Читать книгу "Крылья - Валентин Холмогоров"

– Меня зовут Алекс Боннер, я являюсь… Вернее, являлся сослуживцем вашего сына Лоттера. Он… К сожалению, он погиб. Примите искренние соболезнования от имени его друзей и командования вооруженных сил Великого Сургана. Вот, возьмите.

С этими словами Алекс извлек из внутреннего кармана кителя сложенный вдвое бумажный пакет и протянул его замершей в дверях женщине. Та приняла конверт, но даже не взглянула на него, устремив неподвижный взгляд куда-то в пространство. Алекс помялся с минуту, переступая с ноги на ногу, кашлянул в кулак и, осторожно шагнув вниз по ступеням, произнес:

– В общем, извините. До свидания. Всего доброго.

– Как это случилось?

Чуть слышные слова прозвучали в вечерней тишине словно выстрел. Голос женщины казался совершенно пустым, безжизненным.

– Он погиб в воздушном бою над Ахтыбахом, защищая родину и отечество. Противник имел преимущество в чистой скорости и вооружении… Все произошло очень быстро.

Постояв у крыльца еще с минуту и не дождавшись более никаких вопросов, Алекс молча приложил руку к козырьку, развернулся на каблуках и, кивнув Диме, зашагал прочь. Они уже изрядно удалились от дома, когда Дима нашел в себе силы обернуться. Женщина так и стояла на крыльце, молча глядя им вслед. В безвольно повисшей руке она сжимала конверт из темной бумаги, почему-то казавшийся в прямоугольнике падавшего из раскрытой двери тусклого света кроваво-красным.

* * *

Городок Манген, куда они добрались на попутке следующим утром, и впрямь оказался самой настоящей деревней. Аккуратные, явно очень старые плетеные изгороди, небольшие бревенчатые домишки, по грунтовым дорогам бродят важные пучуки, а на обочине меланхолично пасется привязанная к деревянному колышку облезлая коза. Пастораль и идиллия.

Надел семейства Боннеров располагался на самом краю поселка, на отшибе, вдали от других домов. За оградой начинался пологий склон, спускавшийся в заросшую травой луговину, а дальше, у самого горизонта, виднелась темная полоса леса. Наверное, этот пейзаж и впрямь можно было принять за балканский – правда, для полноты картины не хватало поднимающихся из-за леса гор, роль которых тут играли многочисленные пологие холмы.

Родители, уже весьма пожилые люди, были искренне рады визиту сына, а еще более рады тому, что его товарищ говорит по-русски. Истосковавшийся по общению на родном языке старик буквально атаковал Диму расспросами о последних новостях и творящихся в мире событиях, сетуя на то, что сын никак не соберется привезти ему телевизор или хотя бы простенький радиоприемник. Алекс отшучивался, уверяя отца, будто те две программы, что способен принять телевизор в таком захолустье, тот все равно не поймет в силу языкового барьера, а спутниковое телевидение здесь не работает из-за особенностей рельефа местности. Зато клятвенно пообещал в следующий раз привезти побольше хороших книг, пояснив в ответ на заданный Димой вполголоса вопрос, что у контрабандистов в Центруме можно купить практически все что угодно, вопрос лишь в цене.

Иными словами, Дима надолго сделался центром внимания в этом гостеприимном доме и начал даже подозревать, что приятель пригласил его не столько в целях интересного времяпровождения, сколько для того, чтобы развлечь родных, явно страдающих от дефицита общения. Впрочем, Дима не возражал.

Нога понемногу заживала, по крайней мере рана уже больше не кровоточила, покрывшись темной коркой без всяких признаков нагноения. Долгая ходьба все еще доставляла Диме некоторые болезненные ощущения, потому он больше сидел в плетеном кресле под навесом, игравшим тут роль веранды, потягивал морс из местных ягод и беседовал с отцом Алекса, рассказывавшим ему о временах своей молодости, пока мать суетилась по хозяйству. В недолгие минуты покоя он пытался придумать хоть какой-то план дальнейших действий, но в голову решительно ничего не лезло. Пока что все упиралось в необходимость добраться до единственного на весь Сурган авиационного конструкторского центра, а дальше, наверное, придется действовать по обстановке.

