Читать книгу "Телохранитель - Сергей Скрипник"

Аэродром напоминал растревоженный улей. Чуть ли не поминутно его окрестность содрогалась от рева садящихся на взлетно-посадочную полосу тяжелых самолетов, перевозивших личный состав и боевую технику. Прежде периферийный, затерянный в седловине между вершинами на высоте 1800 метров над уровнем моря, он, казалось, стал центром мироздания. В небе непрекращающийся гул, а вокруг борта, борта, борта. Вся военно-транспортная авиация была привлечена к этой грандиозной переброске вооруженных сил. Проделав путь в тысячи километров, они слетались сюда, как станет ясно несколько позже, на кровавый пир, который поглотит в своей безумной фантасмагорической сатурналии жизни свыше одного миллиона афганцев и почти 15 тысяч советских генералов, офицеров, прапорщиков, сержантов и рядовых.

Но мы не провидцы и пока ничего этого не знаем. Все, что происходит со мной и Сергеем Сусловым, видится нам легкой увеселительной прогулкой, в лучшем случае — познавательной экспедицией, но никак не войной. Да, мы растеряны шумом и давящей суетой, но при этом ничего не боимся и верим, что все у нас будет хорошо. Нам обоим немногим более двадцати, мы молодые лейтенанты, можно сказать, салабоны, не нюхавшие пороха (разве что на учебных стрельбах), даже в сравнении со снующими вокруг нас солдатами, у которых за плечами год-полтора действительной воинской службы. Командированы сюда как разведчики, освоившие эту нелегкую армейскую профессию в теории и теперь исполненные желания подтвердить все свои знания на практике. Насколько это будет трудно, с потом и кровью, без малейшего преувеличения, ни я — Серега-младший по возрасту, ни он — Серега-старший пока себе не представляем. Мы, экипированные, говоря военным языком, полной выкладкой, имеем зачехленные автоматы «АКМ», продуктовый запас на три дня, медикаменты, в малой парашютной сумке некоторые офицерские «мелочи», а также снабжены магической комбинацией цифр «942», произнеся которую можем чувствовать себя вполне комфортно в условиях царящей вокруг подозрительности и торжества неукоснительного соблюдения и хранения важных государственных тайн. Услыхав ее, ворота в самые укромные, тщательно законспирированные места советской системы тотальной секретности должны были настежь распахиваться, а шлагбаумы весело подниматься.

В этот исторический момент на наших глазах пузатые крылатые транспорты раскрывают бездонные зевы своих рамп, из которых на перрон аэродрома выползают боевые машины пехоты и десанта, муравьиными роями выбегают бодренькие солдатики в сопровождении своих командиров, выстраиваются тут же в шеренги и с каким-то особым задором откликаются, услышав свои фамилии, читаемые по поверочным спискам.

Часы, установленные по кабульскому времени, показывали чуть больше 18.00. Начинало смеркаться. Быстро темнеющее зимнее небо здесь, в горах, казалось, наполнялось неким хрустальным светом, что делало его прозрачным, хотя падал мелкий снежок. Два военных разведчика с одинаковым именем Сергей, которым еще предстояло подтвердить свою квалификацию и обрести необходимые опыт и навыки своей «интеллигентской» специальности непосредственно в боевых условиях, ходили по «рулёжке» и откровенно ротозейничали. И этот фривольный променад, конечно же, не мог не остаться не замеченным со стороны.

Нас окликнул капитан-десантник и приказал подойти.

— Что вы здесь шныряете?! — спросил он строго, с нотками некоторой злобы в голосе. — Вы из команды «942»?

«Ничего себе режим всеобщей секретности и неукоснительного хранения государственной тайны!» — подумал я и, ткнув товарища в бок, произнес полушепотом:

— Слышь, Суслик, а что это он открытым текстом так цифрами нашими сыплет?

Серега не знал, что ответить, хотя вопрос, судя по нацеленному взгляду офицера, тот адресовал именно ему.

— Вы что, лейтенант Суслик, язык проглотили от счастья, что впервые оказались за границей?

По острому слуху и невероятной густоты командному голосу можно было предположить, этот капитан в свободное от несения службы время поет басом в гарнизонной художественной самодеятельности.

— Вы, товарищ грызун, что, не поняли моего вопроса? — не унимался тот.

Суслик молчал, надув щеки и как бы тем самым подтверждая прилипшее к нему прозвище, которое и придумывать не надо было. Желая спасти товарища от праведного офицерского гнева, я наконец-то нашелся что ответить:

— Товарищ капитан, это он от растерянности. Вы огорошили его цифрами, которые нам надлежало хранить в строжайшей тайне. Это же, если хотите, наш с Сусликом… ой, извините, лейтенантом Сусловым пароль.

— А-а-а! Так, значит, вы все-таки из команды «942»!

Капитан прошелся мимо нас лихим кавалерийским шагом. Я пожал плечами и опять ответил за вконец растерявшегося Суслика:

— Выходит, что так.

Установилась неловкая пауза, которую после минутного молчания прервал сам капитан.

— Ну, коли вы из команды «942», то и идите…

Голосистый офицер замолк, видимо, тщательно подбирая слова.

«Ну, сейчас как пошлет, так пошлет! — мелькнуло у меня в голове. — На три буквы».

Вероятно, капитан так и хотел сначала сделать, но потом передумал.

— Ну, и идите вы, — повторил он, опять на несколько секунд замолчав, — к своей команде «942». Там она — в диспетчерской вышке. И нечего слоняться без дела по аэродрому. Не армия, а какое-то стадо сусликов.

Вот диспетчерская аэродрома, куда мы направились по указанию капитана, действительно напоминала разворошенный улей не в плане каких-то там метафор и прочих стилистических излишеств. Она выглядела таковой и по форме, и по содержанию. Как пчелы, выпархивали из нее офицеры и солдаты, их место в тесном, прямо скажем, помещении тут же стремились занять другие военные в советской и афганской форме. В узких, скрипучих дверях происходила такая толкотня, что без интенсивной работы локтями и коленками было не пробиться.

Мы с большим трудом просочились сквозь гущу человеческих тел и оказались в небольшой комнате, из которой велось управление всеми полетами, осуществляемыми на тот момент в зоне ответственности диспетчерского пункта кабульского международного аэропорта, — разруливались взлеты и посадки, происходившие здесь чуть ли не с пятиминутным интервалом. Тому, как в таком шуме и гаме удавалось пока избегать аварий, оставалось только удивляться.

Здесь же наш ташкентский знакомый, подполковник Небабин, напутствовавший нас перед этой командировкой всего несколько дней назад, теперь вдалбливал что-то через переводчика с пушту группе офицеров-афганцев. Этот опытный военный демагог ни минуты не мог прожить без того, чтобы кого-то не воспитывать или наставлять на путь истинный. Ничего не поделаешь, служба такая. Роста он был высоченного, поэтому его голова, даже когда он наклонял ее к слушателям, возвышалась над всеми остальными и, казалось, парила под низким потолком в папиросном дыму и испарениях.

— Товарищ подполковник, Станислав Кузьмич! — окликнул его я.

Он осмотрелся, но нас поначалу в людском месиве не разглядел.