Читать книгу "Москва разгульная - Ирина Геннадьевна Сергиевская"

мебель, и наряды, и вина, и закуски. В борделях первой категории комнаты утопали в шелках и зеркалах, а на роскошно одетых девушках сверкали кольца и браслеты, в публичных домах третьего разряда на кровати был лишь соломенный матрас и застиранное рваное одеяло.

Многие юноши из состоятельных семей получали свой первый сексуальный опыт в постели проститутки. Обычно в «веселый дом» к «учительнице» отпрыска приводил его опытный отец или старший брат.

Пленники судьбы:

А. П. Чехов в год окончания гимназии

А.П. Чехова привели в таганрогский бордель его братья – Александр и Николай. Позже писатель вспоминал: «Все тайны любви я познал в 13 лет». Рассуждая об отношениях с женщинами, Чехов не таился: «Роман с приличной дамой – дело канительное, требующее порядочных затрат и нервных издержек. Как минимум, для некоторых манипуляций необходимо приличное местечко. В номере ваша спутница падает духом, дрожит и восклицает: „Ах, Боже мой, что я делаю?! Нет! Нет!“ – писал А. Чехов А.С. Суворину. – Потом ее нужно целый час раздевать… На обратном пути ее лицо имеет такое выражение, будто вы ее изнасиловали, и все время бормочет: „Нет, никогда себе этого не прощу!“».

Сразу вспоминается рассказа Чехова «Дама с собачкой», в котором Елена Сергеевна сокрушается после своего падения: «Я дурная, низкая женщина, я себя презираю и об оправдании не думаю». В реальной жизни писатель, циник и эстет, отказывался жениться, а когда, наконец, решился на брак с актрисой О. Л. Книппер, выдвинул странные условия: «Она должна жить в Москве, а я в деревне, и буду к ней ездить. Счастья, которое продолжается изо дня в день, – я не выдержу».

География чеховских мест в Москве весьма обширна и насчитывает более 70 адресов. Среди улиц, связанных с именем писателя, в том числе и Трубная.

Левушку Толстого подтолкнули во взрослую жизнь так же, как и Чехова, старшие братья. У Толстого их было трое, у Чехова – двое. Сергей Николаевич привез его в порочные палаты и оплатил расходы. Боевое крещение 14-летнего отрока закончилось конфузией: «Я совершил этот акт, потом стоял у кровати женщины и плакал».

Молодость Льва Толстого, будущего великого моралиста, была разгульной и бурной. Он был одержим женщинами, о чем подробно писал в своих юношеских дневниках. Там можно найти такие строчки: «Это уже не темперамент, а привычка разврата. Похоть ужасная, доходящая до физической болезни». Вспоминал он и том, как в юности обольстил горничную своей сестры Гашу. Позже девушку выгнали из дома, и она погибла.

Ухаживая за своей будущей женой Софьей Андреевной, писатель продолжал поддерживать связь с крестьянкой Аксиньей. «Видел мельком Аксинью. Очень хороша… Я влюблен, как никогда в жизни. Нет другой мысли. Мучаюсь. Мне даже страшно становится, как она мне близка…». Позже их общий сын останется жить в усадьбе.

Толстой женился в 34 года, его невесте, умной и невинной Софье Берс, было всего 18 лет. Получив ее согласие, он обязал ее прочитать его интимный личный дневник, во всех подробностях рассказывающий о грязных похождениях его разгульной юности. Невинная девушка потребовала немедленно спалить тетрадку. Толстой дал слово – и… завел тайный дневник, в котором после первой брачной ночи с женой написал: «Не она».

Дмитрий Николаевич Толстой также лишился невинности в доме терпимости. Но в отличии от своего знаменитого брата, произошло это «эпохальное событие» довольно поздно, в двадцать шесть лет. По словам родных, Дмитрий с детства чуждался всяких развлечений, не посещал балы и отказался учиться танцевать. После окончании Казанского университета он тотчас уехал в свое имение, где вел замкнутую и уединенную жизнь. Зимой 1853 года Дмитрий приехал в Москву, где тяжело заболел. Это была – чахотка. Осознав, что жизнь ускользает, застенчивый и тихий человек превратился в разгульного повесу – стал пить, играть в карты, проводить ночи в кабаках и публичных заведениях. Влюбившись свою первую женщину, рябую проститутку Машку, он выкупил ее из борделя и поселил у себя. Но жизнь со спасенной прелестницей не заладилась, и вскоре начались упреки и скандалы. Дмитрий выгонял бедную женщину, потом жалел ее и снова приводил к себе. Во время болезни рябая Маша была при нем неотлучно, пока он не умер в возрасте 29 лет.

В публичных домах лишились невинности Николай Огарев, а также лицеисты Пущин, Дельвиг, Данзас и Пушкин. Молодых повес отвез в знаменитый в Санкт-Петербурге бордель гусарский офицер, кутила и бретер, Петр Каверин. Воспитанные мамзели жили по-царски – в трех этажах; кругом пальмы в кадках, цветы на ломберных столиках, шампанское, рояль для души и мягкие диванчики для услады. Случилось это в предновогодние каникулы 1816 года. Сей романтический визит в «веселый дом» мадам Софьи повеса Пушкин запомнил на всю жизнь, а мадам пожаловалась в полицейский участок на безнравственную и неуемную горячность новобранца Пушкина, «развращавшего ее овечек».

Василий Петрович Боткин критик и публицист

Не отставал от юных повес и молодой литератор, Василий Петрович Боткин. В тридцать лет он влюбился во французскую модистку, а по совместительству женщину легкого поведения, Арманс Рульяр, «живое, милое дитя Парижа». Беззаботная веселость и шалость юной прелестницы сделали свое дело, и московский Базиль решается жениться. Его отец, узнав, что его старший сын хочет жениться на католичке, нищей француженке, да еще с Кузнецкого моста решительно отказал в своем благословении. И в наследстве. Василий, то отдавался предчувствию счастья, то страшился семейной жизни, но, в конце концов, обвенчался. Литератор пытался наставить на истинный путь легкомысленную красотку, повез ее в Европу, дал прочесть роман Жорж Санд… Но духовная жизнь ее совсем не интересовала, ей нужны были только деньги и развлечения. Вскоре они расстались. Василий выгнал ветреную кокотку из дому, заплатив ей немалые отступные.

Валерий Брюсов также лишился невинности с помощью проститутки. На утро он смачно и цинично рассказал о своем первом опыте своим приятелям гимназистам. Ему было 13 лет. Семья в то лето жила на даче, юный Брюсов поехал на скачки и, проиграв все отцовские деньги, решил на дачу не возвращаться. Пошел слоняться по городу, выбрал себе «бульварную фею», привел ее в гостиничный номер, и, откупорив бутылку портвейна, смело вступил во взрослую жизнь. По его словам, «за полное и отчаянное разочарование» он заплатил в этот вечер – целых семь рублей!

В русской литературе проститутка – это всегда романтический образ. Их любили изображать жертвами ненавистного царского режима: Лев Толстой лил слезы над Катюшей Масловой, Федор Достоевский – над Соней Мармеладовой, а