Читать книгу "Видящая истину - Сьюзан Деннард"

Мысль о долге тоже разозлила Эдуана.

Еще раз огрызнувшись на восходящее солнце, он встал на ноги. Голова еще больше закружилась, а гул в ушах перекрыл все остальные звуки. В довершение всего, его мышцы дрожали от голода и обезвоживания.

Послышался отдаленный звон. Часы пробили девять раз – значит, было еще рано.

Эдуан повернул голову в ту сторону, откуда шел звук. Далеко на юге он смог разглядеть деревню. Вероятно, голодные мальчики были оттуда. И возможно, это место недалеко от Веньязы. Разминая запястья и пальцы, Эдуан зашагал сквозь волны прилива.

* * *

Часы пробили без четверти двенадцать, когда Эдуан наконец добрался до ворот мастера Йотилуцци. Стражник с пренебрежением бегло осмотрел его и распахнул широкие ворота.

Сказать, что Эдуан выглядел, будто его протащили сквозь ворота ада и обратно, было бы преуменьшением. По пути он мельком увидел себя в окне и понял, что выглядит еще хуже, чем чувствует себя. Короткие волосы были покрыты засохшей кровью. Несмотря на то, что шел он около трех часов, сапоги и плащ до сих пор не высохли, а кожа и одежда были перепачканы окровавленным песком.

Раны на груди и спине по-прежнему кровоточили.

Люди на улицах и мостах, в садах и переулках расступались на его пути и смотрели с таким же отвращением, как и стражник Йотилуцци.

Но жители Веньязы хотя бы не выкрикивали «Ведун пустоты!» и не проводили двумя пальцами перед глазами, прося защиты у Инан.

А стражник это сделал.

Эдуан зашипел на проходивего мимо человека. Стражник вздрогнул… а потом скрылся за дверью – без сомнения, для того, чтобы помолиться о защите против Пустоты.

Войдя в сад, Эдуан вспомнил поговорку: не гладь кота против шерсти. Так говорила ему мать, когда он был еще ребенком. Эдуан не вспоминал об этом в последние годы.

Фраза была как раз к месту, и то, что он вспомнил о ней, лишь прибавило ему угрюмости. Он призвал на помощь все самообладание, чтобы не искромсать чертовы цветы и листья, которые свисали над садовыми дорожками. Он ненавидел сады Далмотти, с их джунглями, дикими цветами и огромными плодами. Они отвлекали, мешали идти быстро.

Еще один простой пример, как из-за Двадцатилетнего перемирия все стали толстыми и ленивыми. Такой сад не был преградой для врагов – скорее обычное место прогулок с препятствиями для стариков, таких как мастер гильдии.

Когда Эдуан наконец пришел к внутреннему дворику с западной стороны дома Йотилуцци, он увидел слуг, убирающих со стола, за которым мастер обычно проводил свое утро.

Заметив приближавшегося Эдуана, горничная закричала и уронила на пол посуду.

Эдуан бы просто прошел мимо, но женщина взвизгнула:

– Демон!

– Да, – прорычал он, прошлепав мокрыми сапогами во двор. Он пристально посмотрел ей в глаза. До ужаса напугана. – Да, я демон, и если ты снова закричишь, Пустота поглотит твою душу!

Дрожащими руками она прикрыла рот. Чувство вины разлилось в груди Эдуана, и от этого выражение его лица стало еще более злобным.

– Где ты был? – Пронзительный голос эхом разнесся в каменном дворике, и Эдуан заметил Йотилуцци в дверях библиотеки. Мастер подобрал мантию и вышел наружу. Морщинистые щеки дрожали, в глазах плескалась ярость.

– Что с тобой случилось? – Мастер гильдии Йотилуцци немного прошел и остановился. Эдуан тоже замедлил шаги и склонил голову.

– Я был в отъезде, – пробормотал он.

