Читать книгу "Майндсайт. Новая наука личной трансформации - Дэниэл Дж. Сигел"

Ребенок растет, его кора включается в полноценную работу, и состояние стыда начинает ассоциироваться у человека с убеждением, что в нем есть какой-то изъян. С точки зрения выживания позиция «я плохой» безопаснее, чем «мои родители ненадежны и в любой момент оставят меня». Ребенку лучше чувствовать свою неполноценность, чем осознать, что те, к кому он привязан, опасны или не заслуживают доверия. Внутренний механизм стыда обеспечивает иллюзию безопасности, необходимую для сохранения здравого ума.

На данном этапе мы уже замечаем причины многих скрытых чувств унижения и ярости, страха и тревожности, стыда и ужаса, связанных с возрастной психологией, нейронными структурами мозга и типичной реакцией «бей – беги – замри». Поскольку Мэтью не смог интегрировать реактивные состояния в собственный нарратив, ему так же сложно было справляться с ними, будучи маленьким мальчиком.

Основанная на чувстве стыда убежденность в собственной неполноценности, часто уходящая глубоко внутрь под нашу корковую осознанность и остающаяся в подсознании, способна саботировать любые наши усилия в стремлении к благополучию. Подсознательный стыд в некоторых случаях подталкивает нас к достижению успеха: мы пытаемся доказать, что мы хорошие и достойные уважения и обожания других. Однако заложенное в далеком детстве ощущение ущербности обычно всплывает на поверхность при любом намеке на стресс или неудачу, и мы реагируем слишком болезненно, пытаясь тем самым держать окружающих на расстоянии. Мы стараемся сделать все, чтобы ни другие, ни мы сами не догадались о темном прошлом и о скрытой правде нашего гнилого характера. Из-за этого мы избегаем близости в личной жизни: чем ближе другой человек подберется к нашему настоящему «я», прикрывающемуся маской публичного образа, тем сильнее окажутся наши переживания, что наша ущербность выйдет на поверхность.

Данный механизм помогает объяснить, почему Мэтью так много усилий вкладывал в завоевание недостижимых женщин, в которых он подсознательно видел свою мать. Он снова и снова повторял цикл завоевания – принятия – отторжения так, будто от него зависела жизнь. В некотором роде, когда Мэтью был ребенком, качество его жизни действительно основывалось на убеждении родителей в том, что он достоин их любви и внимания. Он пытался внушить такую мысль невнушаемым людям, и потому во взрослом возрасте находил самых неприступных девушек. Это стремление оставалось его основным занятием.

Но как только избранница начинала проявлять к Мэтью чувства, процесс завоевания заканчивался, детская изолированность болезненно воссоздавалась и приводила к разрыву. Сменяющие друг друга состояния влечения и отторжения завели Мэтью в тупик.

Наши многочисленные «я»

В предыдущих главах мы убедились в ширине спектра диссоциации: от постоянной погруженности в мечты до психической нестабильности. При диссоциативных расстройствах у человека нарушена нормальная непрерывность событий в сознании. Если память фрагментирована, пациент теряет ощущение связности своего «я» с телом и чувствует себя «ненастоящим». На самом крайнем конце спектра диссоциации находится диссоциативное расстройство личности, ранее известное как раздвоение личности.

Несмотря на чувство присутствия некой неподвластной силы, Мэтью не ощущал, что исчезает, теряет память или утрачивает связь с реальностью, как это случается при диссоциативных расстройствах личности. Эти состояния не казались отдельными от его личности. Более того, долгое время он считал их частью себя и естественной реакцией на происходящее.

По мере продвижения работы с Мэтью я узнавал все больше подробностей о его отношениях с женщинами. В нем открылись довольно сильные состояния: ярости, стыда и страха, которые, с одной стороны, укрепились и регулярно повторялись, а с другой, оставались неинтегрированными. Я имею в виду, что они провоцировали автоматические нежелательные поступки, никак не поддававшиеся осознанным усилиям изменить их. Вкратце, когда в жизни человека присутствуют неинтегрированные состояния, у него наблюдается внутренний дистресс и склонность к хаосу, скованности или и к тому, и к другому; его поведение становится неуправляемым, и он не проявляет гибкость и адаптивность во взаимодействии с другими. Резкие переходы от одного сильного эмоционального состояния к другому, которые испытывал Мэтью, характерны для непроработанной посттравматической адаптации.

Еще один способ понять ситуацию Мэтью – посмотреть на нее с точки зрения нормального развития. Начало подросткового возраста характеризуется напряженностью между различными эмоциональными состояниями, и поначалу мы не чувствуем этот конфликт. К середине пубертата противоречия становятся более осознанными, но у подростка все еще не хватает стратегий для их разрешения. Он совершенно по-разному ведет себя с друзьями, с братьями и сестрами, с учителями, с родителями и со сверстниками из хоккейной команды. Одежда, прическа и манеры начинают символизировать различные роли и обостренные конфликты между ними. К концу подросткового возраста большинство молодых людей учатся эффективнее справляться с такими состояниями. Однако нормальное развитие не подразумевает создание единообразного «я», а, скорее, требует принятия и дальнейшей интеграции различных психологических статусов, чтобы понять, как их связать между собой в единое целое.

Мэтью не удалось отработать этот важнейший навык в процессе взросления. Многие исследования демонстрируют, что, когда взаимодействия нескольких состояний не происходит, у подростков развиваются психологические дисфункции: тревожность, депрессия или проблемы с самоидентификацией. Подростки, научившиеся справляться со своими статусами и обнаружившие те условия, включая друзей и занятия, благодаря которым их множественные личности чувствуют себя «как дома», продолжают развиваться и процветать. Интеграция снова идет рука об руку с эмоциональным благополучием.

Психическое состояние

Вероятно, вы уже задаетесь вопросом, что это за многочисленные сущности, имеющиеся у каждого из нас? С точки зрения строения мозга состояние представляет собой кластер паттернов нейронных импульсов, заключающих в себе определенные типы поведения, нюансы чувств и доступ к ряду воспоминаний. Состояние сознания заставляет мозг работать эффективнее, связывая воедино релевантные (и иногда удаленные друг от друга) функции, «склеивая» их при помощи нейронов в конкретный момент. Например, если вы играете в теннис, то каждый раз, когда вы надеваете шорты, кроссовки, берете в руки ракетку и выходите на корт, ваш мозг активно создает «теннисное состояние сознания». В нем вы уже подготовлены к использованию двигательных навыков, соревновательных стратегий и даже воспоминаний о прошлых играх. Если вы играете со знакомым соперником, вы вспомните его движения, сильные удары и слабые стороны. Все эти воспоминания, навыки и даже чувства – соревновательный дух и некоторая агрессия – активируются вместе.

Иногда «вещество», соединяющее перечисленные аспекты, довольно пластично, поэтому мы становимся восприимчивы для новой сенсорной информации и новых моделей поведения. Если возвратиться к примеру с теннисом, в таком состоянии вы сможете учиться у оппонента и реагировать на его приемы во время игры. Ваше психическое состояние уникально для данного времени, оно характеризуется неповторимой комбинацией нейронных импульсов, притом подверженной влиянию прошлого.