Читать книгу "Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище - Карен Ли Стрит"

– Надеюсь, нам представится возможность увидеть работу карантинной инспекции своими глазами, – сказал Дюпен, кивнув в сторону корабля, стоявшего на якоре в некотором отдалении от берега. – Это поможет установить обстоятельства смерти Иеремии, если он в самом деле мертв.

– Предлагаю расспросить и начальника карантина, и карантинного врача. Наверняка у них ведутся реестры прибывающих судов и их пассажиров.

Впереди показалось величественное здание красного кирпича, словно нарочно задуманное так, чтоб олицетворять собою радушный, но строгий привет прибывающим. Центральную его часть, в три этажа высотой, венчал купол с флюгером на вершине, а крылья по бокам, этажом ниже, сообщали строению приятную для глаза симметрию. Как только пароход подошел к причалу, мы двинулись к трапу, и капитан проводил нас дружеским кивком. Пароход вез в Лазаретто припасы, и капитан согласился доставить нас туда и обратно, удовлетворившись моею выдумкой о позабытом дома разрешении посетить карантин по неотложному делу, подкрепленной щедрой «благодарностью». Он же и сообщил нам, что дом начальника карантина находится ярдах в сорока к юго-востоку от главного здания, а дом карантинного врача расположен на юго-западной стороне, будто его зеркальное отражение.

Я двинулся было прямо к резиденции начальника карантина, однако Дюпен задержался и устремил взгляд в сторону стоявшего на якоре судна под названием «Хопвелл». На палубе виднелись пассажиры, включая и группу женщин с детьми, сбившихся в кучку, дабы уберечься от холода.

– Интересно, долго ли они здесь простояли, – сказал я. – Наверное, это просто ужасно, когда вы так близко к цели, однако ж вынуждены ждать.

– Думаю, все это – палубные пассажиры. Должно быть, холод куда предпочтительнее того, что творится внизу, под палубой.

– Согласно моему опыту, так оно и есть, даже если путешествуешь в каюте, – пробормотал я, без единой нотки ностальгии вспоминая собственное плавание через Атлантику в Лондон и обратно.

– Идемте, посмотрим, что здесь удастся узнать, – сказал Дюпен.

Когда мы достигли дома начальника карантина, мистера Полларда, слуга впустил нас внутрь, однако пришлось подождать добрую четверть часа, прежде чем он вернулся и проводил нас в кабинет. Мистер Поллард оказался подвижным, бодрым человеком лет сорока, в прекрасно пошитом, хотя и дурно сидящем строгом костюме. Судя по крошкам гренок и следам яичного желтка в седых усах и бороде, приход наш застал его за завтраком.

– Чем могу служить, джентльмены? – осведомился он, когда со всеми представлениями было покончено. – У вас имеются вопросы относительно провоза в Филадельфию товаров из зарубежных широт?

Он перевел взгляд на Дюпена и вновь воззрился на меня. Зоркими темными глазками и проворством движений начальник карантина очень напоминал белку.

– Вы абсолютно правы, сэр. Мы поставляем растения и интересные орнитологические образцы сюда, в Филадельфию, в Ботанические Сады Бартрама, а также в лондонский питомник Лоддиджса. У нас имеется кое-какой интерес к грузу, прибывшему из Перу в октябре прошлого года, а кроме того мы хотели бы разобраться, как лучше организовать следующую экспедицию и доставку груза по ее завершении, – объявил Дюпен, прежде чем я успел вставить хоть слово. Оставалось надеяться, что изумление, вызванное его словами, не отразилось на моем лице.

– Превосходно, – с немалым одобрением откликнулся мистер Поллард. – Чем больше заинтересованных лиц осведомлены о необходимых процедурах, тем меньше для всех хлопот. Мой долг – беречь Филадельфию от болезнетворной заразы, и мне безразлично, простоит ли здесь судно день или день и еще месяц, если это окажется необходимым.

– Совершенно верно, сэр. От желтой лихорадки умерла моя собственная бабушка. Думаю, вновь испытать ужасы эпидемии тысяча семьсот девяносто третьего не хотелось бы никому, – сказал я.

– Да уж конечно, – подтвердил мистер Поллард, содрогнувшись всем телом. – К счастью, мои родители ее пережили, иначе сегодня меня бы здесь не было.

– Какое счастье для вас, – с совершенно серьезным лицом сказал Дюпен. – Расскажите же, будьте любезны, каков порядок ваших действий по прибытии в Лазаретто очередного судна?

– Ну что ж. Как вы, возможно, заметили, Лазаретто представляет собою, некоторым образом, остров, для пользы дела целиком отрезанный от материка. Всем служащим предоставляется жилье, – тут мистер Поллард взмахнул руками, указывая на окружавшие нас стены, – питаемся мы с собственных садов и огородов, а прочие необходимые припасы доставляют нам пароходом. Некоторые из служащих почти не покидают Лазаретто…

– Интересно, – перебил его Дюпен, практически не скрывая нетерпения, – однако каковы же ваши действия по прибытии корабля?

– Заметив прибывающее судно, вахтенный наблюдатель звонит в колокол над караульным помещением, предупреждая о том доктора Хендерсона и меня. Корабль бросает якорь, но сходить на сушу прибывшим не позволяется. Мы плывем к кораблю, поднимаемся на борт и досматриваем груз и пассажиров. Если доктор находит кого-либо больным настолько, что ему требуется лечение, больных препровождают в наш госпиталь, и все это, конечно же, заносится в реестры.

– Выходит, досмотр выполняется, пока судно стоит на якоре. Никто не сходит на сушу, и никакой груз не покидает корабля иначе, как с вашего прямого разрешения.

– Именно так.

– И как же долго длится карантин? – спросил я.

– Обычно – не более дня, если все на борту в добром здравии, а груз не требует обеззараживания. Я выдаю капитану санитарное свидетельство, после чего он может идти вверх по реке, в Филадельфию.

– А если на борту кто-то болен? – спросил Дюпен.

– Если на борту обнаружены заболевшие, либо корабль побывал в порту, где замечены вспышки заразных заболеваний, приходится задержать его здесь. Больные снимаются с судна и помещаются в госпиталь.

– А как же остальные? – спросил я.

– Они должны ждать на борту, дабы удостовериться, что ни в ком из них не таится заразы. Корабль тщательно драят снаружи и изнутри, а груз окуривают серным дымом и обрабатывают спиртом.

– Ну, а каков установленный порядок в отношении судов с грузом из экзотических стран – например, образцами перуанских птиц? – осведомился Дюпен.

– Обеззараживание, безусловно, – отвечал мистер Поллард.

– Не припоминаете ли вы подобного судна, прибывшего из Перу в прошлом октябре? – продолжал Дюпен. – Груз его состоял из образцов птиц, растений, семян и примитивных предметов старины.

– Образцы птиц, Перу… – Мистер Поллард сощурился, словно пытаясь заглянуть в прошлое, и сосредоточенно сдвинул брови. – Да, помнится, был такой груз, был. И еще этот исключительно назойливый дольщик… Являлся сюда раз десять и требовал разрешения взойти на борт, в чем ему, разумеется, отказали.

Дрожь пауком проползла по спине. Дюпен взглянул мне в глаза, и я понял: ему пришло в голову то же самое.