Читать книгу "Биг-Бит - Юрий Арабов"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Фет видел, что переводчик, Дерек и висевшая на его руке Йоко Оно стоят на пороге студии как вкопанные, завороженные первобытным звуком.
— Класс! — прокричал Леннон, заводясь, и истошно поддержал Харрисона в микрофон. — Пошел на фиг! Отвали! Проваливай!!
— Что они делают?! Я сейчас вызову «скорую помощь»! — пролепетала в ужасе Йоко.
Но было поздно. Группу остановило бы только стихийное бедствие, но это было маловероятно, потому что источником такого бедствия оказались сами музыканты.
— К черту! К черту! Отвали!! — сорванным голосом проорал Леннон и обрушил коду, как горный оползень.
В наступившей тишине все участники этого действа ощутили, как болят барабанные перепонки.
— Невероятно! — пролепетал вспотевший Рич.
У всех остальных не было слов.
На пороге студии возник Буга-Мака. По-видимому, дикий шум был слышен даже в саду, и именно он сбил Пола с осуществления намеченного плана, Маккартни отказался уходить.
Сжав скулы и набычившись, он прошел к музыкантам и вырвал из рук Фета бас.
— Это моя гитара, — сказал Пол. — Отвали!
Фет, хоть был и не Бетховен, но с покорностью отвалил. Отказать маэстро в инструменте он не имел силы.
— Вы чего лабаете?! — прокричал Маккартни.
Мастера немного сдрейфили и не нашлись что ответить.
— Разве я не говорил вам, что перед игрой нужно хотя бы подтянуть струны?!
— И штаны, — заметил Рич.
— Но он-то не подтягивает! — и Джон указал пальцем на Фета. — И ничего. Играет!
— Он — русский, — напомнил Маккартни. — И ему можно не подтягивать. А нам, англичанам, нужно подтягивать. Всегда и везде!!
— Ладно. Чего ты хочешь? — взмолился Леннон.
— Работы, — сказал Буга. — Больше ничего.
— Ишь ты, — надулся Джон. — Работы… А кто ж ее не хочет? Ну чего, ребята, будем играть с этим чистюлей?
— Нужно, — сказал Фет. — Нужно играть. Он неплохо знает свои партии.
— Можно попробовать, — нехотя произнес Харрисон. — В последний раз.
— Тогда, хотя бы, настроим инструменты, — предложил педантичный Маккартни.
— А ты бери маракасы, — приказал Джон Фету, подстраивая свою гитару под звуки, которые исторгал Пол. — Тут большого ума не надо. Держи ритм и все. Что будем играть?
— Есть одна вещица, — предложил Фет, поверив в свои силы, — «Королева красоты» называется.
— Народная? — спросил Харрисон, подтягивая колки.
— Хорошая, — объяснил Фет. — Вам понравится.
— Запевай! — скомандовал Джон. — А мы на ходу подхватим!
Дерек Тэйлор вместе с переводчиком поднялся по каменной лестнице на поверхность земли. Недра ее разрывались от тяжелых звуков рок-н-ролла, который грозил землетрясением и мог, при желании, повернуть вращение планеты вспять или, наоборот, убыстрить его.
— Нужно дать сообщение для печати, — пробормотал Дерек, — что битлы снова вместе.
Солнце садилось за деревья старинного парка, оставляя на земле длинные тени.
— Вы думаете, это надолго? — спросил переводчик.
— Думаю, навсегда, — сказал пресс-секретарь.
Федор Фетисов вырулил на своем бежевом «уазике» со двора дачного поселка «Орджоникидзе 3» и поехал куда глаза глядят.
Поселок располагался вокруг металлургического завода, построенного во времена сталинских наркомов и до сих пор сохранявшего остатки теплившейся жизни, как в погасшей печи еще стреляют и искрят обуглившиеся щепки. Директор-сталевар полтора года назад заключил выгодный контракт с Дели на чеканку рупий, взял под это дело солидный аванс у индийской стороны и на полученные средства стал жить как человек — то есть, построил на берегу лесного озера коттеджи для своей многочисленной родни, обзавелся яхт-клубом и другими приятными мелочами, необходимыми для того, чтобы директор чувствовал себя директором, а не просто каким-нибудь почетным металлургом, топящим тоску-кручину на дне граненого стакана. Расторопный чеканщик рупий раньше был коммунистом, его заместитель симпатизировал Союзу правых сил, а главбух вообще гордился своей беспартийностью и пил водку «Графиня Уварова» муромского ликеро-водочного завода. Но, несмотря на политические разногласия, все трое знали свое дело туго, — отпущенный им по контракту металл они продали покупателю из Прибалтики, а приехавших с инспекцией индусов провели по пустым цехам завода и показали им доменную печь.
Раз в месяц в заводской вышине гудела траурная форсунка, и Федор Фетисов просыпался в своем дачном домике в ожидании Страшного Суда. Но форсунка значила не Апокалипсис, а то, что очередной родственник директора убит бандитской пулей и через два дня его схоронят всем городом, — таксисты будут гудеть, седые матери рыдать, а деды в медалях говорить о происках американского империализма и таможенных барьерах, мешающих нашему металлу завоевывать мировой рынок. В городе обитало пятьдесят тысяч человек, и все пятьдесят тысяч сочувствовали заводскому руководству не потому, что оно держало рабочих впроголодь, и не потому, что индийские рупии превратились в более твердую и более конвертируемую валюту в руководящих карманах, а потому, что директор был свой — владимирский, не какой-нибудь погорелый чеченец или пархатый жид. Благодаря провалившемуся и работающему в четверть силы заводу в городе теплилась хоть какая-то инфраструктура — дома отапливались, автобусы ходили, и дачные участки обильно орошались водой из местного водохранилища. В тридцати километрах отсюда находился аграрный городок-неудачник, основанный в одно время с Москвой Юрием Долгоруким и имеющий в своем распоряжении церковь XII века, купеческие лабазы да мужской монастырь, но не имеющий металлургического завода и патриотичного руководства. Оттого зимою городок-неудачник вымирал, старинная церковь не могла согреть жилые дома, и люди, сидя на кухне в зимних шапках, смотрели по телевизору «Поле чудес» и радовались за очередной выигранный музыкальный центр.
Фетисов выгнал свой «уазик» на Юрьевское шоссе, пришпорил его педалью газа и поскакал в сторону поселка Сима, именно поскакал, а не поехал, этим славилась марка его машины, и любители конных прогулок ценили ее как раз за это. Форсунка сегодня молчала, и Федор Николаевич подумал, что если бы не бандиты, то директор завода чувствовал бы свою полную невинность и краснел бы, как девушка при упоминании разврата. А тут хотя бы братишки-убивцы заставляли его думать о Боге и о том, что за голодных и преданных рабочих спросит его не толерантная областная прокуратура, не подкупленные местные налоговики, а канцелярия более тщательная и дотошная до отвращения.
Федор любил поселок Сима, любил гнать туда машину, когда находился не в духе, и, проезжая его насквозь, до сих пор не встретил там ни одного человека. Брошенная в полях техника была, разрушенные церкви краснели обкусанным старым камнем, скрывая от посторонних глаз могилу Багратиона, одноэтажные деревянные домики, все как один с наличниками, молча смотрели вслед. Только людей Федор не видел и задавал себе привычный вопрос, какая мельница прошла по его стране, перемолов все и оставив после себя пустыню?
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Биг-Бит - Юрий Арабов», после закрытия браузера.