Три дня пролетели как один, а на четвертое утро Алекс разбудил Диму на рассвете, и после сытного завтрака они отправились в дорогу. Отпускникам предстояло преодолеть порядка двух километров до шоссе, где они рассчитывали поймать попутный транспорт в сторону Вейзеля. Дима искренне надеялся, что раненая нога позволит ему пройти такое расстояние.

– Ты это… – явно стесняясь, произнес Алекс, когда они уже отошли от дома на приличное расстояние. – Если меня того… Ну, ты понял… Адрес знаешь, в общем. Сообщи им сам, хорошо? Обещаешь?

Дима пристально посмотрел на своего товарища.

– Обещаю, – ответил он.

Нога не подвела, хоть все-таки и разболелась, а на шоссе их подобрал локомобиль с прицепом, груженный полными рапсового масла бочками. Водитель-машинист оказался простоватым, но добродушным и разговорчивым парнем, искренне обрадовавшимся компании двух авиаторов. Он даже согласился сделать небольшой крюк и довезти случайных попутчиков аж до самого Вейзеля, однако всю дорогу одолевал их бесконечными расспросами.

– А высоко эти ваши аэропланы летают? – ловко орудуя тяжелым рулевым колесом, больше похожим на штурвал линкора, полюбопытствовал он.

– Практический потолок у «Хорнера» составляет восемь тысяч маркий, – с видом столичного профессора, читающего лекцию школярам в деревенской приходской школе, ответил Алекс.

– У вас там что, в небе, и потолок есть? – вытаращил глаза водитель.

– А ты как думал? – Алекс уже откровенно веселился. – Самая настоящая небесная твердь. Из цельного хрусталя. Не рассчитаешь вертикальную скорость, треснешься об нее, и пиши пропало. Даже костей потом не соберут.

– А вот, скажем, до облаков на нем долететь можно? – не унимался парень.

– До облаков можно.

– А до солнца?

– До солнца нельзя. Газу не хватит. На Луне придется остановку делать, чтобы заправиться…

К обеду миновали довольно крупный город, ощетинившийся частоколом чадящих заводских труб, судя по дорожному указателю – Цурх, после него свернули южнее. Потянулись бесконечные рапсовые поля, перемежающиеся скудными перелесками, а затем вдалеке показались двухэтажные каменные жилые постройки весьма добротного вида. Наконец мимо проплыла прибитая к выкрашенному в белый цвет деревянному столбу вывеска «Добро пожаловать в Вейзель!», и локомобиль, громко чихнув мотором, остановился.

– Дальше сами дойдете, – махнул рукой водитель, – а мне разворачиваться надо. Удачи вам, парни! Не посрамите страну в небе!

– И тебе не болеть, – бросил в ответ Алекс, спрыгивая на землю и растирая ладонью затекшую поясницу. Следом, осторожно наступая на больную ногу, спустился Дима.

– Надо же, потолок! Хрустальный! Кому рассказать – не поверят! – вполголоса пробормотал парень, покачал головой и, с грохотом воткнув передачу, укатил, обдав стоящих на обочине летунов облаком едкого дыма.

Городок выглядел по-провинциальному мило. Облицованные камнем дома застенчиво прятались в тени густого кустарника, живой изгородью обрамлявшего дорогу, по краям которой высились склоны почти в рост человека. Сами склоны местами тоже оказались вымощены природным камнем, а чтобы дождевая вода не подмывала дорожное полотно, по обочинам строители предусмотрели неглубокие дренажные канавы. За поворотом обнаружилась продуктовая лавка: двери гостеприимно распахнуты, продавцов не видно, только на прилавке, рядом с аккуратно выложенными горкой овощами, румяной выпечкой и расставленными в ряд банками с молоком, стоит ящик, где покупатель может оставить деньги в счет оплаты. Дополняет идиллическую картину домик с резным деревянным крыльцом: судя по надписи на табличке, здесь размещалась местная почтовая служба и отдел полиции.