Читать книгу "Путь предателя - Лора Джо Роулэнд"

Что ни говори, переводчик, вероятно, прав и по первому пункту, и по второму: коль уж губернатор Нагаи и канцлер Янагисава вознамерились уничтожить Сано, они не позволят Исино изменить показания. Сано неохотно отпустил переводчика, и тот со стоном облегчения повалился на землю.

— Где ты был в ночь исчезновения Спаена? — спросил Сано.

Поднявшись на ноги, Исино начал с преувеличенным усердием счищать с одежды грязь и при этом старался не смотреть на Сано.

— После обеда я ходил в резиденцию губернатора, чтобы перевести кое-какие голландские документы. С переводом я закончил поздно, все ворота в городе были уже закрыты, поэтому я не мог попасть домой. Я спал в кабинете и узнал об исчезновении варвара, только явившись на работу на Дэсиму.

Исино, видимо, уверен, что подчиненные губернатора подтвердят его рассказ, поскольку им приказано его выгораживать. А может, он и впрямь был там, подумал Сано.

— А предыдущей ночью? — Сано не терпелось узнать, какое алиби придумал Исино на момент убийства Пеон и нападения на него.

— Я был дома с женой, — оскалился Исино. — Она племянница губернатора Нагаи.

И безупречный источник еще одного безукоризненного алиби.

— А прошлой ночью? Ты был на Дэсиме?

Исино пошел вверх по дороге.

— Я должен вернуться на похороны, — сказал он. — Может понадобиться моя помощь. Конечно же, я не был на Дэсиме прошлой ночью. В ночную смену работают младшие переводчики. Я находился дома, пока посыльный губернатора не позвал меня на ваш допрос.

— Я еще не закончил с тобой. — Сано преградил путь Исино. — Какие у тебя были отношения с Яном Спаеном?

Исино попытался обойти Сано, но это ему не удалось, и он поморщился.

— Я знаю, сёсакан-сама, вы полагаете, что это я убил варвара. Но я не убивал. Мне нравился Спаен, как и все голландцы… они мои друзья. — Заметив удивление на лице Сано, он поспешно добавил: — О, не поймите меня превратно, я никогда не благоволил к варварам. Но мне приятно быть с ними. Видите ли, они волей-неволей вынуждены разделять мое общество. Им приходится слушать меня и говорить со мной. Они не могут убежать, увидев меня, или прогнать, как делают другие. — Исино печально вздохнул: — Всю жизнь мне было непросто найти друзей. В детстве мальчишки в храмовой школе сторонились меня или жестоко шутили надо мной. Однажды ночью они вынесли кровать, на которой я спал, на улицу и поставили ее у реки. Проснувшись, я упал в воду и едва не утонул. Изучение голландского языка стало моим спасением. Если бы не варвары, я был бы страшно одинок. А Ян Спаен был добр ко мне. Он рассказывал мне о своих приключениях. Он следовал моим советам по поводу того, как вести себя в этой стране. Я никогда не причинил бы ему зла.

Услышав искренние признания Исино, Сано ощутил жалость к нему. Он и не представлял, как Исино страдает от того, что никому не нравится. Далеко не все неприятные люди осознают, что вызывают антипатию, или не обращают на это внимания. Как печально, что японцу приходится водить дружбу с иностранцами, поскольку соотечественники избегают его.

— Вы могли бы вызывать расположение, если бы вели себя не столь высокомерно и не критиковали всех подряд, — заметил Сано.

Переводчик удивленно заморгал.

— Но ведь я обязан указывать людям, если они что-то делают неправильно, — напыщенно возразил он. При этом Исино кивнул головой, подчеркивая значимость своих слов. — Если они не ценят мои советы, то лишь потому, что слишком чувствительны или горды и не хотят воспользоваться моей высшей мудростью.

— Может, вам не стоит считать свою мудрость высшей, — сказал Сано, понимая, что ему не изменить Исино. Похоже, переводчик обречен оставаться без друзей. — Никто не бывает всегда прав.

— Позволю себе не согласиться — по крайней мере в вашем случае, сёсакан-сама. — Исино самодовольно улыбнулся. — Вам следовало бы прислушаться к моему совету и не слишком сближаться с варварами. Возможно, тогда вы не оказались бы в затруднительном положении.

Обойдя Сано, он вприпрыжку побежал в сторону кладбища. Когда Сано смотрел ему вслед, у него мелькнули мысли о других возможных мотивах поведения Исино. Он допускал, что переводчик, обиженный на тех, кто отвергает его советы и дружбу, просто решил отыграться на Сано, который оказался удобной мишенью. Сано также допускал, что Исино и Охира всего лишь пешки в руках губернатора Нагаи и канцлера Янагисавы.

Или же Исино убийца, пытающийся скрыть свое преступление, подставляя другого человека, способного вывести на чистую воду и уничтожить его?

Сев на коня, Сано поехал в город. День уже перевалил за половину; Киёси имел достаточно времени, чтобы поразмыслить о своем плачевном положении. Возможно, он уже готов рассказать правду о том, почему оказался прошлой ночью в бухте, и дать ответы, которых пока нет у подозреваемых.

Глава 24

— Можете повидать Киёси, если хотите, но не ждите, что он заговорит, — сказал начальник тюрьмы, ведя Сано к заключенному. — Он ни словом ни с кем не обмолвился с тех пор, как его доставили сюда.

Вдоль мрачных коридоров тюрьмы в покрытых грязной штукатуркой стенах утопали обитые железом двери. Из-за них доносились стоны узников, в основном осужденных преступников, ожидающих казни. В воздухе стоял тяжелый запах экскрементов, протухшей еды и рвотной массы. Проходившие мимо тюремщики стучали в двери и приказывали узникам замолчать и вести себя тихо. Сано старался не думать о том, что Хирата и он сам могут в скором времени стать такими же узниками. Он вернет им добрые имена, и Киёси поможет ему в этом.

— Он здесь, — сказал начальник тюрьмы, открывая дверь. — Позовите, когда закончите, и я вас выпущу.

Сано вошел в камеру, и тюремщик запер за ним дверь. Кроме ведра для нечистот, стоявшего в углу, здесь ничего не было. Дождевые капли пролетали мимо единственного окна, прорубленного на уровне потолка, и стучали по черепичной крыше. Перед Киёси, стоявшим на коленях на грязном полу в центре камеры, находился поднос с рисом и солеными овощами. На нем было рваное муслиновое кимоно. Он никак не отреагировал на Сано, который произнес его имя. Сано опустился на корточки напротив юноши, поеживаясь в своем промокшем одеянии. От стен камеры шел пронизывающий холод.

— Киёси! — повторил Сано. — Ты слышишь меня?

Лицо юноши казалось вырезанным из слоновой кости, красивые черты заострились. Он выглядел бледным и совершенно безжизненным. Мертвенность лица усугублялась рассеченной губой и синяком на скуле. Его взгляд был устремлен внутрь; руки неподвижно лежали на коленях ладонями вверх. И все же Сано заметил, что Киёси испытывает боль. Желание заставить его сказать правду уговорами или насилием сменилось сочувствием. Ложь мальчишки привела к тому, что Сано сочли виновным, но также обрекла и его самого на позорную смерть.

— Как ты себя чувствуешь, Киёси? — тихо спросил Сано. — Как к тебе относятся тюремщики?