Читать книгу "Три пятнадцать - Джослин Джексон"

Дешевая плетеная сумка с гавайской вечеринки лежала в дальнем углу и смялась настолько, что прутья с одной стороны даже разъехались.

Из меня залпом вылетел воздух. Я надеялась, надеялась так сильно, что едва не унизила себя до молитвы, и наконец заглянула в сумку. Стакан я увидела сразу. Вот он помятый, между фруктовым мини-рулетом и брошюрой о программе «Скакалка для здорового сердца».

Как любительница детективов я знала, что стакан трогать нельзя. В сумке валялся карандаш с рекламой автоцентра Нотвуда, им я и подцепила мятый край стакана.

Выудив стакан из сумки, я подняла его повыше и на самом дне, прямо по внутреннему шву, разглядела колечко белого порошка. Колени задрожали, и я опустилась на кровать.

Надежда и клокочущий гнев разрывали меня на части. Надежда – потому что последствия отравления проще вылечить; гнев – потому что какой-то ублюдок хотел убить мою девочку. В самой глубине души таилась непонятная радость. Я всегда считала, что инсульт – запоздалое наказание за Лизину страсть к наркотикам, а в появлении этой страсти винила себя. Будь я строже, настойчивее, взрослее… Но вдруг в этом бумажном стаканчике доказательство того, что Лиза пострадала не из-за моей материнской никчемности?

Я сидела на кровати и дрожала, убеждая себя, что чувствую лишь надежду, гнев и радость.

Только было еще одно неуправляемое чувство – прямо под кожей горело желание. Оно сжималось и разжималось вместе со всем телом. Стакан и засохшее колечко вёрджин колады – самый настоящий вещдок. Вещдоками занимаются копы, а тайком и неофициально мне согласится помочь лишь один. Кровь разогналась, заклокотала внутри, а сердце стучало в такт собственному дурацкому имени.

Стакан я временно оставила на тумбочке. Нужно было спрятать его в пакет с застежкой, но такие у меня на кухне, и сначала я заглянула к Лизе, чтобы поднять ее с пола. Она сидела в той же самой позе, а вот Заго убежал на кухню, соблазнившись ароматом лазаньи.

На мое возвращение Лиза не отреагировала, и усаживать ее в коляску пришлось собственными силами. Я пыталась завладеть ее вниманием.

– Лиза, мне нужно узнать, кто это сделал. Мне нужно имя.

Но большие глаза смотрели не на меня, а вдаль, то ли за стену комнаты, то ли за наш дом, то ли на другой конец света.

В шелесте Лизиного дыхания послышалось что-то осмысленное, и я склонилась к ее к губам.

– Детка, пожалуйста, скажи его. Скажи имя.

Лиза глубоко вдохнула, и вместе с выдохом прозвучало имя. Имя из далекого прошлого. Его услышать я совершенно не рассчитывала.

– Мелисса.

Я чуть не подавилась воздухом и схватила Лизу за плечи:

– Лиза, когда ты видела Мелиссу Ричардсон? Лиза!

Она не ответила.

Я легонько ее встряхнула и спросила снова:

– Кто тебя отравил?

Лизины глаза закрылись, но здоровая рука стиснула мое запястье.

– Мелис-са, – громче и четче повторила она.

Значит, ошибки тут нет.

Глава пятнадцатая

Лиза

Лизина комната – море фотографий, они вздымаются и опускаются вокруг нее, колышутся, когда она, покачиваясь, уходит на глубину. Лизина память – океан, но в нем лишь одно течение, один берег, одна пристань. Лизу снова несет к белому песчаному пляжу. Пасмурным, ветреным днем, слишком холодным для сентября в Миссисипи, там ждет Мелисса Ричардсон.

Новин ведет машину. Они обе так сильно беременны, что едва дышат. Саму Лизу ребенок превратил в тонкую оболочку, в скорлупу. Мальчики всегда смотрели на нее одну, а теперь их взгляды, полные насмешки или страха, скользят мимо. Ей нельзя пить пиво, ни кружки, ни банки, нельзя курить и жрать кислоту, потому что ее самой слишком мало, она шелуха, что попадет в ее нутро – проникнет в нежную сердцевину. Интересно, а после родов она снова станет Лизой или превратится в только-маму, как Босс?

Новин с Лизой ездят кругами: через город, к Утятнику, обратно в город, а сейчас к пляжу. Обеим нравится просто ехать из одного места в другое, не направляясь никуда конкретно. По крайней мере, до тех пор, пока на песчаной обочине Лиза не замечает красный Мелиссин «эклипс».

– Останови! – велит Лиза, показав на Мелиссину тачку, и Новин останавливается. Рядом со сверкающим бампером «эклипса» покрытый грунтовкой «шеви» похож на то, что мог бы высрать приличный автомобиль. – Я на секунду.

Новин пожимает плечами. Она умеет приспосабливаться к обстоятельствам, это ее лучшее качество. Впрочем, мотор она не глушит. Неуклюжее тело не слушается, Лиза тяжело встает, выползает из машины и идет, переваливаясь, по тропинке между дюн.

Наедине они с Мелиссой не оставались с того ужасного дня в доме Ричардсонов, с тех пор как умерла Лизина любовь. Мелиссу постоянно окружает целая свита поклонников, которые раньше крутились и вокруг Лизы. Сейчас они шепчутся, тычут в нее пальцем, хмуро оглядывают. Ясно, что в любой байке, которую скормила им Мелисса, Лиза – полная тварь. Наверное, так справедливо.

Океан темно-зеленый, как солдатская форма, солнце, которое наполнило бы его красками, скрыто за тучами, с горизонта наплывают тяжелые облака. Будь градусов на десять теплее, на пляже ступить было бы негде, а сейчас только Лиза, Мелисса и Мелиссина сестренка в автолюльке. Мелисса сидит в шезлонге у самой воды. Это второй из трех последних разговоров бывших подруг.

Шторм совсем близко – сильный ветер насквозь продувает Лизину футболку, но ведь она лишь оболочка, тонкая замерзшая оболочка вокруг печи, и холод ей не страшен. Ей ничего не страшно.

Мелисса наблюдает за прибоем, а когда подходит Лиза, едва на нее смотрит и поднимает два пальца в ленивом приветствии, совсем как в старые времена. Без свидетелей Мелисса подпускает Лизу к себе, словно это нормально или, по крайней мере, неизбежно. Они вместе наблюдают за волнами, Мелиссина сестренка спит в люльке, Лизина дочка не ворочается и тоже спит, точно обе малышки стараются держаться незаметно, чтобы Лиза с Мелиссой побыли наедине.

Лиза вспоминает прежнюю себя. Вспоминает дружбу Мелисса + Лиза.

Со стороны казалось, что Мелисса дружит с ней из милости. У Мелиссы – и красивые вещи, и большой дом, и билеты на концерты, и хорошие наркотики. Но обе понимают: это дружба в складчину. У Лизы фигура, лицо, уверенность, лучшие кадрежные приемы. Лиза приводила мальчиков. Все было почти поровну.

– Я по тебе скучаю, – говорит Лиза.

– Тогда какого хрена ты все испоганила, – молниеносно парирует Мелисса. На публику играть не нужно, и она говорит спокойно. Это даже не вопрос, а лишь озвученная претензия, напоминание, что пострадавшая здесь она.

Лиза садится на корточки рядом с бывшей подругой и водит пальцами по затвердевшему песку. Обычно он мягкий, как пыльца, но от дождя уплотнился.

– Босс думает, что отец ребенка – тот парень с воскресной ярмарки.