Читать книгу "Чернобыль. Обитель зла - Виктор Володин"

– Вроде бы, вся Зона такая, – заметил я.

– Ага, с разбегу! Такая да не такая. В Зоне ты хоть что-то просчитать можешь. А в Логове – и близко никакие расчеты не стояли. Такое чувство, что тамошние гады просто кочуют по местности и охотятся на все живое, что заползает на их территорию. Почти на все. Насколько мы успели разобраться, мелкую живность не трогают. Чем-то она их не устраивает. Так вот, твари из Логова умеют принимать облик человека. Причем, копирование такое, что закачаешься. Мы и заподозрили, что в облике человека твари могут выходить из Зоны и выносить стекляшки барыгам. Иначе не объяснить, почему так много камней попадает на Большую Землю. Мы и взяли Логово под надзор – аккуратно, издали, с нескольких точек, чтобы подробно разглядеть, если оттуда выйдет кто-то непроясненный. Вчера вечером – вышел. Вроде сталкер. Но наблюдатели точно знают, что в последние три дня ни одна сволочь из сталкеров внутрь не ходила. Наша команда ему на хвост тут же села – и довела прямо до барыги. Причем тут картина стала еще яснее. То лик по ночам не работает – это все, кто ходит в Зону из Ленинского, знают, как дважды два. А этот тип приперся ночью и вызвал-таки барыгу. Вопрос: чем эту сволочь среди ночи можно из хаты вытянуть? Только большим лавэ, ясен пень!

Наши ребята, короче, решили подобраться поближе. А у этого урода, оказывается, слух, как у кошки. Пришлось стрелять, чтобы не ушел. А он, пидор гнойный, не один был – еще штук тридцать с собой на хвосте привел. Видимо, как прикрытие. Наши ребята закрылись в коттедже, отстреливались, как могли. Но от гадов из Логова так просто не отобьешься. Их пуля берет с очень большим трудом, а прочего оружия было маловато.

Хрыч замолчал. Трясущимися руками достав пачку сигарет, он предложил мне угоститься и закурил сам, одной затяжкой спалив сигарету до половины.

– Ворвались они в коттедж, короче говоря. Приняли человеческий облик – и давай там орудовать. Наш командир только успел в итоге по рации передать, что никого наружу выпускать нельзя. И верить тоже никому нельзя – вплоть до него. В итоге – сам видишь. По нам оттуда лупят, мы по ним. И внутри коттеджа, насколько можно понять, стрельба идет. Полный абзац, короче говоря.

– Что будете делать?

– А что делать? Ты сможешь разобраться, кто из них человек, а кто – нет?

– Нет, не могу. И вряд ли кто-то сможет без лабораторного исследования. Они копируют человека на клеточном уровне.

Хрыч развел руками:

– Вот видишь! Поэтому придется сделать так, чтобы из коттеджа наружу не вышел вообще никто.

Говорил он жестко, но по глазам было видно, какими усилиями ему это дается. Его можно было понять – в доме были его товарищи. И раз уж твари копируют внешний облик людей, то вполне может статься, что Лубнин увидит на мушке тех, с кем еще недавно вместе курил, разговаривал, пил пиво. Черт, а я бы не хотел оказаться на его месте.

Подошел Марченко. Я отметил, что на лице у полковника нет традиционного выражения надменного превосходства. Видимо ситуация и его вышибла из колеи.

– Теперь понял, что у нас тут творится?

– Понял. Хреновая ситуация.

– В доме стрельба стихла. Видимо, все кончено. Антон, что скажешь?

Лубнин провел ладонями по лицу.

– Блин, а что я могу сказать? Сейчас вынесем все это к чертовой матери! Только, полковник, я тебя прошу – не суй туда своих людей. Там наши ребята дрались и полегли. Мы имеем право разобраться сами.

Марченко кивнул.

– Хорошо. Только будьте осторожны.

– Да уж, постараемся, – ответил Лубнин.

Я тронул Антона за плечо.

– Не возражаешь, если я присоединюсь?

Хрыч немного подумал, а потом передернул плечами, выражая неодобрение моему решению. Но вслух сказал:

– Если очень неймется – присоединяйся. Только переоденься – кажется, там будет жарко.

Марченко жестом предложил следовать за ним. Мы отошли в сторону, и он спросил:

– Ты точно хочешь в это влезть?

– Мне сегодня идти в Чертово Логово, – ответил я.

– Ну смотри, это твое решение. Сейчас выдадим тебе бронежилет и что-нибудь посерьезнее этой пукалки, – он пренебрежительно ткнул пальцем в ПП-90.

Минут через пять мне вручили АКМ, каску и бронежилет. Я переоделся, посетовав на то, что приперся не в походной одежде, а в джинсах и куртке. Практика показывала, что обычно одежду после такого испытания приходится выкидывать.

Хрыч привел к коттеджу не меньше сотни бойцов «Долга» – язык не поворачивался назвать сталкерами этих ребят. Суровые, вооруженные до зубов, с военной выправкой, они казались скорее отрядом специального назначения, чем исследователями Зоны. Хотя, какие там исследователи, если по совести? «Должники» были ее врагами и уничтожителями.

Хрыч мельком глянул на меня и сказал:

– Ты только вперед особо не суйся, сделай милость. А то всякое бывает. Отвечай потом за то, что погубили ценного кадра.

– Не переживай, Хрыч. Нас тоже кое-чему учат. Но за предупреждение спасибо. Я и так не собирался идти в авангарде.

– Короче, держись около меня, – сказал Лубнин.

Он в последний раз пробежал глазами по своим бойцам – и дал отмашку. Отряд развалился на несколько частей. Первая группа приблизилась к забору. Грохнули выстрелы из подствольных гранатометов, и окна фасада, обращенного к нам, расцвели тусклыми оранжевыми вспышками. Из дома раздалось разноголосое завывание. Новый залп – со второго этажа вниз упал живой факел. Упал, вскочил на ноги, с визгом пробежал несколько метров в сторону ворот – и свалился, срезанный автоматными очередями.

– Вали зажигательными! – прогремел над полем сражения голос Лубнина. Я подивился его луженой глотке. Хотя, может быть, в армии и в «Долге» этому специально учат?

Гранатометы харкнули смертью из своих круглых пастей. Дымные следы летящих снарядов, прочертив пологие дуги в воздухе, скрылись в темных провалах окон. Там снова полыхнуло, но теперь зарево не угасало, а наоборот – становилось все ярче и злее, и вместе с этим заревом нарастал вой внутри коттеджа.

– Добавить огоньку! – прохрипел Лубнин.

И в эту секунду внутри дома рвануло так, что у меня заложило уши. Из самого левого окна второго этажа вырвались вперемешку с пламенем обломки досок, камни и куски того, что только что было живой плотью. Горячая ударная волна толкнула в лицо, по каске щелкнул небольшой осколок.

– Отойти подальше! – ревел Лубнин. – Там у барыги, небось, боеприпасов до хрена!

Огонь разгорался. Вопли тварей доносившиеся изнутри постройки, становились невыносимыми. Монстры оказались в ловушке, и выхода для них, кажется, не осталось. С одной стороны было пламя, а с другой – оцепление, ощетинившееся оружием.

Твари решили пойти на прорыв. Это было уже безусловным жестом отчаяния – их осталось едва ли с десяток, израненных, задушенных дымом, оглушенных. Последнее, что у них получилось организованно – это спрыгнуть на землю. А потом «должники» врезали по ним всей огневой мощью.