Читать книгу "Свои чужие люди - Марина Болдова"

– А мы привезли письма Виктории к Никольскому, – вставил Беркутов. – Из них мы и узнали о рождении у дочери Виктории Маргариты ребенка, впоследствии отнятого у нее матерью и переданного Никольскому.

– Вот его я и искала по ночам в образе самой Марго, – добавила Аля.

– Итак, обработав дневники Маргариты и Марты, переписку Никольского и Виктории Фальк, информацию из снов Али и учитывая мою поездку в Германию, можно сказать следующее.

Виктория Фальк вышла замуж за юриста Александра Борна, не зная о его наследственной болезни. В 1896 году у них родились близнецы – Ян и Маргарита. Видимо, болезнь не давала о себе знать долго, и поэтому Александр молчал. Но неожиданно, когда детям было уже по четырнадцать лет, он кончает жизнь самоубийством. Наверное, Виктория все же узнала, почему он это сделал. Потому что она, пусть это и наивно с ее стороны, отказывается от фамилии мужа и переписывает детей как Яна и Маргариту Фальк. Но тут ее настигает новая беда – Маргарита беременна, а ей нет и шестнадцати. Мы так и не знаем от кого.

– Знаем, – вздохнула Аля, – Маргарита родила ребенка от Яна. Я сейчас удивляюсь, что не догадалась об этом раньше, когда Ядвига погружала меня в прошлое Марго. Будучи ею, я знала, что влюблена в брата, влюблена как в мужчину.

– Но дети от таких связей редко рождаются нормальными, – потрясенно сказала Галина.

– Видимо, это тот редкий случай, когда все обошлось и девочка выросла вполне здоровой. Не забывайте, что она воспитывалась и наблюдалась хорошим врачом, Никольским.

– А Ян? Ян знал, что стал отцом? – Галина все еще не могла прийти в себя от потрясения.

– Нет. Виктория, как только догадалась о положении Марго, тут же отправила его на учебу в лицей. Возможно, Марго призналась матери, что имела отношения только с братом. И та поспешила его увезти из дома, понимая, что так легче будет избежать скандала.

– Итак, девочка родилась, и Виктория отвезла ее в Заречье, в больницу, построенную на ее деньги. И Никольский, который, даже будучи женат на другой, любил ее, согласился ей помочь. Думаю, роды принимал тоже он, – продолжил Карташов. – Марго после родов впала в депрессию: Яна рядом не было, дочь отобрали. Мать ее никуда из комнаты не выпускала, и Марго, видимо, толком не оправившейся от родов, становилось все хуже и хуже.

– Она сходила с ума. Это я тоже ощущала, будучи ею, – перебила Аля.

– Но она прожила взаперти еще четыре года.

– Как же Ян не знал об этом?

– Когда он приезжал на каникулы, то видел только то, что сестра очень больна. О ее беременности и родах ему не говорили. Не знала об этом и будущая его жена, мать Эмилии Марта. А Роза в это время жила в Заречье, называя Никольского отцом.

Марго умерла в июле, а Виктория в августе 1916 года. Ян женился на Марте. Я думаю, что Виктория, умирая, все же рассказала Яну о болезни, которая могла достаться тому в наследство от отца. И он, когда почувствовал, что заболевает, оставил Марту с ребенком в России и уехал. Он не от революции бежал, а от семьи, просто так совпало.

– Выходит, Эмилия знала о рождении девочки у сестры отца? И что девочка рождена от него?

– Да. Но узнала она это недавно, когда открыла один из тайников. Зачем Марта сохранила эти письма Никольского к своей свекрови, одному Богу известно. Но могу предположить, что ценности закладывались в разные комнаты в разное время. То есть спрятала письма еще Виктория. Вместе со своими украшениями. А Марта в ее «захоронку» и не лазила. Сначала было без надобности, а потом квартиру заселили чужими людьми и тайники стали недоступны.

– Подождите, а тайник в моей комнате? В нем были дневники Марго. И никаких ценностей!

– Аля, мне кажется, это не тайник. Это так, девичий секрет. Потому что к другим тайникам подобраться не так уж и просто. Эмилия при жизни показала мне те, которые открыла, – сказал Беркутов. – Там довольно сложная конструкция.

– И?

– И нужно ждать гостя. Того, кто тоже в курсе, что в этой квартире припрятаны ценности.

– И кто же это может быть?

– Сергей Сергеич, так где у вас там координаты Никольского Андрея Сергеевича?

Глава 55

Первое время было не по себе. Страшно было даже. Не спал, урывками проваливаясь в усталую черноту. И в снах беспокойных тоже было страшно. Рука немела. Та рука, в которой он держал этот ключ. И зачем он его после всего домой принес, да еще и не спрятал толком: валялся он, окровавленный, в ящике его письменного стола. Письменного стола его деда.

…Он хорошо помнил деда, любил, хотя тот и не баловал его своим вниманием. А ему так хотелось быть все время рядом с ним. Дед был герой, военврач, прошел всю войну. Для внука он был недосягаем, проводя все свое время за письменным столом. Бабушка говорила, что тот пишет учебник и это очень важно. А ему, внуку, был не нужен этот учебник, ему нужен был дед.

Так он и рос рядом с бабушкой Катей. Совсем ее не боялся, не слушался: видел, как ею командует дед. И она, словно солдат, все исполняет. И он, хоть и малолетний был, тоже пытался ею командовать. А она все прощала ему, с улыбкой, не обижаясь, прощала.

Когда они ушли один за другим, он, студент первого курса университета, плакал как ребенок. Сначала умер дед, а через полгода – бабушка Катя. Им было по девяносто четыре года.

Родители у него были чисто теоретически. Видел их он один раз в два года, когда они приезжали с очередной великой стройки в Кении, Зимбабве или Камеруне. У него даже не было того, что называют семейным портретом, только несколько любительских фотографий на фоне незаконченных сооружений. Отец – в белом костюме и каске – и мать – в белом халате около палатки с красным крестом. Потом отец с матерью разошлись, он даже не понял, в какое время это случилось. Мать осталась с новым мужем в Каире, а отец вдруг свалился на голову уже женатому сыну. Шли смутные девяностые, отец еще был полон сил, но неожиданно быстро стух, поняв, что строителей и без него хватает, а больше делать он ничего не умеет.

Зато подрастающему в семье его сына мальцу он может стать нянькой. Жена обрадовалась, скинула ребенка на тестя и вышла на работу.

Не хватало ему самому в детстве общения с дедом, так его сын получил все сполна. Закон сохранения!

Только отношения у него с отцом так и не сложились. Уже умирая, тот рассказал ему о себе всю правду…

И вот он теперь из-за этой правды убил человека…

Он все про них узнал, про неожиданных жильцов этой квартиры. Только не понял он смысла этой благотворительности. Одно объяснение – совсем спятила старушка. Нужно было еще при ее жизни этот оставшийся тайник вскрыть, так нет же, дожидался, пока по справедливости все ему принадлежать будет. Так сказать, по наследству.

Если бы отец ему все рассказал раньше! Не понимает он его, до сих пор не понимает! Упустить такие деньги! Ладно, квартиру саму невозможно законно получить, но то, что в ней спрятано, – их по праву!