Читать книгу "Женщина при 1000°С - Хальгримур Хельгасон"

Я заметила, что недалеко от нас лежит немка Анна Тик, или «Анна Втык», как я называла ее в письмах к маме. Значит, она все-таки сюда пришла. А сейчас смотрит на нас с Майке с таким презрением…

Вышеупомянутый старик, которому уже, понятное дело, стало наплевать на свою жизнь, наконец поднялся на ноги и затрусил к морю. Мы с Майке прокрались обратно к костру и дальше, в темноту за стариком. Кто-то еще сделал то же самое. Вскоре с моря раздался шум иного сорта, и через несколько взрывоопасных секунд мы увидели плывшего к нам человека.

– Кто там? – крикнул по-немецки старик.

Ответа не последовало. Молодой парень в блестящей куртке показался из моря и стал приближаться к нам, обессиленный. Он был, насколько можно было судить, безоружным; он остановился на мелководье и немного поразглядывал нас, а потом согнулся, оперся руками на колени и тяжело выдохнул. С его головы стекала морская вода.

– Кто ты? – повторил по-немецки старик.

К морю подошли и другие. Сзади сипел ярко пылающий костер. Человек выпрямился и произнес:

– Это Ваннзее?

– Чего?

– Я возле Ваннзее?

По-немецки он говорил с английским акцентом.

– Ты англичанин? – спросил молодой женский голос сзади нас.

– Да, – ответил он по-английски, затем поднял руки вверх и добавил на том же языке, совершенно пораженческим тоном: – Арестуйте меня.

Фризы переглянулись, посмотрели на него, опять переглянулись, и все это, не говоря ни слова. Солдат был молодым брюнетом с миловидным лицом и кудрявыми волосами. Его губы дрожали от холода, плечи дергались. Он пошатываясь пошел к берегу, затем развернулся, указал в море на обломки самолета, собрался что-то сказать, но закашлялся и сам же закрыл лицо от таких звуков. Затем его стошнило: он извергнул на мелководье светловатую струю. Пожилая женщина подошла к нему и укутала пледом, прежде чем другая, помоложе, кинулась ей на помощь. Они вместе повели летчика по берегу к костру. Он был одет в кожанку до талии с надписью Royal Air Force[134]на рукаве и на груди, а по его нижней губе к подбородку тянулся красивый белый шрам.

Англичанин прошел спотыкаясь пару шагов, но вскоре остановился и сказал двоим мужчинам на плохом немецком, что его товарищ все еще находится в упавшем самолете. Пока женщины усаживали молодого человека у огня, двое мужчин побрели по воде по направлению к обломкам. Но они были уже очень пожилые и не отважились войти в воду дальше, чем по колено, ведь море было чудовищно холодным. В обломках больше не было заметно никакого движения, а потом они оказались во власти тихой волны, и вертикально торчащее крыло с плеском погрузилось под воду.

Чуть позже старики развернулись и примкнули к сидящим у костра. Женщины сняли с англичанина куртку и рубашку и снова завернули его в плед. Кто-то завершил дело тем, что набросил ему на плечи красную шаль. Он сидел на песке, скрестив ноги, с пустым выражением лица смотрел на огонь и стучал зубами, окруженный дочерьми и матерями Фрисландии. Мы с Майке не могли отвести от него глаз. Я никогда прежде не видела такого красивого мужчину, разве что в Копенгагене на экране. Таких симпатичных и правильных лиц на этом берегу Северного моря не выпускали. Ну вот, а я-то думала, что все британцы – маньяки-бомбисты, головорезы с диккенсовскими носами и пастью.

Учительница, наша фройляйн Осингха, знала много фраз по-английски, она присела на колени возле неожиданного гостя, а потом сообщила всем присутствующим, что юношу зовут Уильям и что он думал, будто его самолет разбился возле Берлина, у озера Ваннзее. Больше ничего из него вытянуть не удалось. Он выглядел очень расстроенным из-за своей непонятливости и ошибок, очевидно, стоивших его товарищу жизни. Объяснить ему, куда он попал, не получалось. «Freezeland?» – переспрашивал он дрожащими губами. Несмотря на свою приятную внешность, он явно был полным желторотиком: двадцатилетний красавчик, который еще вчера наверняка играл в дартс в каком-нибудь лондонском пабе.

Женщины устремили мечтательные глаза и огненно-алые губы на бесстрашного юношу. Ничто так не разжигает в груди женщин страсть, как несчастно-красивый парень. Великовозрастные девицы пытались придать своим лбам и губкам соблазнительный вид и поправляли груди. Да, нынче с небес им привалило счастье. Eine Sexbombe aus England[135].

– Он такой красивый, правда?

– Ага, – прошептала Майке. – Не может быть, что он англичанин.

Тут раздался другой гром – на этот раз с моря. С юга подошел корабль на полном ходу, с мощным прожектором, который шарил по взморью, как проворная собака-ищейка, пока не обнаружил нас у костра. Женщины, сидевшие с английским бойцом, повскакали с мест, а он последовал их примеру. Корабль быстро приближался и наконец замедлил ход; гром мотора стих, и луч прожектора теперь покачивался возле самого костра. Из рупора прозвучал резкий мужской голос: «Feuer ausmachen!»[136]

Мы все застыли и смотрели, как кто-то в начальственном пальто бредет по воде к берегу. Краем глаза я заметила, как фройляйн Осингха одной ногой нагребает песок на куртку летчика, лежащую у огня. Командир в длинном пальто был рослым, его походка – скованной, как будто колени плохо слушались его, подбородок у него был волевой и как следует заросший щетиной. На нем были кожаные сапоги до колен, офицерская фуражка, а в левой руке он держал рупор. В правой посверкивал длинным стволом пистолет. За ним виднелись двое рядовых с винтовками. Офицер отставил рупор и стал поводить пистолетом, крича на нас и веля затушить этот чертов костер. Что это за Wahnsinn?[137]

«Feuer ausmachen!»

Его фуражка была плотно надвинута на голову: глаза прятались в тени козырька. Англичанин снова принялся дрожать. Двое парней испуганно побежали прочь по берегу, и тот, в пальто, заметил их. Это были братья Майке. Их мать кинула быстрый взгляд в их сторону и испустила сдавленный крик, но тотчас повернулась вновь и увидела, что офицер поднял пистолет. С быстротой львицы она бросилась на ствол и успела сбить прицел; выстрел прокатился в освещенной костром темноте. Человек с пистолетом стряхнул ее с себя и рассвирепел, сперва дважды пальнул в сторону песчаного берега, а затем навел пистолет на женщину, лежавшую у его ног и рыдавшую по-немецки: «Да, стреляй!!! …Только в меня!» Мой взгляд упал на окаменевшее лицо подруги.

Но тому, в пальто, не удалось застрелить ее мать, потому что появились те, с винтовками: они стояли гораздо ближе к морю и указывали на воду. Прожектор отвернулся от берега и осветил останки английского самолета. Все трое поспешили от костра обратно к приливной полосе. Майке тотчас вскочила и с плачем бросилась к матери, которая все еще лежала, скорчившись на песке, глубоко погрузив в него руки, словно сокрушалась, что он не станет ее могилой.