Читать книгу "Месть и прощение - Эрик-Эмманюэль Шмитт"

Дафна произнесла это на одном порыве, горячо и искренне.

Вернер пришел в восторг, он смотрел на девочку – ее губки, отливающие перламутром, воздушное оперение белокурых волос.

– Дафна! – раздался за стеной женский голос.

– Мне нужно идти, – прошептала Дафна, словно извиняясь. – Мама ждет.

– Иди!

Вернер обнял ее и отвернулся. Он дошел до террасы так быстро, насколько позволяли его суставы, не оглядываясь, чтобы она не заметила его слез. Дафна не должна была знать, что она больше никогда не сможет поговорить с ним.

* * *

То утро было прозрачным, словно акварель. Ослепительный свет заливал море, землю, небосвод, растушевывая все границы между ними. Никаких линий, никаких разграничений, одни только размытые переходы. Плавно очерченные горизонты множились, и Вернер фон Бреслау, сидя в кабине самолета, словно парил в тумане.

Как во времена юности, «Фокке-Вульф Fw190» стремительно и ловко рассекал воздух. И даже еще лучше: разгоряченный мотор рвался вперед, ликуя в предчувствии новых небесных трасс, облачных пастбищ, просветов, заполненных бледным солнцем. Вернер смеялся, радуясь своей зависимости от самолета, восхищенный тем, что снова выполняет задания, по которым он так соскучился, что тело его может вибрировать в воздухе в унисон с кабиной самолета. И хотя он был скован в движениях, затянут в негнущуюся кожу, он впервые чувствовал себя свободным. В этот день он решил подняться в воздух, разработал маршрут, в выбранный час оторвался от земли, обойдясь без посторонней помощи и советов. Все остальное он сделал, нарушив закон: ночью взломал ворота ангара, украл топливо, вывел самолет на взлетную полосу, дождался рассвета и взлетел, не сообщив никому из диспетчеров.

Вернер фон Бреслау, человек долга, отныне подчинялся лишь самому себе. Он сам определил свою миссию. Когда сторож обнаружит, что он взломал ворота и угнал самолет, будет уже слишком поздно. И кого, интересно, он тогда сможет поставить в известность? Свое начальство, нацистов вне закона… Конечно уж, не наземную или воздушную полицию.

Он летел над темными, густыми, плотными, тесно прижатыми друг к другу хвойными лесами, потом над полями – распаханные тракторами борозды делали их похожими на сотканное вручную полотно. Если следовать по течению неспешной реки, он не собьется с пути: чтобы сориентироваться, нужно только считать города.

У него стучали зубы. Несмотря на многослойную одежду, которую он натянул на себя, он страдал от холода гораздо сильнее, чем в юности; но зато было и улучшение: шлем меньше сдавливал виски на высоте, – возможно, с годами его черепная коробка уменьшилась в размерах?

Он двигался к своей цели на скорости пятьсот километров в час.

Два предыдущих дня не походили ни на один другой в его жизни. В субботу утром он встретился в Вимсе с Мартином Мюллером, возглавлявшим группу неонацистов, тот был внуком Генриха Мюллера, палача Германии. Мартин отвел его в Арсенал, их гордость, творение многих десятилетий. В самой темной части поросшего лесом участка, неподалеку от лесопильни, за складами, стояло здание, частично скрытое огромными дубами, – хранилище сокровищ.

Бронированные двери, электронные замки, сложнейшая система сигнализации должны были отпугнуть непрошеных гостей.

Мартин Мюллер объяснял Вернеру, удивленному такими предосторожностями:

– После войны нам пришлось скрываться от властей, чтобы сохранить память о Третьем рейхе. А теперь нужно защищаться от воров. Формируется рынок. Коллекционеры платят за краденое. Полная униформа солдата СС продается за десять тысяч евро, тогда как форма британского пехотинца недотягивает и до тысячи. Время устанавливает истинные ценности. Все, связанное с победителями, обесценивается, как и их идеи… Вот, например, картина, написанная Гитлером, стоит в сто раз дороже, чем картина Черчилля! В конце концов, справедливость торжествует…

Отключив систему охраны, Мартин провел Вернера в Арсенал, представлявший собой обширный и впечатляющий музей Третьего рейха, где реликвии и уцелевшие символы образовывали длинные ряды – монеты, значки, флаги, униформы, стальные канистры (немецкое изобретение того времени), мотоциклы, мотоциклы с колясками, автомобили «фольксваген», танки. Тут – эстафета олимпийского огня 1936 года. Вычислительная машина «Z4», таких же внушительных размеров, как орган. В отдельных витринах – посуда Гитлера, серебряные столовые приборы Гиммлера, рюмки Геббельса.

Вернер фон Бреслау указал пальцем на бронированную стальную дверь справа.

– А что там?

– Предметы из концентрационных лагерей. Их запрещено продавать. Со временем именно они будут стоить дороже всего. Не хотите…

– Нет, спасибо. А там?

Он показал в другую сторону.

– Это чудо из чудес. Идем, я покажу.

Они прошли через тамбур и попали в гигантское подземное помещение. Вернер не мог поверить своим глазам – там стояла ракета дальнего радиуса действия, знаменитая «Фау-2»[25], заставившая американцев поверить в то, что у нацистов есть ядерная бомба. Вокруг по углам высились груды ящиков с гранатами, оружием, амуницией.

– Опасное местечко, – пробурчал Вернер.

– Жизнь вообще опасная штука, – подытожил Мартин Мюллер.

Они вместе вышли из здания: Вернер фон Бреслау – в задумчивости, Мартин Мюллер – продолжая говорить. Он жаловался, что интерес к сокровищам Арсенала стал другим. От сентиментального и политического – коммерческим. Эти вещи стоили целое состояние. Некоторые занимаются этим чисто ради выгоды, без всяких моральных убеждений.

– Я видел на аукционе, как сыновья участников французского Сопротивления покупали интересующие нас предметы. Даже один раз это был еврей. Отвратительно! Нужно запретить. Продавать нацистские трофеи надо только по предъявлению документа о принадлежности к национал-социалистической партии. Иначе все улетучится, пропадет. Что за гнусные времена!

Вернер кивнул, не распространяясь на эту тему.

В воскресенье утром секретарь партии неонацистов Гюнтер Шнек повез Вернера на машине за двести километров к ангару, где стоял его самолет. Здание принадлежало аэродрому общества пилотов-любителей, который теперь использовался только для ежегодных фестивалей планеристов, на взлетных полосах пучками прорастала трава.

Вернер, волнуясь, увидел, что рядом с двумя историческими «мессершмиттами» стоит его сверкающий, целый и невредимый «Фокке-Вульф Fw190», тщательно хранимый преданным делу механиком, который, уйдя на пенсию, занимался только поддержанием коллекции.

– Он, кажется, еще летает, – добавил Гюнтер Шнек. – Механик вместе с отставником из вермахта аккуратно опробовали самолет два года назад.