Читать книгу "СССР™ - Шамиль Идиатуллин"

Я рывком растопырил руки, уперся правой пяткой в дверь за диваном и широко махнул левой ногой в голову мелкого – раз, есть, мелкий охнул, еще – два, четко попал, мелкий обмяк, машину мотнуло, правая пятка скользнула и неудобно застряла под крепежной стойкой сиденья, я не глядя ухватился руками за гуляющие выше глаз колени жлоба, дернулся, сбивая его с нормальной посадки и вытаскивая ногу из капкана, уперся – и три, совсем не по правилам, но от души, вроде под ухо, есть. Вокруг уже грохотало, «единичка» валилась как бы не боком и как бы не в тымскую бездну, но останавливаться было нельзя. Плечо проткнулось и отпало – жлоб очнулся, ухватился за спинку сиденья и затоптался сквозь мой захват. Еще один удар я пропустил по касательной, каблук счесал кожу за ключицей. Я, снова оттолкнувшись пятками, выстрелил обе ноги вверх, на миг завис косой березкой, стойка на лопатках, третий класс, иди, Камалов, четыре, носки не вытянул – вот откуда Элька знает, я рассказывал! – невытянутыми носками с силой ткнул жлобу в лицо, колени дернулись, я подтянул их на себя и безупречно, одним движением, везет же, набросил сперва ступни, потом, подтянувшись, голени справа-слева от головы жлоба, свел носки за его шеей и повел на излом.

Жлоб попытался скрестить-развести ноги, чтобы разорвать захват, потом кулаком дважды сильно пробил мне правое бедро, явно добираясь до паха. Я зашипел – кулак, похоже, был усилен перстнем, – чуть согнулся, дрыгнул руками-ногами, сбивая жлоба с опор, и тут же, крякнув, выпрямился, растягивая и выгибая бандюка на излом. Зашумевшая голова уперлась в спинку водительского сиденья, ноги – в крышу, жлоб с усилием повалился на вырубленного соседа, ища в смене уровня тактические выгоды.

Так и есть: капюшон упал мне на лицо, но край глаза кольнул блеск перстня, который заметался по груди отпавшего мелкого. Ствол, понял я, и плотнее скрутил шею бандюка ноющими уже ступнями. Без толку: вжикнула молния, и искорка погасла за пазухой мелкого. Да сдохни же, с тоской подумал я, поплотнее зафиксировал руки-ноги и с сиплым ревом стал выпрямляться, чтобы порвать гада. Машину снова мотнуло, нас протащило к левой двери, затылок заломило, гад не порвался, а, засипев, выдернул руку из куртки мелкого – и теперь отсвет приборной доски плясал уже по граням пистолета. Конец. Отпускать шею или ноги противника нельзя – выскользнет и грохнет. Держать тоже нельзя – изловчится, чтобы в себя не попасть, и грохнет. Я зарычал, уткнулся лицом в шерстяную голень врага и вгрызся в нее, судорожно сжав челюсти. В рот брызнуло соленым, миндалины взвыли. Жлоб замычал, задергался и принялся вслепую бить мне в голову стволом пистолета – видимо, не успев снять с предохранителя. Первый удар скользнул по спине и пришелся в спинку кресла несчастного водителя, второй сквозь капюшон содрал кожу на затылке. Тут я и сообразил, откуда руки растут, и третий удар поймал: пока зубы держат, уполовинил захват коленей и встретил врага правым локтем. Удар прошел, кулак с пистолетом улетел куда-то в сторону, я спешно сунул руку обратно под колени жлоба, надеясь довести прием до смерти. И тут «единичка», страшно и с грохотом врубившись во что-то правой скулой, на томительное мгновение зависла в невесомости, а потом будто прихлопнулась бетонной плитой. В кармане сиденья под моим затылком рванула граната, и голова лопнула с диким грохотом.

5

И шипит она,

выгнав мужа вон:

– Я

ему

покажу советский закон!

Владимир Маяковский

– Qızım,[11]я тебе сразу говорила: не надо с этим связываться. Права была ведь.

– Мам, не начинай.

– Я и не начинаю, просто к матери иногда прислушиваться надо, что говорит.

– Мама!

– Да молчу уж. Но я вообще не понимаю... Ты куда пошла?

– На вокзал.

– Зачем?

– В Москву поеду. Здесь мне, чувствуется, жизни не будет.

– Qızım. Эля, стой. Вернее, сядь, пожалуйста. Давай уже не будем обострять. Ты на нервах, я на нервах. Я больше не буду этой темы касаться, обещаю. Но один-то раз ты можешь нормально матери объяснить, для чего ты все-таки в это влезла?

– Один раз могу. Один раз, ладно? Еще раз если будет – я улетаю, и все. Мне нервы беречь надо, и не только ради меня.

– Всем нервы беречь надо. Так будешь рассказывать?

– Да нечего рассказывать. Ленка на коленях просила, у нее с этим Эдиком любовь, ему как раз работу предложили, место в конце года освобождалось, но требовалось российское гражданство – обязательное условие. А у него казахское и родственников в России нет. Платные схемы очень дорогие, законные – очень долгие, он не успевал. Самый простой и быстрый вариант – жениться на россиянке. А Ленка тогда еще замужем была за Простяковым. Он развода не давал... ну, ты помнишь.

– Что-то помню.

– Ну вот. Она и прибежала ко мне: лучшая подруга, выручай, все такое. Как тут откажешь?

– А деньги?

– Какие?

– Стоп. Ты бесплатно, что ли, ему гражданство подарила, ничего за это не получила?

– Ну ты даешь. Я тебе проститутка, что ли, – деньги за услуги с посторонних мужиков брать?

– Зачем с мужиков? С Ленки своей.

– Мам, когда другу или подруге помогаешь бесплатно, это дружба называется. Когда за деньги – это уже не дружба.

– Так говорят же у русских – дружба дружбой, а денежки врозь.

– Табачок. Так то у русских.

– Опять ты со своим национализмом.

– В чем национализм? В том, что я нерусская? Так это не я, а вы, скорее, виноваты.

– А зачем этим кичиться-то?

– А стесняться зачем? Или ты предлагаешь соглашаться: да, мы русские, да, мы американцы, да, мы китайцы?

– Завелась опять.

– Ничего подобного. Кстати, можешь успокоиться: свои серебреники за штамп я получила. Эдик нашу с Ленкой квартиру за год вперед оплатил, а потом Ленка к Эдику съехала. Вот как-то так.

– Да, нажилась. Надо было ей отказать.

– Мама. Да, надо было – я вижу, что надо было, все понимают, что надо было. Сейчас-то что об этом говорить?

– Не сердись, я просто переживаю.

– Да теперь-то что переживать.

– Эля, еще ничего не кончилось. Все будет нормально. Он вот позвонит...

– Мам, не надо.

– Не надо так не надо. Но сразу ложиться и умирать из-за первой ссоры – это неправильно. Все склеить можно, особенно если вины особой нет...