Читать книгу "Зимний излом. Том 1. Из глубин - Вера Камша"

– Мама? – В голубых глазищах намертво засели слезы. – Ты уже вернулась?

– Конечно, – затараторила Луиза, – ты не представляешь, какие славные у нас будут комнаты. Особенно ваша с Айрис, такая веселенькая, стены – розовые, с разводами, занавеси голубые, с птичками... Даже странно, ведь Карла Оллар – аббатиса, хоть и олларианская, а любит все яркое...

Если кто за занавеской и прятался, уши у него немедленно завяли, хотя подслушивать сейчас некому. Слуги возятся в новых комнатах, Одетта с Феншо убрались, а девица Окделл не догадается.

– Где Айрис?

– У Ее Величества... Мы читали «Житие святого Адриана», но Ее Величество сказала, что я охрипла, и позвала Айрис, а мне велела выпить медовой воды.

– Ты выпила?

– Нет, я не хочу...

– Иди и немедленно выпей, ты и в самом деле хрипишь.

Убежала... С горлом у дочки все в порядке, а вот сердчишко болит. Луиза нюхнула лилии, нечаянно дернув занавеску: никого, вот и чудненько. Пойдем и послушаем «Житие святого Адриана» в исполнении дочери «святого Эгмонта».

3

Она успела вовремя. В том смысле, что ничего не пропустила, кроме истории Цезаря Марикьяре, которому до святости было еще куда как далеко. По крайней мере, на тех страницах, до которых добралась чтица.

«...узнав об этом, прославленный Борраска приказал отступить за реку Горус, – бубнила Айрис, – но вариты переправились выше по течению, их было много, и они были злы...»

Эту историю Луиза знала, причем с двух сторон. Маменька пичкала дочерей житиями, а Герард не вылезал из военных книжек, благо поощрявший сына Арнольд тащил их из Лаик в преизрядном количестве.

Горусский поход четырех сотен храбрецов, которых вели будущий святой и его побратим, чьего имени в хрониках не оказалось, занимал Герарда чуть ли не месяц. Сын часами рассказывал, как четыре сотни тогдашних гвардейцев обогнали варваров-варитов и у Ферры заступили им дорогу, дав Лорио столь необходимое тому время. Они держались два дня, а на третью ночь подожгли вражеский лагерь и с боем вырвались из готового захлопнуться капкана. Цезарь и его приятель потеряли сто девятнадцать человек и спасли армию. Что было дальше, Луиза не уяснила, так как Герард, которого занимали бои, а не выяснения отношений, утонул в новой хронике. Вроде бы побратим будущего Адриана увел солдат, не спросясь у Лорио, и вылетел из армии, а Цезарь его не оставил. Или дело было в чем-то другом?

Госпожа Арамона задумалась и прохлопала, как Айрис бросила читать и что-то спросила у Катарины. Что именно, зазевавшаяся дуэнья не расслышала, за что себя немедленно обругала, одновременно навострив уши.

Помирающая кошка потянулась и прикрыла ротик платочком.

– Герцог Алва, – промяукала страдалица, – и этот юноша... Давенпорт... Они были единственными, кто не предал моего супруга.

Что же спросила Айрис? И что сейчас будет?

– И вы, – выпалила честная дурища, таращась на недавнюю врагиню, – вы тоже не предали!

– Милая Айри, – простонала Катарина, – они сделали больше... Неизмеримо больше... Не хочу лгать, если бы я была на свободе и Его Высочество Ракан потребовал в обмен на жизнь Фердинанда меня, я бы не решилась. Нет... Не решилась бы...

– Но вы же его не любите! – утешила дочь Эгмонта. Семнадцать лет – они и есть семнадцать лет. Ради любви сожжешь город и пошлешь к кошкам весь мир и матушку, а не любишь, значит, и не должен ничего.

– Не люблю, – покорно согласилась королева, – но мой супруг был добр ко мне, и не только ко мне... Фердинанд поступил, как король, Айри. Глупый, неумелый, но король. Он не сбежал из своей столицы, а, как мог, попытался защитить ее и своих подданных. Я его понимаю.

Я понимаю Его Высочество Ракана, он хотел вернуть трон предков и вернул. Я понимаю своего кузена. Он поднял шпагу вместе с твоим отцом и не опустил до победы, но есть другие... Они брали все, что им давали, и продали. Их я не пойму никогда...

– Как мой брат! – прошипела девица Окделл. – Он тоже брал и жрал. И у короля, и у... герцога Алва.

– Айри, милая, – Катари прикрыла глаза, сегодня она выглядела еще хуже, чем вчера, и это вызывало подозрения, – не равняй Ричарда с Рокслеями или Приддами. Ричард всецело предан делу Раканов и памяти отца, он не мог иначе.

– Ничему он не предан. – Глаза девушки сверкнули, а пальцы сами собой скрючились в поисках подходящей морды. – Он сам говорил, что Раканы никому не нужны, отец ошибался, а Монсеньор – хороший человек.

– Это правда, – кивнула королева, – герцог Алва – хороший человек, хоть и пытается это скрыть.

– Ваше Величество, – щеки Айри пошли багровыми пятнами, – Ваше Величество, вы его любите?

– Кого его? – хрипло переспросила Катарина Ариго.

– Монсен... герцога Алва?

– Не знаю, Айри, – тихо произнесла Катарина, – женщине трудно любить человека, который ее не любит. Вернее, не ненавидеть, ведь наша ненависть – это тоже любовь, только обиженная... Или страх за тех, кого любишь.

– Значит, вы его ненавидите? – серые глаза вцепились в голубые, но Катарина не дрогнула.

– Ненавижу? За что? Если мужчина не любит женщину, дело не в нем, а в нелюбимой. Если ты не нужна, этого не исправишь.

Тут лисичка права, если тебя не любят, ничего не поделаешь. Ты можешь перетравить всех женщин и искупать любимого в касере. Переспать он с тобой, может, на безрыбье и переспит, но от такой «любви» лучше повеситься.

– Ваше Величество, – похоже, Айрис решила колотить в чужую дверь не только ногами, но и головой. – Вы поможете герцогу Алве?

– Как? – пролепетала Катарина Ариго. – Если б я могла, я бы постаралась... Но я не могу. И ты не можешь. Герцога может спасти лишь он сам. И, возможно, Лионель Савиньяк, только он далеко.

– Ну нельзя же, – Айрис отпихнула книгу, та свалилась на затканный белыми маками ковер, – нельзя же просто сидеть и все! Мы должны что-то сделать! Должны!

– Мы можем молиться, – покачала головой королева, – поверь, это немало.

– Нет, – Айрис Окделл явно не собиралась уповать на Создателя, – то есть... Вы моли́тесь, а я... Ну почему Дикон такая дрянь неблагодарная?!

– Ричард еще очень молод, – Катарина вздрогнула. – Дай мне шаль, пожалуйста.

Айрис Окделл с готовностью бросилась за расшитой тряпкой. Она умела только любить и ненавидеть. Не прошло и полугода, как Катари добилась любви, а братец – ненависти.

– Вот, Ваше Величество, – девушка сунула благодетельнице белый комок, – только все не так. Я младше, и я никого не предам. Никого и никогда!

– Ты другая. – Катарина сморщилась, как от боли, и вновь улыбнулась сухими губами. Белая шаль с лиловатыми гиацинтами шла ей поразительно. – Совсем как мой кузен Эпинэ. Он тоже никогда не предаст, даже тех, кого следовало.