Читать книгу "Легкие шаги безумия - Полина Дашкова"

Сейчас оставалось надеяться только на удачу. И Регинанадеялась. Интуиция подсказывала, что сегодня ей непременно повезет. Она дажевошла во вкус. Ей уже нравилась эта тихая, осторожная охота.

Полянская свернула в большой проходной двор, подкатилаколяску к одной из скамеек, вытащила ребенка и понесла на руках через глубокиелужи к качелям. Пакеты остались висеть на ручках. Регина затаила дыхание.

Во дворе было пусто. Погода стояла скверная, моросил мелкийдождь, холодный и нудный. Место, где Регина припарковала машину, было оченьудобным. Отсюда отлично просматривалась детская площадка, и в любой моментможно беспрепятственно покинуть двор, быстро выехать в переулок.

Полянская, отряхнув перчаткой мокрые качели, усадила на нихребенка. Регина спокойно вышла из машины, подошла к скамейке, у которой стоялаколяска, быстро бросила в один из пакетов свой маленький сверток и так жеспокойно, не спеша вернулась к своему «Москвичу», села за руль и включиламотор.

Полянская была занята только ребенком, в сторону коляски ниразу не взглянула. Две старушки на лавочке у подъезда были заняты оживленнойбеседой и тоже ничего не могли заметить.

Сжимая в руке крошечный пульт управления, она стала ждать,спокойно и терпеливо, когда Полянская подойдет к коляске.

* * *

– Мамочка, ну еще капельку, – просила Лиза, – еще немножко.

– Малыш, пойдем домой, мы с тобой совсем промокнем, Погодатакая противная. – Лена попыталась снять дочь с качелей, но Лиза тут же горячозапротестовала:

– Погода хорошая! Я хочу еще покачаться, ну пожалуйста!

На детской площадке было несколько видов качелей, н Лизарешила перепробовать все. Лена смирилась, но то и дело поглядывала на часы.

«Если Лизонька сейчас как следует нагуляется, она быстреезаснет после обеда, поспит подольше, и я успею спокойно сделать хотя бы частьсегодняшних дел», – думала Лена, раскачивая качели.

– Все, мамочка, теперь пойдем домой. Я хочу кушать, снимайменя, – сказала наконец Лиза.

Лена взяла ее на руки. Коляска стояла метрах в двадцатиОсторожно ступая по мокрой наледи, стараясь не поскользнуться, Лена сделаланесколько шагов.

И тут раздался резкий визг тормозов. Во двор въезжалновенький джип, черный, с яркими цветными зигзагами и звездами на боках.Сидевший за рулем квадратный кожаный «браток» смачно выругался. На том месте,где он обычно оставлял тачку, когда приезжал сюда два раза в неделю, на егопостоянном, законном месте, стояла какая-то козявка, старый грязный «Москвич».

С тех пор как хозяин джипа снял в этом доме квартиру длясвоей любовницы, почти никто из автовладельцев, живших здесь, не решалсязанимать облюбованное квадратным «братком» место на дворовой стоянке. Хозяинджипа привык, что его место всегда свободно, и въезжал сюда, не глядя. Поэтомуон слишком поздно заметил нахальный «Москвич».

– Ну и хрен с тобой! – произнес он и долбанул своим мощнымбампером жалкую задницу «Москвича».

Прежде чем что-либо сообразить, Лена упала на мягкую мокруюземлю газона, прикрыв собой Лизу. От грохота заложило уши. Отчаянно загудела изавыла сигнализация припаркованных во дворе машин.

Совсем близко что-то ярко вспыхнуло. Лена боялась взглянутьтуда. Она думала только об одном: Лиза лежит на мокрой, холодной земле.Комбинезон промокнет насквозь. А до дома идти минут пятнадцать. Лена виделаперед собой огромные ярко-голубые испуганные глаза ребенка, которые быстр0наполнялись слезами. Слезы текли по румяному, забрызганному грязью личику.

Лену удивило, что Лиза плачет беззвучно. Потом, постепенно,звук отчаянного, возмущенного плача стал нарастать, Лена как-то отстранениеотметила про себя, что она не совсем оглохла от грохота, раз слышит Лизу.

– Мамочка… мамочка… – повторяла Лиза сквозь слезы и большеничего не могла сказать.

Лена медленно, как во сне, подняла голову, потом встала наколени. Лиза вскочила на ножки и, продолжая громко реветь, ухватилась за мокроеЛенино пальто.

Надо было подняться с колен, но ноги стали ватными. Кпереливчатым трелям автосигнализации прибавился еще один звук – вой милицейскойсирены. Через несколько минут двор был оцеплен.

– С вами и с ребенком все нормально? – спросил полныймолодой капитан, помогая Лене подняться с колен. – Врач нужен?

– Не знаю… – еле слышно прошептала Лена и взяла на рукивсхлипывающую Лизу.

– Это ваша коляска? – К ним подошел оперативник в штатском.

Чувствуя ледяную пустоту внутри, Лена медленно повернулаголову. Посреди двора валялся остов прогулочной коляски. На искореженныхтрубках металлического каркаса горели клочья зеленой ткани и поролона. Изчетырех колес осталось только одно, оно медленно, беспомощно крутилось.

То, что осталось от коляски, было похоже на скелет какого-топричудливого, зверски растерзанного живого существа.

– Да, – кивнула Лена, – это наша коляска. Только она стоялав другом месте, у скамейки…

– Ее отнесло взрывом, – объяснил капитан.

– Моя обезьянка! – закричала Лиза, и всхлипывания опятьпереросли в отчаянный плач.

– Мне надо переодеть ребенка, мне надо домой. Мы живёмсовсем близко, в десяти минутах ходьбы… – Лена не могла оторвать взгляда отискореженного остова.

– Мы отвезем вас домой. Пройдемте в машину, – сказал полныйкапитан, – там тепло. Давайте я возьму ребенка.

– Нет! – Лиза вцепилась в маму ногами и руками. – Нет! Нехочу к дяде! Где моя обезьянка?

– А сумка ваша? – оперативник поднял с земли Ленину чернуюкожаную сумочку.

– Да, спасибо.

Оказалось, что маленькая плюшевая обезьянка была в сумке, ане в пакетах, висевших на ручках коляски. Прижав к мокрому комбинезону чудомуцелевшего игрушечного зверька, Лиза перестала плакать.

* * *

Хозяин джипа страшно удивился. Он всего лишь слегка долбанулв задницу козявку-"москвичок", но почему-то в результате взорваласьдетская прогулочная коляска, одиноко стоявшая метрах в тридцати от машин.Впрочем, удивляться и соображать ему было некогда. Он знал, что последует завзрывом, и его совершенно не грела перспектива давать свидетельские показанияментам, которые нагрянут сюда через минуту.

Громко и нервозно матерясь, он газанул, дал задний ход иуспел заметить, как из «москвичонка» пулей вылетела какая-то баба и рванула соскоростью хорошего спринтера. Но ему до этого дела не было. Ему надо былоскорее сматываться, от греха подальше.