Читать книгу "Возвращение - Геннадий Марченко"

Летели мы с Саймоном бизнес-классом на Douglas DC-6 рейсом Нью-Йорк – Лондон. Вылетели из открытого четыре года назад аэропорта Айдлуайлд, который, если история пойдёт по накатанной, впоследствии получит имя Джона Кеннеди. А может, и не получит. В моей реальности Джон вроде был нормальным мужиком, после Карибского кризиса так вообще призвал искать точки соприкосновения с СССР. Если доживу до 1963-го, то постараюсь как-то уберечь Кеннеди от пули снайпера. Хотя – в чём я более чем уверен – это был государственный заговор, за которым стояли большие политики со своими интересами, а Ли Харви Освальд оказался всего лишь козлом отпущения.

Как бы там ни было, с дозаправкой в Гамильтоне на Бермудах и Лиссабоне мы добрались до столицы Англии, приземлившись в аэропорту Станстед. Из Лондона уже на Vickers Viking 1B без дозаправки долетели до Москвы.

Столица моей Родины встретила пронизывающим ветром и противным ноябрьским дождичком, порой преходящим в мокрый снег. Во Внуково меня встречали министр пищевой промышленности СССР Дмитрий Васильевич Павлов и Иван Григорьевич Кабанов – на тот момент заместитель министра торговли страны Анастаса Микояна. Крутились ещё какие-то типы в штатском, которых нам не представили, кто-то из них наверняка имел отношение к органам. Я уж грешным делом подумал, что и сам Фитин по старой дружбе заявится в аэропорт, но, не увидев его среди встречающих, понял, что тому, как главе Комитета, не с руки светиться рядом со мной. Тот же Стетсон, который в бизнесе давно стал моей правой рукой, возьмёт и стуканёт своему новому шефу, старине Толсону, что я обнимаюсь и мило общаюсь с руководителем КГБ.

По взаимной договорённости среди встречающих был и переводчик. Ни к чему лишний раз смущать Саймона, который из русских слов, как он признался в самолёте, знал только «вотка» и «блеать».

Сначала нас отвезли в гостиницу «Москва», где мы в заранее оплаченных номерах оставили вещи и переоделись в костюмы для встречи с большими начальниками. Потом отправились на приём к Микояну. Это оказался классический кавказец с нависающим над усами носом, при этом довольно обаятельный в общении. И главное – деятельный. Извинившись перед Стетсоном, которому толмач негромко переводил наш разговор, мы с Анастасом Ивановичем сначала рутинно поболтали об отношениях между США и Советским Союзом, превознося направленную на мир во всём мире политику товарища Сталина и президента Уоллеса, после чего наконец принялись детально обсуждать перспективы развития сети универмагов «Победа» на территории СССР. Павлов и Кабанов помалкивали, сидя в сторонке, только периодически включались в разговор, если того требовала ситуация.

Название «Победа» Микояну пришлось по душе, тем более в стране ещё свежи были воспоминания о победоносной войне с фашистами. Плюсом шёл факт реализации товаров отечественных производителей, в том числе кооператоров. Также министра привлекали возможные суммы налоговых отчислений. Не говоря уже о том, что строить универмаги я собирался за собственный счёт с привлечением местных подрядчиков.

– С городами уже как-то определились? – полюбопытствовал Анастас Иванович.

– В Москве не меньше трёх, парочку можно поставить в Ленинграде, и по одному универмагу в столицах союзных республик. Со временем можно ещё по одному в крупных городах страны. В общем, посмотрим, как пойдёт дело.

– Ну что ж, мистер Бёрд, – подытожил Микоян, – я не вижу препятствий к нашему плодотворному сотрудничеству. В выгоде останутся обе стороны, а я уверен, что такие универмаги западного образца будут пользоваться у советских людей популярностью. Хотя цены у нас в стране фиксированные и снизить их у вас не получится, однако, думаю, ассортимент должен заманить в «Победу» потенциального покупателя. Даже несмотря на то, что после недавней войны платёжеспособность наших граждан не так высока, как у жителей тех же Соединённых Штатов.

– Но, как уже упоминал, я планирую завозить в Союз и некоторые американские товары, которые пока не может производить советская промышленность.

