Читать книгу "Мистификация - Джозефина Тэй"

Лошади, выступавшие под вторым и третьим номерами, вообще прыгали, как Бог на душу положит.

— Номер четвертый, на ринг! — На старт выехала Пегги верхом на Райдинге Лайте. На ней был новый костюм: табачного цвета сюртук, пожалуй, чересчур тесный в талии, и бежевые бриджи, пожалуй, немного бледноватые, но выглядела она на караковом жеребце изысканно и умело с ним управлялась. Вернее ей и не нужно было с ним управляться. Она просто сидела в седле, а Райдинг Лайт делал все, что нужно сам. Он великолепно брал препятствия, безо всякого усилия, казалось, взлетая в воздух, поджимая задние ноги, как кошка, и плавно опускаясь по другую сторону. Его выступление было безупречным.

— Номер пятый, на ринг! — провозгласил мегафон.

Пятый номер был Роджер Клинт на своем кауром жеребце в белых чулках.

— Знаешь, как он его назвал? — сказала Беатриса. — Белый чулок.

— Некрасивый жеребец, — отозвался Брет. — Такое впечатление, точно он попал ногами в корыто с известкой.

— Но прыгает он неплохо.

Прыгал жеребец неплохо, но боялся воды.

— Бедный Роджер, — со смехом сказала Беатриса, глядя, как его жеребец уперся всеми четырьмя ногами перед ямой с водой.

— Роджер гонял его дома через прудик для уток, чтобы приучить к воде, и вот полюбуйтесь, пожалуйста!

Белый чулок продолжал упираться, и Роджеру пришлось увести его с ринга. Публика похлопала ему в знак сочувствия.

Номера шестой и седьмой тоже не смогли взять ни по одному препятствию.

Восьмым был Саймон на Тимбере.

Вороной жеребец вышел на ринг с точно таким же самодовольным видом, как и в день приезда Брета в Лачет, когда конюх вывел его из денника во двор. Увидев барьеры, он начал возбужденно прядать ушами. Саймон послал его в галоп и они приблизились к первому препятствию. Даже издалека, с трибуны, Брету было видно, как легко и плавно взял его жеребец. Эта легкость ошеломила его еще в тот первый день в Лачете. Вороной плавно взмыл в воздух и плавно опустился по другую сторону препятствия.

Трибуна ахнула, восхитившись почти кошачьей грацией лошади. На Брета не меньшее впечатление произвела посадка Саймона, который, казалось, слился с лошадью воедино. Да, конечно, на Тимбере следовало выступать Саймону. Самому Брету и за сто лет не достичь такого совершенства. Зрители, затаив дыхание, смотрели, как вороной уверенно берет одно препятствие за другим. Неужели этот красавец все-таки где-нибудь ошибется? Впереди у него была яма с водой. На трибунах стало так тихо, что можно было расслышать голос продавца газет, выкрикивающего последние новости у главного входа. Когда Тимбер четко приземлился с другой стороны ямы, трибуна вздохнула, как один человек. Нет, лошадь не обманула их ожиданий: лучше взять это препятствие было просто невозможно.

Оцепенев от восторга, публика взорвалась громом аплодисментов с запозданием, когда Саймон уже выезжал с ринга.

Саймон был последним в конкуре, и после него участники пошли по второму кругу.

Элеонора опять появилась верхом на Скапе, и на этот раз, призвав на помощь грозный голос и шпоры, сумела заставить кобылу прыгать с нужного расстояния. Тем самым она, хотя бы отчасти, вернула себе самоуважение. Зрители, которые отлично понимали, в чем было ее затруднение в первом круге и чего она сумела добиться во втором, от души ей похлопали.

Второй номер проскакал по кругу без руля и без ветрил, но сумел взять все препятствия. Номер третий вел себя так же необузданно, но всех препятствий взять не смог. Затем на ринге появилась Пегги, лицо ее все еще светилось счастьем после успеха в первом заезде.

