Читать книгу "Дьявол в маске - Стефани Слоун"

— Посмотрите в его глаза, ваша светлость.

Уилл подошел к жеребцу спереди и внимательно посмотрел в его большие черные глаза. В них светилось любопытство и восторг. Уиллу доводилось слышать о том, что у лошадей глаза добрые, что в них отражается их спокойная открытая натура. Но тут было что-то другое… Сол смотрел на шумную толпу людей и на стоявших у старта лошадей с восторгом и любопытством.

— Вот видите? — тихо спросила Люсинда.

— Черт побери… — пробормотал Уилл себе под нос, отступая на шаг. Интересно, так ли горели у Сола глаза, когда он мчался по улицам Лондона по делам коринфян?

— Не бойтесь, ваша светлость, — сказала вдовствующая герцогиня, любовно похлопывая Сола по шее. — Может, вы и отказали ему в его первой любви, но я абсолютно уверена: к своим новым обязанностям он будет относиться с большим энтузиазмом.

К новым обязанностям? О чем это она, черт побери, болтает?! Уилл уже открыл рот, собираясь спросить, что имела в виду миледи, но тут вся толпа вокруг них оживилась — скаковые лошади выстроились в ряд у старта.

Фурии тотчас ринулись вперед, ловко прокладывая себе путь в толпе с помощью зонтиков. Нортроп же взял свою жену под руку и повел ее безопасным путем к месту у середины бегового круга.

А Сол вдруг принялся бить копытами и восторженно ржать, задрав голову.

— Он слишком возбужден, — сказал Уилл Люсинде, натягивая поводья. — Я не могу подпустить его к толпе. Если хотите, Уэстон или Талбот проводят вас к месту, откуда лучше видно.

Люсинда ничего не ответила. Но потом вдруг ухватилась за седло и сказала:

— Поднимите меня.

— Простите…

— Я не для того проделала такой путь, чтобы пропустить скачки, — ответила она с раздражением. — Идеальное место для наблюдения — на спине этого коня. Ну, помогите же мне. Или я попрошу кого-нибудь из ваших людей…

Уилл обхватил Люсинду за талию и усадил ее в седло. Она какое-то время устраивалась — сидеть по-дамски в мужском седле было не очень-то удобно. Затем, поправив свой редингот, она протянула руку, требуя, чтобы герцог передал ей поводья.

— Нет, ни в коем случае, — решительно заявил Уилл.

Люсинда холодно посмотрела на него и пожала плечами, уступая.

— Что ж, как хочешь.

Тут снова прозвучали рожки, и скачки начались. И казалось, что земля задрожала под копытами пятидесяти лошадей, сорвавшихся с места.

Уилл то и дело посматривал на Люсинду, сидящую верхом на Соле. Но она, поглощенная скачкой, ни разу не взглянула в его сторону.

— У тебя есть фаворит?! — крикнул герцог.

— Номер «четыре», Храброе Сердце, — ответила Люсинда, по-прежнему не глядя на него.

Наблюдая за лошадьми, Уилл сразу увидел Храброе Сердце — огромного гнедого, мчащегося впереди.

— Да, он очень быстрый, — заметил герцог. Храброе Сердце все больше отрывался от остальных лошадей. — Я не ошибусь, если скажу, что он и победит.

Тут Люсинда вдруг восторженно завопила:

— Давай, Храброе Сердце, давай!

Смутившись, тут же зажала себе рот ладонью, но она по-прежнему следила за скачкой. Ее дыхание ускорилось с каждым движением огромного гнедого, и она то и дело потрясала в воздухе кулаками, заражая своим энтузиазмом. Уилл невольно улыбнулся; он прекрасно понимал, что видит ее сейчас такой, какая она была на самом деле.

И ему вдруг страстно захотелось схватить Гаренна обеими руками за горло — и придушить. Но он знал: это будет его последний день в обществе Люсинды. И все начнут осуждать его за то, что покинул Люсинду. Но это он смог бы вынести — ему не привыкать. Ведь его не раз осуждали в светском обществе.

Но сможет ли он прожить без Люсинды? На этот вопрос у него не было ответа.

А лошади уже проходили последний поворот. Вскоре толпа разразилась радостными возгласами. Мужчины хлопали друг друга по спине, а женщины радостно аплодировали.

— Это мой первый выигрыш на Кубке королевы! — воскликнула Люсинда, соскальзывая с седла.

— Простите… — Герцогу показалось, что он ослышался.

Люсинда оправила свой редингот и платье, затем сказала:

— Ваши агенты и их подопечные должны доверять друг другу, верно?

Уилл кивнул:

— Да, конечно. — Он все еще не понимал, куда клонила Люсинда.

— Что ж, прекрасно. Тогда нет опасности в том, что я поделюсь с вами нашими планами. Видите ли, мы с тетями уже некоторое время занимаемся строительством конюшни для разведения лошадей. А Храброе Сердце — отец жеребенка Уинни. — Она широко улыбнулась своим тетушкам. — А теперь, когда Храброе Сердце выиграл право на участие в скачках в Аскоте, цена на жеребенка взлетит.

Уилл начал вспоминать обрывки разговоров, которые слышал в последнее время. И теперь странное замечание Виктории о том, что Сол с энтузиазмом займется каким-то делом, стало понятным.

— Поэтому, ваша светлость, — добавила Люсинда, — нам и понадобился Царь Соломон. — Она снова улыбнулась своим тетям, услышав их радостные возгласы. — И в результате я получила то, чего хотела все это время.

Уилл собрался с силами и заговорил:

— Не хотите же вы сказать…

— Ваша светлость, не думаю, что сегодня даже ваш Царь Соломон смог бы обогнать Храброе Сердце, — перебила его Виктория.

Герцог молча кивнул; сейчас ему было не до споров.

* * *

Дальняя комната в салоне мадам Бофон была совсем крохотной, но красота и комфорт обстановки, без сомнения, возмещали недостаток пространства. Отделенное от магазина роскошными портьерами из бледно-розового бархата, это изысканное помещение было предназначено только для избранных. Тем, кто удостаивался чести находиться здесь, подавали самый лучший китайский чай «Твайнинг» и самые вкусные пирожные, причем все это — под звуки арфы, на которой играла артистка, сидящая в углу уютной комнаты.

Мадам Бофон, чья яркая история могла бы сравниться с историей любого члена королевской фамилии, стояла перед Люсиндой и Амелией, внимательно рассматривая рукав платья из темно-фиолетовой тафты, которое держала одна из ее помощниц.

Поджав губы, она потрогала розетку.

— Non[8], это не подойдет.

Модистка жестом отослала девушку и взяла со стола стопку рисунков.

— Ну почему женщина ее возраста настаивает на таких фривольных деталях? Я этого просто не понимаю.

Амелия склонилась к ней.

— А это, должно быть, для леди… э… я забыла ее имя…

Люсинда с удивлением взглянула на подругу — ее попытку скрыть имя владелицы фиолетового платья едва ли можно было назвать удачной.