– Безусловно, это ваше право! Я двумя руками за. Однако завтра должен завизировать проект у товарища Сталина, его подпись будет решающей. Надеюсь, проблем не будет.

Сталин чувствовал себя не ахти. Об этом советские СМИ, само собой, помалкивали, но информация за рубеж просачивалась, и даже в моих газетах и на радио проскальзывали подобного рода новости. Другие западные СМИ весьма смело писали, что Сталин в последнее время сильно сдал, он даже не появился на трибуне Мавзолея на параде 7 ноября, а вместо него оттуда махал рукой проходящим боевым строем войскам его двойник. Если дело так и обстояло, то далеко не факт, что генсек дотянет до марта 1953 года, когда он скончался в прежней истории. Якобы ему уже подыскивают преемника, и фамилия Берии звучала всё чаще. По мне – не самый худший вариант, в любом случае «кукурузника» во главе партии и правительства мы уже не увидим.

Учитывая, что завтра нам со Стетсоном заняться было нечем, я попросил предоставить нам экскурсовода, чтобы мы могли посмотреть Москву. При моём помощнике я не мог заявить, что и так знаю столицу СССР достаточно неплохо, потому и озвучил свою просьбу.

– Никаких вопросов, – улыбнулся Микоян. – Найду человека, который покажет вам достопримечательности города. А вечером мы с супругой идём в Большой театр на «Майскую ночь» Римского-Корсакова. Главную партию поёт Лемешев. Если есть желание, можете составить нам компанию.

– Эй, Саймон, – обратился я к своему помощнику на английском, – господин министр предлагает нам завтра вечером пойти в оперу в Большой театр. Ты как, не против?

– О, я много слышал о Большом театре и что у русских замечательная опера! Безусловно, я согласен! Правда, мой костюм…

– А что твой костюм? Чем он плох? Поверь, мы с тобой в наших костюмах выглядим весьма презентабельно. Перед поездкой в театр попросишь горничную его прогладить, и будет как новенький.

Следующий день пролетел незаметно. На выделенной нам машине с водителем и экскурсоводом, неплохо владеющим английским, мы, наверное, успели побывать во всех приметных местах столицы. Микоян с супругой подъехали за нами к гостинице за час до первого взмаха дирижёрской палочки.

– Прошу любить и жаловать, моя Ашхен, – представил нас Анастас Иванович скромно потупившей глаза женщине. – Она у меня тихоня, привыкла вести домашнее хозяйство, вся в семье, но раз в год я обязательно выманиваю её в свет.

М-да, и впрямь тихоня, так и не проронила ни слова, пока мы добирались до театра. Правда, и сидела спереди на пассажирском сиденье, а Микоян расположился с нами на заднем диване – сиденьем это назвать язык не поворачивался. Для начала он обрадовал новостью, что Иосиф Виссарионович внимательно выслушал его сегодня у себя в кабинете и в итоге подмахнул резолюцию, дав добро на реализацию советско-американского проекта. А затем всю дорогу Анастас Иванович знакомил меня с народным хозяйством СССР, рассказывая, какое большое дело сделали, когда разрешили после войны сталинские артели. Многие из них согласятся поставлять свою продукцию в мои универмаги.

В Большом театре мне бывать не доводилось ни до, ни тем более после реконструкции, ещё до окончания которой я провалился в 37-й. Я рассчитывал, что удастся побродить по фойе, по лестницам, заглянуть в буфет, но нас провели прямиком в кабинет директора театра товарища Анисимова. Александр Иванович успел напоить нас чаем с лимоном, а затем препроводил в правительственную ложу, где на креслах нас ждали отпечатанные на плотной бумаге программки с кратким содержанием оперы и списком исполнителей. В роли Левко – Сергей Лемешев, Ганну исполняет какая-то В. Борисенко, Панночку – И. Масленникова… В общем, все имена ничего мне не говорили, а вот Лемешева, даже не будучи большим поклонником оперы, я с удовольствием послушаю. В прошлой жизни я жил в другой эпохе, а тут судьба предоставила шанс увидеть и услышать легенду советской оперной сцены, почему бы этим не воспользоваться. Слышал, что у него было заочное соперничество с другим знаменитым тенором – Иваном Козловским и что поклонники того и другого чуть ли не в рукопашную сходились[16].