Читать книгу "Синдром Кандинского - Андрей Васильевич Саломатов"

кудияровец. - Куда же ишшо?

- В смысле, на тебя? - все ещё не понимая, что от него требуют, уточнил Зайцев.

- На кого же ишшо? Давай, залазь. Некода мне с тобой балабонить. - Он схватил Алексея за больную руку и так сильно дернул, что едва не вырвал кисть из сустава. Зайцев завопил от боли, едва не потерял сознание, а кудияровец, будто малого ребенка, затащил стояка на себя и быстро пополз. Он буквально летел в кромешной темноте, не задевая стен, словно на амортизаторах плавно покачивая седока. При этом кудияровец не пыхтел, не отдувался и скорее напоминал некий вид индивидуального подземного транспорта, что-то вроде гусеничного самоката. Даже сквозь мокрую одежду окоченевший Алексей чувствовал жар его тела и работу мышц, которые вздувались от напряжения и на доли секунды расслаблялись с точностью железного механизма. Это настолько поразило Алексея, что на время он позабыл о намерении убить кудияровца. Он лежал на широченной плоской спине тихо как мышь, чесал голову и пытался уследить за поворотами, но быстро сбился со счету. Кроме того, Зайцев вдруг ощутил облегчение - по-видимому, кудияровец, сам того не желая, вправил ему вывих кисти. "Ну и здоров же он, - подумал Алексей. - А ведь я до сих пор так и не выяснил, сколько их здесь. Сотня? Тысяча? А может сто тысяч?"

- Эй, как там тебя? - Зайцев легконько постучал перевозчика по плечу. - Слышь, мужик, куда ты меня везешь?

Очевидно, такое фамильярное обращение не понравилось кудияровцу, и он решил проучить стояка. Не предупреждая, он на всем скаку прыгнул в бок и припечатал наездника спиной к стене. Удар оказался настолько сильным, что воздух медвежьим ревом вышел у Алексея из легких.

Пока Зайцев приходил в себя, пока он собирался с духом, копался в кармашке, впереди показался едва заметный свет, такой же оранжево-тусклый и безрадостный, словно исходил он из самой преисподни. С приближением к нему Алексей заторопился. Ему нужно было срочно на что-то решаться, а он все тискал в ладони хлипкий сувенирный ножик и с отчаянием думал о том, что на самом деле не в состонии полоснуть кудияровца по горлу. Удерживал его даже не страх быть пойманным и не месть подземных жителей за смерть своего соплеменника. Зайцев понял, что не в силах преодолеть в себе запрет на убийство себе подобного. "Это же очень просто, - мысленно уговаривал себя Алексей. - Ведь он-то заколет меня, распотрошит как свинью и не поморщится. Он-то сможет! Это говорящее животное сможет! Эта мразь! Почему же я-то..?"

Как Зайцев не распалял себя, как не уговаривал, он не решился на убийство. Алексей вдруг почувствовал себя совершенно обессиленным, разжал пальцы и выронил нож. Сразу после этого кудияровец повернул влево, и они "въехали" в просторную по здешним меркам пещеру с более высоким потолком, в которой горели с десяток масляных светильников. Коптилки располагались по кругу на невысоких глиняных тумбах, и после долгого пребывания в кромешной тьме, эти несколько жалких язычков пламени показались Зайцеву праздничной иллюминацией.

В середине у стены, прямо напротив входа возвышалось что-то вроде языческого алтаря. На нем Алексей успел разглядеть несколько грязных, разноцветных лоскутков ткани, перевязанные пучки засохших растений, жестяную коробку из-под автоматных патронов и что-то ярко блеснувшее небольшой осколок стекла или зеркала. Посреди культовой пещеры на полу крестообразно лежали два тяжелых, грубо отесанных бруса. Они были крепко связаны между собой травяной бечевой, и Зайцев мгновенно догадался об их назначении. По обеим сторонам поперечной перекладины имелись петли, как Зайцев мгновенно сообразил, для рук. Такая же петля, но побольше была и на вертикальном брусе. "Крест, - подумал он и, холодея от ужаса, мысленно поправился: - Мой крест. Потому что не убил."

Кудияровец остановился, бесцеремонно сбросил седока на пол, задом попятился к выходу и крикнул:

- Пашка, пригляди. А то ишшо уползет.

Только сейчас Алексей сумел разглядеть своего "благодетеля". Это был лобастый здоровенный мужичина с плечами настолько широкими, что выползая из пещеры, он задевал обе стенки прохода. Свирепая рожа варвара была так иссечена шрамами и морщинами, что больше напоминала поверхность такыра, нежели человеческое лицо. Удивило Зайцева и то, что у этого громилы имелись обе руки, при виде которых у Алексея от страха засосало под ложечкой. Они были черными от въевшейся в кожу многолетней грязи, с негнущимися скрюченными пальцами, мощные, словно паровозные рычаги и, как у всех кудияровцев, с широченными наростами на локтях.

В одно мгновение кудияровец бесшумно исчез в тоннеле, и сколько Алексей не вглядывался в темноту, ни его, ни приставленного к нему Пашку, так и не увидел. Зато он получил наконец возможность осмотреть кисть правой руки. Она немного припухла в суставе и на неё пока нельзя было опираться, но в общем боль почти прошла.

Зайцев давно огадался, куда его приволок спаситель. Разглядывать в святилище было особо нечего, да у него и не было никакого желания. Он понимал, что его судьбу уже решили, правда, не знал, какая участь ему уготована, а думать о худшем не желал. Успокаивало его то, что Мишка-дурачок тоже когда-то был стояком и остался живым. Вспомнил Алексей и слова Таньки, которая вполне искренне убеждала его в миролюбии кудияровцев.

- Эй! - крикнул Зайцев в темноту и приблизился к выходу. Он не знал, что представляет собой его тюремщик, а потому не торопился выползать. Но Алексей так же не знал и сколько ему отпущено времени и в его голосе явно звучала нетерпение. - Пашка, ты где? Пока их нет, давай договоримся. У меня к тебе деловое предложение. Слышишь, Пашка? Я богатый человек. Очень богатый! - Зайцев снова избрал эту тактику, потому что понятия не имел, чем ещё можно соблазнить людей, у которых из имущества имелись лишь хламида, подстилка, да пару примитивных плошек - для картошки и самогонки. В голове у него вертелось: "собаке надо предлагать мясо, корове - сено". - Я могу сделать тебя таким же богатым! - торопливо искушал он охранника. - Слышишь! Где ты?

Алексей высунул голову из пещеры и тут же сбоку получил по губам. Удар был не очень сильный, но хлесткий, а главное, неожиданный.

Зайцев отпрыгнул вглубь святилища и обиженно крикнул:

- Свинья! Подонок! Ох, ребята, когда я выберусь отсюда, вы у меня попрыгаете! Ну, я вам устрою! Я столько наведу сюда