– Я прекрасно знаю, что ты был далеко. – Йотилуцци потряс пальцем перед носом Эдуана. Сапфировое кольцо сверкнуло.

Эдуан ненавидел, когда старик так делал. Ему всегда хотелось сломать тому палец.

– Все, что я хочу знать – это зачем и где? – Йотилуцци продолжал трясти пальцем. Слуги дрожащими руками убирали посуду со стола, бросая на Эдуана пристальные взгляды.

Ведун ненавидел их. Всех их. Они называют его демоном и монстром – что ж, их страх лишь упрощал его работу.

– Ты пил? – настойчиво спросил Йотилуцци, подняв тонкие брови. Острый палец наконец стал опускаться. – Потому что ты выглядишь как бродяга, ведун Пустоты, и никто не видел тебя с прошлой ночи. Если так будет продолжаться, я буду вынужден расторгнуть наш договор.

Эдуан не ответил. Он просто сжал губы и стал ждать, пока мастер гильдии закончит:

– Ты мне нужен, и каждая минута твоего безделья – мой прямой убыток. Невеста Леопольда Четвертого была похищена, и дож хочет, чтобы ты нашел ее.

– Да? – Эдуан задрал подбородок. – И дож готов хорошо заплатить?

– Очень хорошо! – Йотилуцци снова ткнул пальцем в лицо Эдуану. – И я тебя щедро вознагражу, если ты сможешь ее отыскать.

– Нет. – Эдуан схватил палец Йотилуцци и вывернул его. – Я сейчас сам пойду к дожу, спасибо.

Гнев Йотилуцци исчез. Ошеломленно открыв рот, он сказал:

– Ты же работаешь на меня!

– Уже нет. – Эдуан отпустил шершавый – и до сих пор в остатках завтрака – палец старика. Сам он вряд ли был опрятнее в этот момент, но скользкий жир каким-то образом заставил его чувствовать себя еще грязнее.

– Т-ты не можешь сделать этого! – кричал Йотилуцци. – Ты же должен подчиняться мне!

Эдуан протиснулся в дом. Йотилуцци крикнул, но Эдуан уже не слушал. Он проследовал роскошными коридорами, поднялся на два лестничных пролета, а затем наконец добрался до своей маленькой комнаты в мансарде.

Все его вещи помещались в одну сумку. Он был каравенским монахом: готовый ко всему, в любой момент может сорваться с места.

Он обыскал сумку в поисках двух предметов: еще одного стилета и бумаги с длинным списком имен. Убрав стилет в еще влажную скрипучую перевязь, Эдуан изучил список. Осталось лишь несколько незачеркнутых имен.

Почти в самом конце списка было написано: «Ведун Пустоты: Южная верфь, улица Риденса, 14».

Эдуан запихнул бумагу в самый низ своей сумки. Он хотел бы попозже посетить этого ведуна Пустоты и рассказать отцу о Ведьме истины. О помолвке. О его высокооплачиваемой работе.

Он не стал бы упоминать о девушке номаци. О долге жизни отцу тоже знать не следует. Рассказ о девушке, чья кровь не пахнет, только вызовет лишние вопросы.

Эдуан не любил вопросы.

Не обращая внимания на натирающий влажный плащ, он вскинул сумку на плечо и, не оглядываясь, вышел из мансарды, которая была ему домом последние два года. Затем он прошел через особняк Йотилуцци. Пока он спускался, слуги расступались на его пути, из библиотеки все еще доносились крики Йотилуцци.

Не без удовольствия Эдуан отметил, что наследил грязными сапогами по всему дому.

Иногда справедливость проявляется в мелочах.

* * *

Эдуан прибыл во Дворец дожей через полчаса после того, как покинул дом Йотилуцци и помылся в общественных банях, – слава Колодцам истоков, его старые шрамы перестали кровоточить. К своему удивлению, он обнаружил, что от сада, где накануне произошло столкновение со стражей, остались лишь обугленные деревья и пепел, разносимый ветром.