И на этот раз у нее хватило ума не мешать Райдингу Лайту делать свое дело. Жеребец оттолкнулся сильными задними ногами, перелетел через первое препятствие и с уверенным видом поскакал ко второму. Казалось, он может так прыгать до вечера. Ему, по-видимому, не требовалось для этого никаких усилий, поэтому и смотреть на него было даже немного скучновато. Всем было очевидно, что караковый жеребец опять без труда возьмет все препятствия. Он безошибочно рассчитывал расстояние для прыжка. Ему ни разу не пришлось укоротить шаг, чтобы оказаться в нужной точке для отталкивания. Казалось, что в нем сидит счетное устройство. Он перепрыгивал через заборы и канавы с такой легкостью, словно это были невысокие барьерчики. Сейчас он приближался к глухой стене, и все с интересом ждали — неужели он и ее возьмет с ходу, как маленький барьерчик?

И тут раздался барабанный бой, и в воротах показался духовой оркестр Бьюреса, который по традиции давал концерт в перерыве между скачками. Райдинг Лайт вопросительно повел ушами: что это? На секунду он отвлекся от препятствий. Но вдруг увидел прямо перед собой стену, и в панике запрядал ушами. Он укоротил шаг, пытаясь занять нужное положение для отталкивания, но не рассчитал. Прыгая, он резко вскинул круп, чтобы не задеть за стену задними ногами. Но при этом он зацепил ее копытом правой передней ноги. Одна плашка сдвинулась с места, секунду покачалась и упала на землю.

Толпа сочувственно ахнула, а Пегги оглянулась, чтобы посмотреть, что случилось. Она увидела выемку на верхней кромке стены, но это не смутило ее. Она похлопала лошадь по шее и направила ее к следующему препятствию.

— Молодец, Пегги, — проговорила Беатриса.

Духовой оркестр теперь уже играл на полную мощь своих инструментов, но Райдинг Лайт больше не обращал на него внимания: оркестры ему были не в новинку. Они не раз сопровождали его выступление. Он опять принялся спокойно брать одно препятствие за другим и под конец с таким запасом перепрыгнул канаву с водой, что толпа ахнула от восторга.

— Саймону ее не опередить, — сказала Беатриса. — То, что Тимбер не сделал ни одной ошибки в первом круге — это само по себе чудо.

Белые чулки жеребца Роджера Клинта с веселой готовностью замелькали по кругу и остановились как вкопанные перед живой изгородью, за которой была канава с водой. Жеребец как бы задумался, не решаясь на последний трудный прыжок. Клинт ласково его уговаривал, но тот не поддавался на уговоры. «Знаю я, что за этими кустиками, — казалось, говорил он, — и мне это совсем не нравится». Но потом — как это часто случается с лошадьми — неожиданно и без видимой причины передумал и поскакал к препятствию. Роджер мягко его направлял, и жеребец мчался к канаве, по-видимому, решившись взять препятствие или умереть. Но в последнюю секунду он так же неожиданно струсил, уперся передними ногами и проехал на них, пока не сунулся мордой в кусты.

Зрители расхохотались, и Роджер Клинт, которого инерция бросила на шею жеребца, тоже. Он сполз назад в седло, послал жеребца в обход живой изгороди и дал ему подойти поближе к воде и внимательно оглядеть канаву. Затем поехал с ним на другой конец ринга и повернул его мордой в нужном направлении. «Ну ладно, раз уж ты пристал», — казалось, сказал про себя жеребец, ринулся вперед и с огромным запасом перепрыгнул канаву.

Зрители весело захохотали, а на загорелом лице Клинта сверкнула белозубая улыбка. Он поднял шляпу и уехал с ринга весьма довольный собой: все-таки ему удалось, притворившись, что он не видит сурового взгляда судьи, который готовился снять его с ринга, заставить жеребца взять ненавистное препятствие.