Читать книгу "Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил - Брайан Стивенсон"

Я вызвал на трибуну Клэя Каста. Этот белый механик показал, что грузовик Макмиллиана не был лоурайдером в ноябре 1986 года, когда была убита Ронда Моррисон. Каст вел рабочий журнал и отчетливо помнил, что переделывал подвеску грузовика Уолтера в мае 1987 года – более чем через полгода после того дня, когда Хукс и Хайтауэр, по их утверждениям, видели грузовик-лоурайдер у химчистки. Мы завершили тот день показаниями Вудро Икнера, полицейского из Монровилля, который засвидетельствовал, что он прибыл на место преступления первым, и что тело Ронды Моррисон находилось не там, где оно якобы находилось согласно показаниям Майерса. Икнер сказал, что из проведенного им осмотра места убийства явствовало: Моррисон была застрелена в спину после борьбы, которая началась в туалете и закончилась в задней части химчистки, где и было обнаружено тело. Описание Икнера противоречило утверждению, сделанному Майерсом на суде, когда он сказал, что увидел Моррисон рядом с передней стойкой администратора. Что еще важнее, Икнер показал, что Пирсон, прокурор по этому делу, потребовал засвидетельствовать, что тело Моррисон протащили от стойки через помещение химчистки до того места, где оно было найдено. Икнер негодовал, стоя на трибуне свидетелей и вспоминая этот разговор. Он знал, что подобные показания будут фальшивкой, и сказал прокурорам, что отказывается лгать. Вскоре после этого он был уволен из полицейского департамента.

Слушания о допустимости доказательств, как и судебные слушания с участием присяжных, бывают изматывающими. Я провел прямой допрос всех свидетелей и сильно удивился, когда понял, что уже пять часов вечера. Слушание проходило удачно. Я был взволнован и воодушевлен тем, что смог наконец изложить все доказательства невиновности Уолтера. Я то и дело посматривал на судью Нортона, чтобы убедиться, что он по-прежнему вовлечен в процесс, и мне казалось, что происходящее произвело на него нужное впечатление. Я полагал, озабоченное выражение его лица – свидетельство непонимания, что ему делать в свете этих новых доказательств, и счел растерянность и тревогу судьи реальным шагом вперед.

Все свидетели, которых мы вызвали в первый день, были белыми, и ни у одного из них не было никаких обязательств перед Уолтером Макмиллианом. Похоже, судья Нортон этого не ожидал. Когда Клэй Каст признал, что грузовик, который свидетели штата описали как лоурайдер, был модифицирован лишь через семь месяцев после того, как свершилось преступление, судья лихорадочно строчил заметки, и складки обеспокоенности на его лице стали еще глубже. Когда Вудро Икнер объявил, что его уволили за попытку быть честным в отношении доказательств против Макмиллиана, судья, казалось, был потрясен. Это первое из представленных нами доказательств, которое предполагало, что люди из правоохранительных органов настолько сосредоточились на стараниях посадить Уолтера, что были готовы игнорировать или даже скрывать доказательства, противоречащие их версии.

Когда Вудро Икнер завершил давать показания, день уже клонился к вечеру. Судья взглянул на часы и объявил об окончании сегодняшних слушаний. Я был готов продолжать – пусть даже до полуночи, если потребуется, – но понимал, что этому не бывать. Я подошел к Уолтеру.

– Нам сейчас придется прерваться? – встревоженно спросил он.

– Да, но мы просто начнем с того самого места, где остановились, и продолжим завтра утром. – Я улыбнулся ему и был доволен, когда он ответил мне улыбкой.

Уолтер смотрел на меня с волнением.

– Приятель, не могу передать, что я сейчас чувствую! Все это время я ждал правды – и не слышал ничего, кроме лжи. Но сейчас я чувствую… что-то невероятное. Я просто…

Тут подошел помощник шерифа в форме и прервал нас:

– Нам нужно отвести его в камеру. Вам придется продолжить разговор там.

Выражение лица у этого белого мужчины средних лет казалось раздраженным. Я не стал заострять на этом внимание и сказал Уолтеру, что подойду к нему позже.

Когда люди выходили из зала, стало заметно, что надежды родственников Уолтера растут прямо на глазах. Они подходили ко мне и крепко обнимали. Сестра Уолтера Армелия, его жена Минни и племянник Джайлс – все они взволнованно обсуждали представленные нами доказательства.

Когда мы вернулись в гостиницу, Майкл тоже был полон воодушевления:

– Чепмену следовало бы просто позвонить тебе и сказать, что он хочет снять обвинения с Уолтера и отпустить его домой!

– Давай не будем ждать этого звонка затаив дыхание, – полушутливо ответил я.

Когда мы выходили из зала суда, Чепмен казался встревоженным. У меня все еще оставалась некоторая надежда, что он изменит свою позицию и даже поможет нам, но мы ни в коем случае не могли строить на этом свои планы.

На следующее утро я прибыл в суд пораньше, чтобы навестить Уолтера в его подвальной камере перед тем, как начнется слушание. Поднимаясь по лестнице, я растерялся при виде целой толпы чернокожих в фойе снаружи зала заседаний. Вот-вот должно было начаться слушание. Я подошел к Армелии, которая сидела вместе с другими в фойе, и она подняла на меня встревоженный взгляд.

– Что случилось? – спросил я. – Почему вы не в зале?

Если вчера в суд пришла огромная толпа, то сегодняшнее слушание собрало еще больше людей. Среди них были несколько представителей духовенства и пожилые афроамериканцы, которых я никогда прежде не видел.

– Они нас не впускают, мистер Стивенсон, – пожаловалась Армелия.

– В каком смысле – они вас не пускают?

– Мы пытались войти в зал раньше, а нам сказали, что мы не можем туда войти.

Молодой мужчина в форме помощника шерифа стоял перед входом в зал суда. Я подошел к нему, и он поднял перед собой руку, останавливая меня.

Скамьи, которые вчера заполняли сторонники Уолтера, были теперь в основном заняты пожилыми белыми. Это явно были люди, поддерживавшие Моррисонов и сторону обвинения. Это меня взбесило.

– Я хочу войти в зал суда.

– Вы не можете войти.

– Что вы имеете в виду, говоря, что я не могу войти? На сегодня назначено слушание, и мне нужно войти внутрь.

– Прошу прощения, сэр, вы не можете войти в зал суда.

– Почему это? – поинтересовался я.

Он продолжал стоять молча. Ничего не дождавшись, я добавил:

– Я адвокат защиты. Думаю, у меня должно быть право войти в зал суда.

Он пристально смотрел на меня, явно озадаченный.

– Э-э, не знаю… Я должен пойти проверить.

Мужчина исчез за дверью. Через пару секунд вернулся и нерешительно улыбнулся мне:

– Э-э, вы можете войти.

Я протиснулся мимо него, открыл дверь и увидел, что вид зала суда разительно изменился. Внутри, сразу за дверью, установили массивный металлодетектор, по другую сторону его сидела здоровенная немецкая овчарка, которую держал на поводке полицейский. Зал был уже наполовину полон. Скамьи, которые вчера заполняли сторонники Уолтера, были теперь в основном заняты пожилыми белыми. Это явно были люди, поддерживавшие Моррисонов и сторону обвинения. Чепмен и Валеска уже сидели за столом обвинения, делая вид, что ничего особенного не происходит. Это меня взбесило.