Читать книгу "Синдром выгорания любви - Людмила Феррис"

Нина перед сном обходила палаты, она обманывает, что заснула в подсобке, ее видел Петр Петрович идущей по коридору. Нина увидела дым, но еще она заметила, что в конец коридора пошла Щукина, и решила, что это шанс. Она задушила Щукину пояском от ее же халата и разыграла комедию, о которой вы уже знаете.

— А доказательства, девушка, у вас есть доказательства, что это совершила Сергеева? У вас пока получается рассказ, яркий и цельный, одним словом — художественная литература.

— Добывать доказательства — это ваша работа. Думаю, что люди — и сторож, и Петр Петрович, и баба Таня, и Клара Андреевна, которая видела, как Нина вытаскивала из альбома фотографии убитого Александра Гулько, — подтвердят мои слова. Сделайте косвенные доказательства прямыми, я вам только поаплодирую.

— Спасибо, мне нужно уйти, — Сурин поднялся со стула. — Мне срочно на работу.

— Конечно, Алексей Александрович, вы и так со мной время потеряли. Спасибо вам за терпение.

Когда дверь за следователем закрылась, Юлька посмотрела на главреда и услышала:

— Сорнева, ты будешь, наконец, кофе? А то журналист, отказывающийся от кофе, у меня вызывает подозрение!

Глава 45

Дискуссия с ненавистью разжигает ее огонь.

С. Гарчиньский

Наши дни

Она всегда знала, что мать больше всего на свете любила умершую Сашеньку. Мама всегда говорила про нее, рассказывала, какой доброй девочкой она была. И выходило, что будто Нину не за что любить и жалеть, раз она жива и здорова. Нина хорошо помнила детский дом, злые голоса воспитателей и обращение к себе — «тюремный подкидыш». Она не очень понимала, почему «тюремный», но старшие девочки объяснили ей, что раз мать сидит в тюрьме, то она самый что ни на есть «тюремный подкидыш», и добавляли такие страшные подробности, что Нине хотелось сбежать далеко-далеко.

— Убийца твоя мать!

— Этого не может быть, — Нина умела за себя постоять.

— Убийца, убийца! Она твоего отца пришила.

И Нине казалось, что это слово — «убийца» — преследует ее повсюду, как будто ей поставили метку, клеймо на лбу. Однажды она не выдержала и спросила воспитателя:

— Это правда, что моя мать убила моего отца?

— Ты еще мала, чтобы об этом рассуждать! — оборвала ее женщина.

— Но мне сказали старшие девочки!

— Твоя мать сидит в тюрьме, а за что, мне никто не докладывал. Вот освободится, и сама у нее спросишь.

«Значит, это правда, — подумала Нина, — я дочь убийцы» — и понимание этого ожесточало и разъедало ее душу. Когда мать, Клара, появилась в ее жизни, Нина была уже сформировавшимся, озлобленным на весь мир человечком и носила другую фамилию, которую ей дали в детдоме, Сергеева. Историю матери о ее жизни, об умершей сестре она выслушала спокойно и в упор спросила:

— А отца ты убила?

— Так получилось, девочка моя, это было в очень тяжелом эмоциональном состоянии. Я уже понесла за это наказание.

Нина недоумевала, как ее мать, спокойная, уравновешенная, правильная в нынешних словах и поступках, могла ножом убить своего мужа, ее отца. Тут было что-то не то. Мать ее раздражала и тем, что все время пыталась Нину образумить, привить хорошие навыки, говорила о справедливости. Разве может это делать человек, лишивший жизни ее отца?

— Ты должна подтянуться по математике, Нани, — убеждала Клара Андреевна дочь.

— Я ничего никому не должна, — обычно отвечала Нина.

Конфликт матери и дочери так бы и усугублялся, если бы Нина к пятнадцати годам не влюбилась. Ее избранником стал парень Семен из соседнего двора, отсидевший за хулиганство.

— Нани, ну чем он тебе нравится?! — мама переживала. — Он же в тюрьме сидел!

— Ты тоже в тюрьме сидела, не надо меня Семеном попрекать, — огрызалась девушка.

Любовь вдруг сотворила с Ниной чудеса — она поступила в медучилище и, казалось, была этим довольна. По крайней мере этим была точно довольна ее мать. Отношения с Семеном складывались сложно, и когда девушка сказала ему о том, что беременна, он просто посмеялся.

— И что, Нинка, ты предлагаешь? Нищету плодить?

— Я буду рожать, — уперлась она.

— Да делай ты что хочешь, только без меня.

Любовь дала большую трещину, и Нине пришлось рассказать о беременности матери, которая обрадовалась и даже начала уговаривать дочь рожать.

— Ты представляешь, доченька, родится девочка и мы назовем ее Сашенька!

Такого стерпеть Нина уже не могла.

— Какого черта ты носишься со своей Сашенькой?! Твоей Сашеньки давно нет, а я живая, живая, а ты этого не видишь! Ненавижу тебя, ненавижу!

Нина родила мальчика, а его отец исчез, так и не увидев сына, чему Нина значения уже не придавала. Любовь прошла. Мать ринулась так активно помогать с внуком, что Нина успела окончить училище, приобрести специальность медсестры и даже устроиться в поликлинику.

Денег не хватало, и девушка все время брала подработку. Так она познакомилась с Дмитрием Николаевичем Просиным, человеком, у которого была тяжелая форма сахарного диабета и который практически ослеп. Нина делала ему уколы и почти каждый день слушала интересные рассказы о его работе, а он тридцать лет отслужил в милиции в отделе по раскрытию убийств. В какой-то день Нина услышала рассказ о своей матери, Кларе Андреевне Гулько, который подтверждал ее сомнения. Волна мести, которая улеглась было, поднялась с новой силой.

— Дмитрий Николаевич, то есть вы считаете, что Гулько сама не могла убить?

— Она хрупкая и худенькая была, силы удара у нее такой не было.

— А почему же ее тогда обвинили?

— Не было других подозреваемых, не было.

— То есть вы думаете, что мужчину убил кто-то другой?

— Скорее всего да, повыше ростом и помощнее, но на нас так давило начальство, сроки выходили, да и женщина сама призналась в убийстве.

Дома Нина еще раз с матерью завела разговор об отце и наконец случайно выяснила, как мать попала в квартиру, в которой у отца было любовное свидание. Тогда первый раз прозвучало имя Паши Щукиной.

— Она хорошая женщина, раскрыла мне глаза на его похождения, но вот только Сашеньку не уберегла. Я не могла с ней больше общаться.

Для того чтобы побольше узнать о «хорошей женщине», Нина несколько раз сходила в парикмахерскую, но бесполезно, там давно были новые мастера, новые клиенты, о Паше Щукиной, хорошем мастере прошлого века, слышали, но не больше.

Судьба приготовила Нине Сергеевой подарок: когда она устроилась на еще одну работу, ночной медсестрой в дом престарелых, она не поверила своему счастью — среди обитателей дома была Прасковья Петровна Щукина, та самая, бывший модный парикмахер, и у Нины родился план.