Читать книгу "Коронация, или Последний из романов - Борис Акунин"

Мы вошли в богатую прихожую, где Эндлунгсбросил плащ, накинутый поверх своего воздушного платья. Наверх вела широкаябелая лестница, в конце пролета упиравшаяся в огромное, обрамленное бронзойзеркало. Там стояли две пары, похожие на нашу, и прихорашивались.

Я хотел было пройти мимо, но Эндлунг толкнулменя локтем, и я сообразил, что это выглядело бы подозрительно. Для виду мызадержались перед зеркалом, но я нарочно скосил глаза, чтобы не видетькарикатурного субъекта, сотворенного ловкими руками Лолы и Зизи. Зато лейтенантразглядывал свое отражение с видимым удовольствием: поправил букольки,повернулся и так, и этак, отставил ногу на носок. Слава Богу, платье емувыбрали без декольте и с закрытыми плечами.

Просторный зал был обставлен с роскошью ивкусом, в новейшем венском стиле – с золотыми и серебряными разводами постенам, с уютными альковами и небольшими гротами, составленными из тропическихрастений в кадках. В углу расположился буфет с винами и закусками, а нанебольшом возвышении красовался ярко-синий рояль – таких я никогда прежде невидывал. Отовсюду доносились приглушенные голоса, смех, пахло духами и дорогимтабаком.

На первый взгляд всё это выглядело как самыйобычный светский суаре, однако, если приглядеться, обращала на себя вниманиечрезмерная румяность и чернобровость некоторых кавалеров, дамы же и вовсесмотрелись странно: чересчур плечистые, с кадыкастыми шеями, а одна даже стонкими усиками. Эндлунг тоже обратил на нее внимание, и по его оживленномулицу промелькнула тень выходило, что усами он пожертвовал зря. Впрочем,попадались и такие особы, про которых нипочем не догадаешься, что это мужчина.Например одна в наряде Коломбины, показавшаяся мне смутно знакомой, пожалуй,поспорила бы тонкостью стана и гибкостью движения с самой госпожой Зизи.

Мы с Эндлунгом прошлись под руку между пальм,высматривая Бэнвилла и Карра. Почти тотчас же к нам подлетел некий господин сбантом распорядителя на груди и, прижимая руки к груди, укоризненно пропел:

– Нарушение, нарушение устава! Те, ктопришел вместе, развлекаются по отдельности. Успеете еще намиловаться, голубки.

Он пренагло подмигнул мне, а Эндлунга слегкаущипнул за щеку, за что немедленно получил от лейтенанта веером по лбу.

– Резвушка, – любовно сказалраспорядитель камер-юнкеру, – позволь познакомить тебя с графомМонте-Кристо.

И подвел к Эндлунгу красногубого старика вчерном, завитом парике.

– А ты, рыженький, обретешь блаженство вобществе очаровательной нимфы.

Я предположил, что в этом кругу заведенообращаться к незнакомым людям на «ты», и ответил в тон:

– Благодарю тебя, мой заботливый друг, ноя бы предпочел…

Однако у меня на локте уже повисла развязнаянимфа в греческой тунике и с зажатой подмышкой позолоченной арфой.

Она немедленно принялась нести какую-то чушь,причем чрезвычайно ненатуральным фальцетом и еще все время складывала губыбантиком.

Я протащил навязанную мне спутницу дальше позалу и вдруг увидел мистера Карра. Он был в бархатной маске, но я сразу узналего по ослепительно желтым волосам. Англичанин – счастливец – сидел у стены вполном одиночестве и пил шампанское, поглядывая по сторонам. Оказалось, что илейтенант со своим старичком пристроились за столиком неподалеку. Мывстретились с Эндлунгом глазами, и он многозначительно повел головой в сторону.

Я проследил за направлением его взгляда.Неподалеку за колонной стоял лорд Бэнвилл, хотя опознать его было трудней, чеммистера Карра, потому что маска закрывала его лицо до самого подбородка, но яузнал знакомые брюки с алым кантом.

Я опустился на кушетку, и нимфа охотноплюхнулась рядом, прижавшись ляжкой к моей ноге.

– Устал? – шепнула она. – А свиду такой крепыш. Какая у тебя сладкая бородавочка. Будто изюмчик.

И пальцем дотронулась до моей щеки. Я с трудомсдержался, чтобы не дать нахалке, то есть нахалу по руке.

– Шелкова бородушка, масленаголовушка, – проворковала нимфа. – Ты всегда такой бука?

Не спуская глаз с Бэнвилла, я буркнул:

– Всегда.

– Ты сейчас так на меня глянул, словнокнутом ожег.

– Будешь руки распускать – и ожгу, –огрызнулся я, решив с ней не церемониться.

Моя угроза произвела на нимфу неожиданноевоздействие.

– По попке? – пропищала она,затрепетав, и привалилась ко мне всем телом.

– Так отделаю, что надолгозапомнишь, – отпихнул ее я.

– Надолго-надолго? – пролепетала моямучительница и глубоко вздохнула.

Не знаю, чем закончился бы наш диалог, но тутпо залу прокатилось некое едва уловимое шевеление, словно легкий ветер прошелсяпо морской глади. Все вокруг повернули головы в одном направлении, но как-тонеявно, будто бы украдкой.

– Ах, Филадорчик пришел! –прошелестела нимфа. – До чего же хорош! Прелесть, прелесть!

Распорядитель легкой рысью подбежал к оченьвысокому стройному господину в алой шелковой маске, из-под которой виднеласьхоленая эспаньолка. Я разглядел за спиной вновьпришедшего строгое, бесстрастноелицо Фомы Аникеевича и сразу догадался, что это за Филадор такой. Угенерал-губернаторского дворецкого вид был такой, будто он пришел со своимгосподином на самый обычный раут. Фома Аникеевич не надел маски, а на рукедержал длинный бархатный плащ – очевидно, нарочно не оставил в гардеробе, чтобыу присутствующих не возникало заблуждений по поводу его статуса. Тонкийчеловек, ничего не скажешь.

– К кому посадить тебя, божественныйФиладор? – услышал я медоточивый голос распорядителя.

Генерал-губернатор с высоты своего саженногороста осмотрел зал и решительно направился туда, где в одиночестве сидел мистерКарр. Сел рядом, поцеловал англичанина в щеку и зашептал что-то на ухо,щекочась усами. Карр улыбнулся, блеснул глазами, склонил голову набок.

Я заметил, как Бэнвилл отступает глубже втень.

Неподалеку появилась и Коломбина, давечавпечатлившая меня своей неподдельной грациозностью. Она встала у стены, глядяна его высочество и ломая тонкие руки. Этот жест был мне знаком, и теперь яузнал, кто это – князь Глинский, адъютант Симеона Александровича.

А на сцене тем временем началосьпредставление.

Две тапетки завели дуэтом модный романс господинаПойгина «Не уходи, побудь со мною».