Читать книгу "Мы мертвые - Майк Шэкл"

class="p">Засунув его под пояс сзади, она позволила своему пальто упасть поверх него. Она чувствовала нож, когда забиралась на сиденье кучера. Это было приятно — он прижимался к ее пояснице, как будто у нее наконец появилась какая-то сила. И впервые за все время, что она себя помнила, Тиннстра не боялась. Может быть, во мне все-таки есть что-то от моего отца.

25

Дрен

Киесун

Повешение должно было начаться в полдень, и перед Домом Совета собралась толпа, чтобы за этим понаблюдать. Дрен думал, что за последние полгода им всем этого было более чем достаточно, но народ никогда не переставал его разочаровывать.

Он сидел на стене на восточной стороне площади, в двух шагах от виселиц, наблюдая за приготовлениями. Оставалось еще полчаса. Квист и Фалса были с ним, сумка лежала у них под ногами. Квист курил трубку, стараясь держаться как можно хладнокровнее, но девочка выглядела далеко не счастливой.

— Вы думаете, Ханран попытается их спасти? — спросила Фалса, ее голос был полон надежды. Глупый ребенок — она, вероятно, все еще верила в сказки и героев на белых конях. Дрен не потрудился ответить.

Девочка переводила взгляд с Дрена на Квиста и обратно, не желая оставлять эту тему. В конце концов, Квист сжалился над ней:

— Никто не попытается.

— П… почему?

Квист указал на другой угол.

— Посмотри туда, вниз по той улице. Там пара взводов Черепов, которые ждут, когда кто-нибудь достаточно тупой появится и попытается что-нибудь предпринять. — У Фалсы отвисла челюсть, когда она увидела солдат. Затем Квист указал на балкон. — И видишь там, наверху? У Черепов наготове куча арбалетчиков. И ты найдешь еще больше, если захочешь поискать. Может быть, даже одного или двух Избранных. Вряд ли кто-то настолько глуп, чтобы пытаться что-либо противопоставить таким силам.

Фалса подавила рыдание:

— Значит, никто даже не попытается что-нибудь сделать? Эти люди просто умрут?

Дрен вздохнул:

— Ага. Если ты не заметила, мы ведем войну, а в войнах гибнут люди.

— Но они не дрались, — запротестовала Фалса. — Черепа повесят их из-за того, что мы сделали той ночью. Сегодня из-за нас погибнет еще больше людей. Это наша вина.

Разозлившись, Дрен спрыгнул со стены и ударил Фалсу по лицу. Он сказал тихо, но так, чтобы она расслышала каждое слово:

— Это не наша вина. Это вина Эгрила — он к нам вторгся. Это вина старого толстяка Хэстера — он с ними сотрудничал. Это вина Шулка — они оказались чертовски бесполезны и сдались. И это вина этих бедных ублюдков, потому что они тоже ни черта не сделали, чтобы это остановить. Они должны сражаться. Все должны. Мы никогда не выиграем эту войну, если большинство людей просто пожмут плечами и будут делать все, что им скажут, и стонать о том, что жизнь уже не та, как раньше. Если ты решил быть овцой, то не удивляйся, когда окажешься на бойне.

— Н... но... — стала заикаться Фалса.

— Но ничего. Я — волк. Я охочусь и убиваю, — сказал Дрен, ткнув в себя большим пальцем. — Квист тоже гребаный волк. Тебе пора решить, кем собираешься стать ты.

Фалса опустила глаза, ее щеки были красными, как огонь, она избегала смотреть в глаза Дрену, но ему было наплевать. Он приподнял ее подбородок, увидел, как дрожат ее губы, а глаза наполняются кровавыми слезами. Было время, еще до войны, когда у Дрена все еще были родители, когда он был таким же, но не сейчас. На этой гребаной войне не было места слабости. Особенно в его команде. Он сжал руку в кулак, готовый вбить в нее хоть немного здравого смысла, когда Фалса подняла голову.

— Я желаю быть волком, — сказала она.

— Желание тут ни при чем, — прорычал Дрен. — Либо ты такая, либо нет.

Фалса выпятила челюсть и выпрямилась:

— Я одна из вас. Волк.

— Хорошая девочка, — ответил Дрен. Он поцеловал ее в лоб, как обычно целовал его отец. Пусть она почувствует себя желанной. — Если хотя бы еще один человек в этой толпе сегодня разозлится, наблюдая, как вешают невинных людей, и решит сразиться с Эгрилом, значит, никто не погиб напрасно. Нам нужны разгневанные люди. Нам нужно, чтобы их кровь кипела. Нам нужно, чтобы они захотели что-то сделать с этой гребаной армией, захватившей нашу землю. Нам нужно, чтобы они поняли — недостаточно просто пережить еще один гребаный день. Нам нужно, чтобы Эгрил продолжал убивать наших, чтобы у нас было больше солдат. Больше волков. Это единственный способ победить.

Фалса кивнула:

— Теперь я понимаю. Я понимаю.

Дрен взглянул на Квиста, который подмигнул ему в ответ. Этот парень определенно знал, каким будет результат разговора.

Толпа зашевелилась. Эгрилы выводили заключенных. Отряд Черепов расчистил проход к эшафотам. Они стояли плечом к плечу в два ряда, белые доспехи сияли на фоне грязных лохмотьев джиян. От их вида у Дрена всегда все внутри переворачивалось. Он хотел, чтобы эти ублюдки сдохли. Он ухмыльнулся. Скоро.

Затем другие Черепа вывели заключенных. Они были жалкой кучкой — шаркали ногами, волоча за собой цепи, все плакали и всхлипывали, просили и умоляли о пощаде. Если когда-нибудь настанет очередь Дрена, он не доставит этим ублюдкам такого удовольствия. Он уйдет с высоко поднятой головой, чертовски гордый тем, что сделал.

Черепа соорудили всего пять петель, поэтому они выстроили по шесть заключенных за каждой из них.

Затем вышел барабанщик, выбивая та-та-та на свиных шкурах и давая толпе понять, что представление вот-вот начнется. По пятам за ним следовал старик-губернатор, сам лорд Эшлинг, седые волосы зачесаны назад, ястребиный нос задран кверху, как будто его оскорблял запах простых людей. Его длинный черный плащ скрывал руку Рааку у него на заднице.

Дрен плюнул при виде него. Если когда-либо и был кто-то на вершине его списка убийств, то это лорд Эшлинг. Отец всех коллаборационистов. Он продал свой народ и сосал член Эгрила только для того, чтобы сохранить хоть какую-то иллюзию власти. Дрен понятия не имел, как этот человек спал по ночам. Вероятно, зажатый между двумя Черепами, по очереди делающих с ним то, что они хотели, при этом все время улыбаясь и говоря: Спасибо, да, пожалуйста, пожалуйста, сделайте это снова.

Эшлинг был не слишком популярен и среди остальной части публики. Они начали свистеть и шипеть, когда увидели его, и Дрен