась кровь моего друга, Жанхота-адыгэ. Знаешь, как это было?

– Кто же во дворце этого не знает, почтенный, – ответила Кёсем вместо Догана. – Благодарю тебя за помощь. Расскажи другу султана все, что потребуется, о первом и единственном оружейном учителе султана, а я оставлю вас. Что-то мне слишком тяжело сейчас смотреть на боевые клинки, говорить и слышать о них… думать о запекшейся на них крови…

Ни на волосок ее слова притворством не были. Янычарский ага понял это столь же безошибочно, как Доган, и оба одновременно склонились, поднося руки к сердцу.

Тяжело опираясь на плечо Башар, Кёсем побрела к выходу.